Говорили мы на русском, я для пробы задал вопрос на немецком и понял, что водитель меня не понимает, из наших, предатель, получается.
– Ясно. Кто был ранен?
– Радист.
– Ничего, у нас свой есть, даже два, надеюсь, запасные батареи для рации доставлены? Вроде грузового парашюта в небе не было.
– Конечно. Кстати, надо закопать парашюты.
– Не надо, – засмеялся водитель. – У меня две дочки, жена нашьёт им нарядов. Тайник в машине есть, сейчас спрячу. Да и как товар шёлк хорош, дорого стоит на рынках Москвы.
– Хм, буду знать.
Пока водитель прятал мой парашют, я внимательно наблюдал за этим, подсвечивая ему фонариком, подошли мои бойцы. Лосев слегка прихрамывал, а так посадка у них прошла благополучно, как и у меня. Старшина умудрился картошки набрать в карманы, пока парашют складывал. Хозяйственной он у меня, домовитый. К счастью, бойцы парашюты также принесли и передали их встречающему, которые тот спрятал в тайник в раме грузовика. Ему для этого под машину пришлось залезать. А когда тот выбрался, я как раз опрашивал бойцов, как прошла высадка, Лосев коленом о камень ударился, несильно, но хромота была. И как он его нашёл? Так вот когда водитель выбрался, то Бабочкин засветил ему прикладом в грудь, а Лосев, добавив, стал помогать вязать водилу заранее подготовленными верёвками.
У меня были мысли, воспользовавшись столь удачным стечением обстоятельств, добраться с этим водителем до самой Москвы, тот наверняка знал все ходы-лазейки, однако поведение водилы мне сильно не понравилось. Это явно был прожжённый циник и опытный бандит, такого на мякине не проведёшь, а судя по тому, как он стал как бы между прочим задавать вопросы, с некоторой подковыркой, я понял, что где-то прокололся, вот и отдал приказ брать его. А сам тем временем, держа автомат наизготовку, встал на одно колено и водил стволом, всматриваясь в горизонт. Прикрывал парней, пока они работали. Вполне возможно, что тот был не один и кто-нибудь его подстраховывал. Можно было об этом спросить, но я опасался вызвать не совсем ту реакцию, что хотел. Получить не ответ, а ещё большие подозрения. Да и мало ли что, вдруг действительно рядом есть его подельники, и тот подаст им сигнал, мол, чужаков встретил, и всё, операция насмарку. Я только по голосу и вопросам понял, тёртый калач, ещё тот волчара. Попробуй переиграть такого, лет пятьдесят ему, судя по голосу, опыта жизненного наверняка на троих имеет. И ещё мне не понравилось, как тот засуетился, когда я нейтрально насчёт дочек его ответил – а есть ли дочки? Командир диверсионной группы об этом мне не говорил, а спрашивал я по-серьёзному, вряд ли бы умолчал. В общем, одни подозрения.
Пока было всё так же тихо, лишь мотор урчал негромко, кляп водителю в рот уже сунули и связали, сейчас Бабочкин, подсвечивая, изучал кабину, что там есть, а Лосев с моей подстраховкой, откинув тент, забрался в кузов и что-то там ворочал. Кстати, документы водилы мне уже передали, тут и проездной лист был. Помимо него бумажник, а в нём фото счастливой семьи. Значит, дочки у него действительно есть, будем иметь в виду. Кроме этого, разная мелочёвка, тот курил, и «наган» с горстью патронов к нему. Не успел я до конца изучить документы встречающего, как откинулся тент, и Лосев немного странным гласом позвал меня:
– Командир, подойди.
– Присмотри за этим живчиком. И да, посмотри голенища сапог, тот вполне может прятать там финку, опытный, – велел я Бабочкину, и пока тот, подойдя к связному, обыскивал его, уже куда тщательнее, я подошёл к заднему борту.
Лосев, подсветив кузов, высветил лежавшее тело в форме сержанта милиции.
– Я уже посмотрел, ножом ударили, прямо в сердце. Там рядом ремень с кобурой и подсумками, и карабин, видимо его оружие. Кобура пуста, «наган», похоже, был.
– Понятно.
С силой потерев лицо, отчего-то на меня снова и снова накатывало сонное состояние, и выброс адреналина во время прыжка не сильно его прогнал, я подошёл к левому борту, где лежал связной. Бабочкин продемонстрировал находки. Шило без ручки нашёл за воротником, лезвие от безопасной бритвы в рукаве и нож с двусторонней заточкой в голенище сапога, вытерт хорошо, но и так ясно, что убили сержанта именно им. Совсем молоденький на вид был, и двадцати не исполнилось. Лосев подтвердил, документы у того в кармане были, девятнадцать лет, участковый.
Ухватившись за воротник, я поднял связного и, выдернув кляп, спокойно сказал, слегка запугивая:
– Умрёшь ты не быстро, не волнуйся, потом мы заедем к твоей семье, поверь, они до суда не доживут. За что сержанта убил?
Тот криво усмехнулся, Бабочкин подсветил его лицо, и я впервые по-настоящему рассмотрел его. Обычное лицо ничем не примечательного человека, посмотришь, и не вспомнишь. Неприметный шоферюга. Тот же, ухмыляясь, едко ответил:
– Да я этого гадёныша за дело прирезал. Думаешь, он тут шпионов ловил? Как же. Поле на днях убрали, картофель, вот и отлавливал жителей деревень, что приходили собирать неубранный урожай. Не птицам же его отдавать, а тот охранял государственную собственность, лучше пусть гниёт, чем людям. Твари, ненавижу!
– Ну да, тут ты в чём-то прав, – задумчиво покивал я, мне подобные ситуации самому были непонятны. Я о таких случаях слышал, но гораздо позже, с сорок третьего до сорок пятого, а вроде в сорок первом такого еще не было.
– А ещё он на месте высадки бдел, остановил меня, дурачок, вот и закинул его тело в кузов. Думал, где в дороге избавлюсь. По пути в город у нас несколько речек, две вброд проезжать будем, хотел притопить.
– Ой, врёшь про поле, ой, врёшь, – покачал я головой. – Ладно. Бабочкин, в кабину, выезжаешь на дорогу, она вроде вон там, и направляешься к городу, а мы с этим типчиком в кузове более предметно поговорим. О командире группы, радисте и остальных.
– А где Москва, товарищ майор? – уточнил тот, и когда я указал, направился к кабине.
А вот связной задёргался, он и так понял, что мы не те, за кого себя выдаём, но надеялся до последнего, что это может быть проверка, а тут такое. Вот он и завыл. Лосев ловко вбил ему кляп и поволок к кузову, Бабочкин устраивался в кабине, я помог старшине закинуть связного в кузов и, подсвечивая, показал бойцу, что тут и как, так что, догоняя уже стронувшуюся машину, забрался в кузов и стал заниматься допросом. Машину на поле изрядно трясло, но чуть позже стало легче. Видимо, на полевую дорогу выехали, боец не гнал, ехали тихо, так что можно было поработать.
Связной меня удивил, он так нас ненавидел, что молчал, точнее ругался, плевался и орал, но ничего не говорил больше получаса. Работали мы спокойно, труп нам не мешал, даже добавлял антуража, отомстим мы за сержанта. Разговорить его всё же получилось, и так как тот был достаточно осведомлённым, я узнал немало сведений. Тем более тот работал в наркомате лёгкой промышленности и имел настоящие документы, коренной москвич, мог ездить где хотел, как наклепает путевых листов, так и ездит. Его сообщник из того же наркомата прикрывал его неслужебные поездки. В общем, для немцев незаменим, его частенько использовали, а он примечал многое, да и не последним человеком у немцев был. Как ни пытался доказать мне, что он простой связной и водитель, это ему не удалось, и он продолжил каяться. К шести утра, когда мы оказались в окрестностях Москвы – маршрут, самый безопасный, описал нам связник, – план у меня уже был готов. Так что, пока связник всё так же лежал в кузове под присмотром старшины, я перебрался в кабину и стал показывать, куда ехать. Карта Москвы у меня имелась, да пока шёл допрос, Лосев распотрошил все трофейные сидора, и теперь хотя бы знаем, что в них. Например, карта Москвы. Тридцать седьмого года выпуска. Я четыре года в Москве жил, в служебной квартире, многие улицы знал и приметил, что на этой карте некоторые имеют другие наименования. Значит, устаревшая, но всё равно с интересом изучал, окраины города я всё же плохо знал.
Тут меня отвлёк Бабочкин, как раз показалась Москва:
– Командир, топливо на исходе.
– Тормози, – кивнул я, не отрываясь от карты. – Там в кузове бочка стоит полная, ведро и шланг имеются, заправляй.
Тот, притормаживая, свернул на обочину и остановился, и пока они с Лосевым гремели в кузове, старшина сливал бензин в бочку, а Бабочкин носил к баку и через воронку заправлял машину, я уже закончил с мелкими деталями плана, можно было ехать.
Всё же торопиться я не стал. В планы это не вписывается. Поэтому покинул кабину и, используя капот как стол, стал писать рапорты. В планшетке два блокнота было и командирская тетрадь, бумаги хватит. Потом часть блокнота заполнил листами допроса связного. Раньше я этого сделать не мог – а как писать в движущейся машине? – но к счастью, с памятью у меня было всё в порядке, и я так сухими строчками доклада описывал большую часть того, что узнал от связника, но не всё, адреса резидента и радиста, где боевая группа схоронилась, описывать не стал. Также написал новый рапорт от имени майора Корнева о своих дальнейших действиях в тылу противника, от момента, как покинул захваченный аэродром. Как взорвал мост с диверсантами и как, выяснив их задание, надел личину диверсантов и теперь со своими бойцами нахожусь в Москве, работаю по диверсантам. Я понимаю, что буду это делать топорно, но у меня стоит задача предотвратить покушение, а тут все средства хороши. Кстати, ещё написал два наградных листа на старшину Лосева и младшего сержанта Бабочкина. Обоих представил за последнее дело к ордену Красной Звезды. Наверняка похерят, как и остальные, но что-то должно проскочить, парни заслужили.
Я почти час писал, за это время бойцы успели перекурить, точнее Лосев подымил, а также приготовить завтрак, и мы поели. Я минут на десять отвлёкся. Мимо стали проскакивать машины, и довольно много, деревенские на телегах и пешком появились. Бойцы по привычке изображали пост, причём Лосев стоял так, чтобы кузов и связника видеть, ни на секунду не хотел терять того из вида, тоже видел, что тот кручёный и может попытаться освободиться. Завтракали мы запасами диверсантов и связника. У диверсантов свежий хлеб и советская тушёнка была, у связника – шмат сала с хлебом, шесть варёных яиц, луковиц пара, три солёных огурца и жареная куриная нога. Всё подмели, но тушёнку не трогали, НЗ, а запасы связника все съели, вполне хватало. Жаль, у того термоса не было. Горячим чайком бы побаловались. У диверсантов, к сожалению, тоже не было.