Слушая меня, Сталин что-то быстро писал карандашом на листе бумаги. После этих моих слов он поднял голову, — Благодаря вам и вашим товарищам, мы в курсе этого заговора, составленного некоторыми нашими, якобы, товарищами. Есть мнение, что тогда под фундаментом СССР была взорвана самая настоящая бомба.
— Вот именно, — сказал я, — бомба. По стенам государства пошли трещины, и когда с политической сцены сошли люди, лично помнившие, как оно было на самом деле, то все рухнуло.
Было видно, что мои слова и задели и заинтересовали вождя, — Так вы считаете, что сохранение любых традиций — это благо?
Я пожал плечами, — Есть ТРАДИЦИИ, и есть традиции, товарищ Сталин. Нельзя трогать грязными руками истины, на которых покоится самосознание народа. Чеканная формула графа Уварова: "Самодержавие, Православие, Народность". В советский период эта формула преломилась в народном сознании таким образом, что место самодержавия занял сакральный культ личности товарищей Ленина, а потом и Сталина. Да, был культ, но и личности тоже были первой величины. Не Николай II и не "Мишка Меченый". Место православия заняла священная вера в наступление коммунизма — будущего общества высшей справедливости, аналога Царства Божьего. Я уже вам говорил, что идейно коммунистические идеи очень близки к раннему христианству. Воплотись Христос в России в ваше время — быть ему коммунистом. Дилемма атеизм — теизм, тут вообще лежит в стороне от идеи справедливости, и означает лишь наличие или отсутствие веры. Причем не только в Бога и традиции, но и веры властям, веры в людей. Ну а народность она как была народностью, так ею и осталась. Александр III говорил: "Хочешь быть русским — будь им". Сейчас, наверное, это можно сказать по иному: "Хочешь быть советским…" поскольку понятие "советский" включает в себя понятие "русский", плюс, что-то еще. Советская нация невозможна без русского народа, составляющего ее костяк.
Вот вам альфа и омега СССР, победившего в тяжелейшей войне, разгромившего самый жуткий, людоедский режим в мировой истории, и несущего всем народам планеты лучшее будущее…
Потом, как в плохом анекдоте — пришел Хрущев и все опошлил. Истины перестали быть истинами, вера — верой, и даже историю каждый генсек начал переписывать под себя. Все вокруг начало расползаться жидкой грязью, и потому позднее случилось, то что случилось. Тому, как надо использовать чужие сакральные ценности в своих интересах, надо поучиться у православной церкви в ту эпоху, когда она находилась в момент становления. Храмы строились на месте древних капищ, а языческие боги вдруг оказывались христианскими святыми. Положительная языческая сакральность была утилизирована почти полностью, а отрицательная, по возможности уничтожена.
И нам тоже надо поступить как-то так. Не отрицать преемственность с Российской империей, а, наоборот, особо подчеркивать ее. При этом необходимо акцентировать те моменты, которые потребовали смену общественной формации. СССР на порядок мощнее своей царской предшественницы, а значит, является суперимперией. Наш народ в своем большинстве согласен терпеть некоторые бытовые неудобства, лишь бы жить в государстве, которым можно гордиться. Все, товарищ Сталин, не знаю, что еще можно сказать на эту тему.
— Хорошо, товарищ Бережной, мы вас прекрасно поняли, — Верховный Главнокомандующий посмотрел на часы, — Последний вопрос. Как вы считаете, что надо сделать, чтобы не повторилась так называемая "Холодная Война"?
— Товарищ Сталин, в ТОТ РАЗ СССР оказался в окружении американских военных баз. Южная Корея и Япония — на Востоке, Германия, Италия, Голландия, Бельгия, Дания, Норвегия, Англия — на Западе. С Юга — Пакистан, Иран, Турция. Неразумная политика ваших преемников сделала враждебным коммунистический Китай. Это — с военной точки зрения.
В экономике американцы, заключив Бреттон-вудское соглашение, получили под свой контроль четыре пятых всего мирового производства. Даже в самом лучшем 1975 году производство в СССР и странах соцлагеря составляло около 55 % от производства США и около 20 % от мирового. Я человек военный, и могу сказать только одно, лучшее ПВО — это наши танки на их аэродромах. Чтобы избежать угрозы мы должны включить окраины Евразии в состав СССР. Тем самым мы убьем двух зайцев — лишим американскую военщину плацдармов для разжигания войны и обеспечим экономический паритет между системами.
Сталин бросил на меня быстрый взгляд, — Вы считаете, что это возможно с военной точки зрения?
— Да, товарищ Сталин, я так считаю. — ответил я, — В нашей истории Красная Армия в основном проводила операции не на окружение и уничтожение, а на вытеснение противника с советской территории. В противоположность ей Вермахт с самого начала вел войну на уничтожение, стремясь окружить советские войска и принудить их к капитуляции. Вы помните, что при такой тактике немецких войск осталось от нашей армии мирного времени примерно к середине октября? Это когда вы сказали советским генералам что они просрали СССР. Помните?
— Помню, — угрюмо сказал Сталин, и посмотрел на меня, — Так вы предлагаете нам обернуть немецкую тактику против самих же немцев?
Я кивнул, — Товарищ Сталин, мы не просто предлагаем. Операция "Полынь", как и освобождение Крыма, были целиком и полностью скомпонованы из немецкой доктрины мобильной войны. Это же касается планируемой "Молнии". Ни один немецкий солдат не должен вернуться в Европу иначе, чем отработав 10 лет на лесоповале. Тогда мы на фронте задолго до сорок пятого года увидим немецких стариков и подростков из фольксштурма. Да и война кончится гораздо быстрее. Надо только правильно соразмерять силы, и ловить немцев на фланговых контрударах.
— Мы вас поняли, — Сталин встал и прошелся по кабинету, — Вы считаете, что Гвардейский мехкорпус Осназа — это подходящий инструмент для подобных операций, но одного мехкорпуса мало… Нужно два, три или четыре, как у немцев.
Я тоже встал, — На первом этапе предлагаю переформировать в рейдовый мехкорпус 1-ю гвардейскую танковую бригаду Катукова.
— Хорошо, товарищ Бережной, — Сталин пожал мне руку, — мы обдумаем ваши слова. А теперь можете быть свободным. Идите, и оправдайте оказанное вам высокое доверие.
Атлантика сегодня явно была не в духе. еще с вечера погода начала портиться, а ночью разыгрался самый настоящий шторм. Огромный линкор мотало на волне как миноносец, на которых сэру Эндрю Брауну Каннингему довелось послужить в прошлом. Но хуже всего было то, что ночью воздушная разведка потеряла русскую эскадру. Ее командир, мальчишка и сопляк, по сравнению с сэром Эндрю, как-то умудрился обмануть всех и потеряться на просторах Атлантики.
Около полуночи, в точке, где русские должны были повернуть на норд, экипаж дежурного дальнего разведчика "Сандерленд" обнаружил, что его радар не показывает ничего кроме сплошной засветки. Связь с базой и командованием тоже отсутствовала, вместо привычного воя помех в эфире стояла гробовая тишина. Радиокомпас перестал принимать сигналы приводных станций, и стал бесполезен. И тогда командир экипажа кэптэн Мэтфорд принял самое правильное решение в своей жизни. Ориентируясь только по полугирокомпасу, он развернул самолет строго на восток. Где то там был берег и родная база.
Примерно через пятнадцать минут полета связь восстановилась. Сэр Эндрю лично приказал кэптену Мэтфорду совершить еще одну попытку найти русскую эскадру и, в случае повторной неудачи, возвращаться на базу, чтобы вылететь на поиски уже утром. Так и получилось, что стоило самолету повернуть на запад, как снова пропала связь и сигналы радиомаяков, а радар не показывал абсолютно ничего.
Ночью просто плохая погода стала стихать. Но из-за дождя и низкой облачности визуально корабли можно было обнаружить, только наткнувшись на них в море, что называется, в упор. Все утро, "Сандерленд" и две "Каталины" галсами утюжили море у побережья Португалии, и ближе к полудню, нашли. Но, не русских уходящих на север, а немцев спускающихся к югу. Соединение вице-адмирала Циллиакса вылезло из своей брестской берлоги, и направилось в море на поиски приключений. Сэр Эндрю был шокирован, его провели, как простака на ярмарке. План Британского Адмиралтейства, который заключался в том, чтобы со стороны посмотреть на схватку немцев с русскими, а потом затащить поврежденные русские корабли "для ремонта" в один из портов Южной Англии, этот план полетел ко всем чертям. Вместо этого будет сражение в открытом море, где тихоходные британские линкоры-тяжеловесы "Родней" и "Рамиллиес" в сопровождении тяжелого крейсера "Девоншир", авианосца "Викториес" и дивизиона эсминцев типа "Трайбл", будут вести бой с быстроходными германскими линкорами "Шарнгорст", "Гнейзенау", и тяжелым крейсером "Принц Ойген".
Первый лорд Адмиралтейства сэр Дадли Паунд в подобном случае приказал бы командующему Средиземноморским флотом уклоняться от сражения, сказав на прощание "разве что немцы сами не навяжут вам бой…". Оговорка была существенной — у старика "Рамиллиеса" максимальная скорость была двадцать три узла, крейсерская пятнадцать узлов, в то время как "Шарнгорст и "Гнейзенау" выжимали из своих машин тридцать один узел в "рывке" и двадцать пять в крейсерском режиме. Зато немцы сильно уступали британцам в орудиях Главного калибра. Девять 16-дюймовок, "Нельсона" и восемь 15-дюймовок "Рамиллиеса" против восемнадцати орудий в 28-см на двух немецких линкорах.
"Девоншир" и "Принц Ойген" с 8-дюймовой артиллерией и тридцать двумя узлами скорости по этим параметрам стоили друг друга. Но, надо учитывать, что "Девоншир" был вашингтонским крейсером с тонкой броней, из-за чего его водоизмещение удалось сократить на 25 %. Водоизмещение-то сократили, но зато его броня пробивалась даже 128-мм универсальными орудиями "Нарвиков". Немцы плевали на все соглашения, потому что их не подписывали, и