– «Слишком складно будет говорить – не верьте», – негромко процитировал Тунгуса майор. – А потом и Князев это словечко употребил. «Слишком складно…», вот в чем фокус! Элементарно!
– Вы о чем, мистер Холмс? – капитан сдвинул брови, как бы изображая, что пытается, но не может уловить ход мыслей Бондарева.
– Тунгус, Артем и Котов рассказывали не слишком складно, поэтому тебе и показалось, что многое не сходится, – терпеливо пояснил Денис. – Но как раз в этом вся задумка! «Слишком складно» – это плохо, в жизни так никогда не бывает. Всегда найдутся детали, наблюдения, личные выводы, которые не совпадут с чужой версией. Все четверо изложили свой взгляд на события, даже попытались друг друга подставить – в большей или меньшей степени. Но картина все равно сложилась единая. Этого они и добивались!
– Постой, но ведь Князев… перевернул все с ног на голову!
– Кроме одного. «Изделие» пропало, но найти его и понять, кто стоит за нападением на колонну и похищением СЦА, реально, если вломиться на территорию Черного Рынка и в ближайшие к Лесу поселения егерей. И отыскать там полковника Кулдыка с майором Савенко.
– Погоди, ты думаешь, Князев с ними заодно?
– Пока не знаю, но цель у него аналогичная – заставить Армию провести расследование и наказать виновных. То есть расшевелить нас и заставить сунуться на территорию Черного Рынка и егерей. А различия версий и вся эта интрига с предательством – это как стрельба по площадям. Не зная, на что мы клюнем, они предоставили нам выбор: хотите, пробейте версию с Громом, хотите – с хитрецом Савенко или же с Кулдыком, который якобы готов продать «изделие» Черному Рынку. Главное – отреагируйте и устройте заварушку. Зачем провоцировать нас на активные действия? Это другой вопрос. Моя версия – чтобы ослабить оборону форпоста. Наши склады – лакомый кусок для кочевников. Но может быть и другая, более серьезная цель. Например, связать Армию боями на севере, чтобы не допустить ее выдвижения к Киеву. Тогда Волчанские склады ГСМ не причина, а лишь прикрытие главной провокации.
– Но ведь мы не обязаны поддаваться на эту провокацию?
– Как сказать. В истории замешан офицер штаба Армии. Заметь, он во всех версиях подозреваемый. Даже в лесной версии Котова «изделие» с равной вероятностью мог утащить и Гром, и кравшийся по краю Леса майор Савенко – помнишь, сразу после боя? И это может оказаться наполовину правдой.
– В смысле… что Савенко вступил в сговор с Кулдыком?
– Чумаков, ты чем слушаешь? Савенко скорее всего чист, ни с кем он не сговаривался. Полуправда заключается в том, что провокаторы не позволили бы уйти Савенко с артефактом. Но Савенко вполне мог улизнуть налегке. При любом раскладе – сидит он под замком в Черновке или подался в бега – он нуждается в нашей помощи. Штаб Армии вполне может пойти на ограниченную войсковую операцию. Найти Савенко – дело чести, а заполучить артефакт – стратегически важная задача. Тот, кто задумал провокацию, хорошо разбирается в психологии военных в целом и штабных стратегов в частности.
– Не понимаю, как ты до всего этого додумываешься, но верю. Обычно ты не ошибаешься. Что и печально.
– А в чем печаль-то?
– Так ведь ты прав. Провокаторы закинули слишком много крючков с жирной наживкой. Наши штабные обязательно вляпаются в эту историю. Даже если не поверят во все эти варианты, нанесут упреждающий удар, чтобы ликвидировать потенциальную угрозу. Скажешь, не в духе штаба?
– В духе, – согласился Бондарев. – И, кстати сказать, это будет правильное решение.
– Так-то оно так, но… Представляешь, что тут начнется? Содом и геморрой!
– Хуже, – Денис усмехнулся. – Но это не нам решать. Короче, Чумаков, я иду к подполковнику Сахно на доклад, а ты пока запри по разным камерам всех задержанных, кроме Артема, и смотри тут в оба. Чует мое сердце, «продолжение следует», как пишут в книгах.
– Думаешь, будут еще провокации?
– Уверен. Опыт, знаешь ли, подсказывает. Раз пошла такая пьянка… нет смысла останавливаться. Надо развивать успех. Этим заговорщики и займутся в ближайшее время. Могу поставить десять монет, которые ты мне проиграл.
– Чего это я проиграл?! Ничего не проиграл! – Чумаков протестующее помахал руками, но возмущение изобразил неубедительно, сам это понял и быстренько переключился: – А пацана почему не запирать?
– Артем не провокатор. Он единственный из этой четверки, кто работал вслепую. Ему можно доверять… в разумных пределах.
– Бондарев, а ты полностью кому-нибудь доверяешь? – Чумаков усмехнулся.
– Только себе, – майор ответил вполне серьезно. – Потому и жив до сих пор.
Глава 9
До кабинета подполковника Сахно майор Бондарев не дошел. Помешала боевая тревога. Кабинетная работа пока не покрыла ржавчиной железные нервы и не затупила отточенные за годы выживания рефлексы, поэтому Бондарев отреагировал на сигнал спокойно, но быстро, по въевшейся в подкорку схеме.
Майор сменил внутренний «режим» – выключил деловой, включил вместо него боевой и начал выполнять свою программу, почти как хорошо отлаженная машина. Разница заключалась лишь в том, что Денис имел право вносить в программу коррективы «по обстановке». Боевое расписание требовало, чтобы майор под вой ревунов примчался на КНП, а это было в другой стороне и от комендатуры, и от канцелярии особого отдела. Следовало бы вернуться в комендатуру, взять автомат и запереть кабинет, но лавина посыпавшихся из всех дверей офицеров и бойцов буквально вынесла Бондарева на свежий воздух. Пришлось мчаться налегке. В конце концов, майору предстояло командовать своим участком обороны, а не занимать позицию на периметре; автомат был делом десятым. Наверное.
В том, что оговорка уместна, Бондарев убедился ровно через тридцать секунд, когда пробегал мимо гауптвахты. Земля под ногами ощутимо вздрогнула, воздух сделался плотным, а затем вдруг качнулся и двинулся упругой стеной в направлении центра лагеря. Сопротивляться натиску невидимого воздушного поршня Бондарев не смог. Могучая ударная волна подхватила его, встряхнула так, что окаменели все внутренности, а затем швырнула вправо и едва не размазала по стене столовой. Спасибо экономным военным строителям, которые соорудили столовку практически из подручных материалов: из фанерных панелей с пенопластовой прослойкой. Бондарев выломал плечом кусок стены, завалился на груду пластиковых подносов, а затем врезался головой в какой-то ящик. В глазах потемнело, и на неопределенное время Бондарев выпал из ритма жизни.
Майор не знал, сколько времени он провалялся овощем посреди столовой. Но это было и не важно. Главное – очнулся. Состояние было аховое: Дениса подташнивало, жутко болела голова, перед глазами все плыло, руки дрожали, но, по большому счету, боеспособность Бондарев сохранил. Ну, или хотя бы способность двигаться, что тоже немало. Бондареву оставалось лишь мысленно перезапустить боевую программу и посмотреть, что получится. Денис честно попытался вновь сосредоточиться на боевой задаче, но сделать это оказалось не так-то просто. Во-первых, шевелить извилинами мешала пульсирующая головная боль, а во-вторых, с изрядным запозданием, но все-таки железные нервы предательски дрогнули, и под их тревожный струнный аккомпанемент в кровь выплеснулась изрядная доза адреналина. Плюс был в том, что майор взбодрился, но имелся и минус. Сконцентрироваться Бондарев теперь не мог вообще, как отрезало. Даже наоборот, Денис слегка растерялся и засуетился. Все, на что его хватило, – выползти из пролома и бегло оценить ситуацию.
И когда он это сделал, его снова обожгло изнутри. Все-таки не следовало «по обстановке» отступать от инструкции. Пока Бондарев приходил в себя, наступил как раз тот самый момент, когда майору пригодился бы автомат. Взрыв снес значительную часть стены оборонного периметра форпоста и проложил атакующим врагам прямую дорогу к гауптвахте и дальше к центру лагеря. Караул гауптвахты ввязался в бой, но часть бойцов противника обошла здание «губы» справа. То есть двигались враги как раз на Бондарева. Майор даже сумел их разглядеть. Экипированы они были неплохо, вооружены тоже, и почему-то все были облачены в костюмы химзащиты и фильтрующие маски – армейские, но не наши, натовские. Теоретически майор мог отойти с их пути, но реально идти было некуда. Столовая сложилась, словно карточный домик, а потому шаг влево, шаг вправо означал полную засветку.
Денис вдруг осознал, что смотрит на приближающихся врагов неотрывно и даже не моргая, словно зачарованный. А ведь посланцев старухи с косой Бондарев видел не в первый раз и уже не помнил, когда цепенел перед противником, пусть и многократно превосходящим по силе. Явно сказывалась свежая контузия.
«И что, из-за какой-то контузии я тут раскисать должен, в медузу превращаться?! – внутри снова все закипело, но теперь это было какое-то иное варево. Тоже с адреналином, но совсем другого качества. Теперь внутреннее варево не деморализовало, а наоборот, помогало собраться в кучу. Почему так? Денис не стал загружаться. – Неисповедимы пути органической химии. Польза есть, и хорошо. Точка».
Успокаиваясь, Бондарев несколько раз глубоко и медленно вдохнул-выдохнул, достал пистолет, хотя и понимал, что в данной ситуации это оружие годится лишь, чтобы застрелиться, и приготовился к бою.
Однако противник вдруг прекратил огонь и залег. А затем в воздух взлетели три предмета довольно странного вида. Упав, эти предметы, издалека похожие на мочалки или клубки серого мха, энергично раскатились в разные стороны, а затем взорвались с негромкими хлопками. В воздух над местами взрывов поднялись клубы пыли, которую понесло ветром к центру лагеря, то есть в первую очередь в сторону Бондарева. Майор отлично знал, что это были за «мочалки», поэтому не питал иллюзий. Жить ему оставалось секунды три. А затем – мучительная смерть в облаке ядовитых спор. Именно их выбросили активированные аномальные гранаты.