Так как лето было сухое, то болото подсохло, но все равно оставалось непроходимым. На всех болотах – проходимых и непроходимых – существуют бровки – отсыпанные земляные насыпи. Кто и когда их отсыпал – неизвестно, но они есть на всех болотах. Чаще насыпи тянутся по прямой, иногда по дуге. Об этом хорошо знают наши северные мужики – солдаты – уроженцы мест, где много болот. По бровке можно перейти любое болото. Нужно только нащупать ее и идти по ней, не сбиваясь. Ширина ее по верху – около метра, до поверхности мха не достигает сантиметров на 20–30, так что вода за голенища не будет заливаться. Все время нужно шестом проверять, не сошел ли с бровки. Если потеряется, то не суетиться, отойти назад и искать место, где бровка уходит в сторону.
Когда мы подошли к предполагаемому рубежу обороны, то решили обойти его по этому непроходимому болоту, в колонну по одному. Прошли километра два. Берег озера все время сквозь чахлые, болотные сосенки просматривался, хотя и не повсеместно. Показалась на берегу баня или дом. Из него выскакивали финские солдаты, в руках у них котелки, которые они опускали в воду – остужали суп или кашу. Мы остановились и не двигали ни рукой, ни ногой: замерли. Когда убедились, что они нас не замечают, пошли дальше. В этот момент немецкая овчарка нашего особиста капитана Минеева залаяла, правда, смогла она тявкнуть не более двух раз, какой-то солдат мгновенно навалился на собаку, сжал ей пасть, и больше она не тявкнула, но солдаты с котелками остановились, стали приглядываться так с минуту, а потом опять стали остужать свои котелки. Мы еще переждали минуту и пошли дальше. Прошли около километра и вышли на твердое место, болото перешли и подошли к лесной дороге. Мой взвод снова выдвинулся в боевое охранение. И развернулись мы цепью, а за нами в 150 метрах вся рота. Толокин, Гусев и я в центре – головное охранение, а остальная часть взвода, разделенная на две части, по флангам в пределах видимости в лесу – это будет метров тоже по 100–150. Спустились мы с Гусевым и Толокиным в лощинку, на другой ее край я взбежал раньше их. Наверху, за выложенным из булыжников бруствером, увидел лежащих с автоматами двух финских солдат. Они курили сигареты. Я, падая, дал по ним очередь, а были они от меня в 10 метрах. Я попал по одному, а может быть, по обоим. Они мне попали в погон и пробили на плече плащ-палатку, а самого не зацепили. Там был густой кустарник, да еще они веток понатыкали, совсем их не видно было. Хорошо, что они курили и я заметил дымок от сигарет и их поэтому, а должны они нас первыми заметить. Еще лежа по ним выпустили по очереди и по гранате швырнули. И сразу бросились на них, но они побежали по кустам, а мы по дороге, и их больше не видели. Так мчались мы по лесной дороге более километра, выскочили на высотку, на вершине которой окоп с бутафорской зенитной пушкой с манекенами расчета, очень похожими на живых солдат. В этом окопе заняли мы оборону и стреляли из него по финнам, отошедшим в село. Рота наша подошла и окопалась на опушке леса по гребню этой высоты. А вокруг «пушки» полно воронок, и усеяна ими вся высота и пространство около нее… То ли ко мне хотел перебежать наш ротный капитан Жолобов, то ли что, но тут случилась такая картина: Зойка вцепилась в него и голосит: «Не пущу, не пущу, не ходи, не ходи, не оставляй меня!» Прямо истерика. Хорошо, что финны их не заметили. Жолобов позвал меня и приказал разведать село. Я ему прямо отсюда показал, что мы успели засечь. Засели финны в лесу, их фронт развернут в сторону дороги, высота, на которой мы обосновались, была за их левым флангом. Сказал, что станковые пулеметы с собой не берем, а с остальными сейчас выдвинемся, вот только расскажу ребятам все подробно, как будем действовать. Первым делом наметил путь, по которому спустимся с высоты: поскольку противник всю ее видит, то пойдем по кустам, перебегать будем от воронки к воронке, пригнувшись, голов не высовывать. Потом остановимся в двух огромных воронках у основания высоты, после этого перебежим к поленницам около крайних домов. Финны от них метрах в 200 впереди. Передвигаться по деревне будем таким образом: вскакиваем в дом через крылечко, там накапливаемся, наблюдаем из окон, но к ним близко не подходим. К следующему дому перебираемся таким образом. Выскакиваем из окон из всех сразу и бежим к следующему дому, там так же к следующему. Если дом будут обстреливать из пулеметов или винтовок, то скрываться за печкой, так как винтовочные пули пробивают рубленые дома навылет, а автоматные пули не пробивают. Из окон выпрыгивать, потому что они нас будут ожидать, караулить из-за углов домов. Постараемся проскочить через их порядки как можно дальше и оттуда откроем по ним огонь. Возможно, что они не сразу разберутся. Огневые точки противника будем указывать трассирующими пулями. Обо всем этом доложил ротному, и стали мы спускаться с высоты, на середине ее Шелегин – он тащил две коробки с дисками к ручному пулемету. Выскочил на дорогу, которая спускалась с высоты рядом со спасительными кустами: трудно ему было пробираться, и сразу его финны обстреляли, а стреляют они хорошо. Ранили его в бедро. Он заорал. Я ему, бедолаге, велел уползать в кусты обратно, не орать и ждать санинструктора. Так он и сделал. Только из госпиталя и опять в госпиталь. А для меня это была первая потеря солдата с начала войны. Под Лугой я никого не потерял: Лыгин там ушел с помкомвзвода Кнышем, автоматчика Логвинова взял в ординарцы командир взвода лейтенант Михайлов, и их вскоре одной миной ранило: Михайлова – в спину, а моего солдата – в ноги, повредило кости. Под Свирью, в 114-й сд не потерял никого. Шелегин был первой потерей, но, к сожалению, не последней. Если бы кто из нас выскочил из кустов вытаскивать Шелегина, то нашей операции это был бы конец: финны изрешетили бы эти кусты, никто живым оттуда не выбрался бы – стрелять они умеют, тем более что мы перед ними были как на ладони. Спустились мы вниз, коробки, спасибо ему, шелегинские пришлось тащить как дополнительный груз другим.
В воронках этих мы не задержались. Сразу же перебежали к поленницам, а оттуда с ходу заскочили в ближний дом. Близко финнов не видно – они были уже в середине села. Значит, нам нужно как можно скорее обойти их по краю. Перебегали мы через крылечки и окна. Добрались до дома поздней финской постройки: из валунов хлев – 1-й этаж, над ним жилой второй этаж.
Еще он стоял на бугорке и главенствовал над всем селом. Почему финны не обосновались в этом и расположенном рядом таком же доме, я не знаю, но отсюда был прекрасный обзор и обстрел. С нами, точнее, вслед за нами, спустился расчет станкового пулемета старшины Плешкова из первого взвода. Им никто не приказывал. Это была личная инициатива Плешкова. Когда мы стали обстреливать финнов, сразу все разведанные огневые точки, они стали откатываться вглубь села, все ближе и ближе к нам, в это время к нашему дому подошел расчет Плешкова и открыл огонь по перебегающим финнам. Стреляли они прямо отугла дома. Когда выпустили несколько длинных очередей, я сказал Плешкову, чтобы он сменил позицию и что окопаться нужно или стрелять из окон дома. Там имеется крепкий стол, его можно передвигать к любому окну и пулемет не будет заметен. Плешков задержался с этим, финны успели пристреляться и ранили в живот наводчика Сагитова. Занесли его в дом, перевязали. Стали обстреливать и наш дом. Раненого Сагитова положили за печку. Я поднялся на чердак, проделал в дранке, точнее, в кровле отверстие: вытащил несколько дранок – в бинокль, а одно левое стекло было битое, внимательно осмотрел, где же финны, в каких домах они закрепились. После этого составил подробную схему их огневых точек и с донесением послал к ротному солдата. Там я писал: «При огневой поддержке ротой с тех позиций, которые она сейчас занимает, мы выбьем финнов из села». Связной вернулся с санинструктором Герасименко, никакого ответа и какого-нибудь распоряжения ротный не передал, хотя связной спросил об этом. Вместе с Герасименко раненого Сагитова и Шелегова отнесли под начавшимися сумерками.
Должен принести пару «цинков» патронов для пулемета. В наступившей темноте сползал я к берегу озера с флягами за водой. Еще засветло финны отступили из села и заняли оборону за околицей. Схему расположения их огневых точек и окопов сообщил ротному, и что в селе финнов нет и рота может занимать его. С тех позиций, что теперь заняли финны, дорога в село просматривается, поэтому спускаться нужно будет по кустам, а в самом селе можно свободно двигаться по низовой его части. Но рота наша так в село и не спустилась. Всю ночь оставалась за опушкой леса на высоте. А утром с севера по селу открыли интенсивный огонь из минометов и орудий, спустя несколько минут вступили в дело и пулеметы. Кто это? Если это финны, то они в первую очередь обстреляли бы дома, где мы и пребывали. К тому же они занимали в военном отношении господствующее над местностью положение, имели креп из валунов – первый этаж, расположены на возвышенности: чтобы нас атаковать нужно бежать в гору, а нам контратаковать под гору. Потом затрещали автоматы, по звуку – наши, заорали «Ура!». Интересно узнать, куда они стреляли, кого атаковали, ведь деревня была пуста, если не считать нас на самой окраине. В общем, село они взяли. Это был 40-й батальон. Я отправился к ротному, спросил, почему не входили в село. Мы уж так подробно все разведали, да и очистили село еще днем. Он сказал, что штаб УРа перешел в освобожденное село Токари, я тебя пошлю передать в оперативный отдел штаба УРа, что я и сделал. Когда я подошел к начальнику отдела, как раз докладывал начальник штаба 40-го батальона об операции по «взятию» села и станции Токари. При передаче сводки по поручению ротного я сказал, что еще днем командир 3-й роты капитан Жолобов приказал нашему взводу разведать, какими силами противник обороняет село Токари. Мы совместно с расчетом станкового, который вслед за нами проскочил по крайним домам до противоположного края села. Финны прозевали, как мы проскочили совсем рядом с их боевыми порядками, заняли два дома на окраине села, расположенных на возвышенности. Перед домами, где отделяли их от села огороды, прекрасная позиция: все село как на ладони и его заозерная часть. Почему финны пренебрегли этими домами, ведь они могли занять их заранее? Оттуда мы финнов буквально выкурили, и они отошли за северную окраину еще днем. Могла бы и наша 3-я рота 337-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона занять село тоже еще днем, так как финнов там уже не было. Так с каким противником воевал этим утром 40-й батальон в пустой деревне? Начальник оперативного отдела спросил: в вашем донесении об этом написано? Если так, то, действительно, с каким противником они воевали, разберемся, а вам авансом спасибо за село, если все так было!..