Вдалеке, плескалась вода из протекавшего ручья, поблёскивая весёлыми искорками, отражённого от воды солнца. Но обстановка и настроение, не располагали к благости.
А навевали лишь мысли о бренности мира и тщётности желаний человека, а также о его гордыни, властолюбии и алчности. Обстановка была неясна, и они попытались проехать ближе к монастырю и тут же нарвались на прицельный огонь.
Действительно, — твари вылезшие на крыши и стены, были весьма многочисленны и необычно мелки, примерно вдвое меньше, обычного плевальщика и уже мало походили на человека, так что происхождение их было неясным.
— А у вас тут общин никаких азиатских поблизости не было, — спросил Филатов у монаха.
— Нет, общин не было, но недалеко от аэродрома, завод частный строился, там много было гастарбайтеров из Средней Азии.
Филатов, удовлетворённо кивнул своим мыслям. Но "плевальщики" и кое-где мелькавшие, между ними ловчие, уже вычислили расстояние до броневика и открыли огонь из своих ртов, достаточно метко попадая своей кислотой, липкой паутиной и прочими опасными жидкостями. Почти, полностью заляпав, лобовое и боковые стёкла с правой стороны. Пришлось разворачиваться практически вслепую и удирать оттуда побыстрей.
— Ну будем считать, что рекогносцировка проведена, диспозиция проверена, теперь будем думать план, — сказал Филатов.
— Юрган доставай картошку, — Пират думать будет!
— Как вас называть, — обратился к нему монах.
— Да так и называйте — Пиратом и мне проще и вам.
— Хорошо, а меня тогда отец Илья.
— Будем знакомы, — кивнул головой в ответ Пират.
Но пока они ехали с дач и препирались на блокпосту и ходили в разведку, время перевалило за полдень и смысла штурмовать никого не было. То же самое думал и отец Илья, а кроме этого, оставался ещё один вопрос и Пират его озвучил.
— Отец Илья, а мы что, втроём будем штурмовать монастырь?
— Нет, завтра с нами будут все монахи и ещё десять человек, кого мы смогли подвигнуть на этот подвиг и два пулемёта, кроме вашего пулемёта и станкового гранатомёта, больше ни от кого помощи не придёт.
— У города и так проблем хватает, на дорогах ходят разные… странники, а в области орудуют банды, власть только держится в городе, а за его пределами от случая к случаю.
— Мы даже не знаем, выжили ли наши братья в других монастырях, но искренне надеемся на это, — закончил монах. А сейчас поедем в Дальнюю пустынь, где мы пока временно устроились, там тоже есть рядом церковь, но маленькая, а мы живём рядом в странноприимном доме.
Филатов, только покачал головой на это. — Да, не страна, а сплошной сумасшедший дом, для странников.
Глава 15 Саранск. (Битва за монастырь)
Монахи, оказались неплохими людьми и несмотря на пост, попотчевали их и бужениной из монастырских запасов, квашенной капустой, и разными разносолами. Было их немного, и сюда подтянулись и действующие священники из разных приходов и церквей Саранска, вместе с остатками своих семей. Вирус никого не щадил и не интересовался ни у кого, верит он в Бога или нет.
Так же, ему не было никакого дела до грехов людских, умирали одинаково и лютые грешники и богобоязненные миряне, хотя никто, правда и не вёл никакой статистики. А вот, что касается зомби и перерождения, здесь был большой вопрос, на который пока никто не смог ответить. Ну а грязь человеческая, всё-таки охотнее перерождалась и развивалась, чем обычные люди.
Десять человек, кто собирался участвовать в безнадёжном, как думала администрация города штурме, были разношёрстными, как выводок котят у трёхцветной кошки.
Два пулемётчика при одном пулемёте, относились к церковной дружине, которую создали монахи из своих самых преданных прихожан, туда же входили ещё двое с охотничьими ружьями и молодая женщина, владеющая навыком спайдера и вооружённая большим кухонным ножом.
Её глаза горели фанатичным огнем, и она смогла выжить в двух предыдущих штурмах, а по слухам, ходившим среди монахов, уложила в них, не меньше десятка тварей. Ещё трое оказались, такими же пойманными, как и они на дороге и были вооружены тоже ружьями, но помповыми. Оставшиеся двое были уже чисто наёмниками, хотя это направление, только начинало развиваться, и люди шли туда разные. И даже было удивительно, откуда. они взялись у монахов.
Эти же были местными, успевшими поучаствовать в разных мелких стычках и соблазнившиеся на награду монахов. Вооружены они были не в пример лучше, чем все остальные и имели с собой 7,62-мм пулемёт «Печенег» и снайперскую винтовку «Винторез», а кроме этого, у них были на вооружении, ещё и пара мощных пистолетов «Гюрза», помимо ручных гранат, что у них тоже были.
Одеты они были оба в полный комплект бронезащиты и скорее всего были выходцами из спецназа, одной из силовых структур, что в принципе в столице Мордовии было неудивительно. Филатов вместе с Юрганом, перезнакомились со всеми, представившись, как Пират и Юрган. И услышали изумлённые восклицания, о самой природе этих прозвищ, но Филатов, в очередной раз отшутился.
Они потрапезничали в специально выделенном для них помещении и всё было спокойно, пока окружающие не решили полюбопытствовать насчёт сабли.
Он, нехотя вытащил её из ножен, сабля полыхнула в комнате белой кромкой лезвия и красным узором на стали. До сих пор молчавшая и сидевшая в сторонке женщина, вскочила на ноги, и в одно мгновение оказалась перед ним, с благоговением смотря на лезвие.
— Это твоё? — еле слышным шёпотом спросила она.
— Да, — ответил Филатов и спрятал саблю обратно в ножны, сверху осталась торчать, только витая гарда, обтянутая кожей «хищника».
Она ещё раз посмотрела на него, потом на саблю, задумчиво прищурила глаза и вышла из комнаты. Все уже начали укладываться спать, перед боем, когда вошедший монах, позвал Филатова за собой.
Приведя его в отдельную келью, он вышел, оставив Филатова наедине со священником средних лет, с большой бородой и усами с проблесками ранней седины.
— Сын мой, — начал тот.
— Слушаю вас… отец, — с сарказмом ответил Филатов, не собираясь поддерживать разговор в таком ключе.
Священник помолчал, видимо перестраиваясь на беседу.
— Веруешь ли ты в Бога?
— Верую!
— Поможешь ли ты церкви?
— Помогу, конечно, но за деньги.
— Мир в огне, а ты думаешь о деньгах?
— Ну, так и церковь, о них никогда не забывает! Что ребёнка окрестить, что отпеть усопшего, а ни у всех они и бывают. Да и нас не по доброй воле попросили, а заставили.
— Грех тебе жаловаться странник, с такой саблей.
— А что, с ней не так!
— Сабля эта, кровью верующего напитана. Горем и отчаянием последней надежды. Где ты её взял?
— В последний бой шёл… отец, за людей! А сабля обычная была, в особняке богатом нашёл, да после кровью своей и надеждой женщина напитала, что не чаяла, что мы победим, оттого и стала она другой.
— У всех свои недостатки, сын мой. Веруй в Бога, а мы приложим свои силы, чтобы не отступил ты в бою и очистил от скверны наш мир.
— Оставь нам на ночь свою саблю мы освятим её своими навыками, это поможет тебе в бою, когда вы преодолеете стену и будете внутри. Если не боишься и доверяешь нам.
— Эта сабля… отец, разрубила хищника и не досталась алчному. И здесь не пропадёт, а доверять вам, так я и доверяю, вы же не враги себе. Одно дело делаем, хоть и по-разному.
— Хорошо странник, иди отдохни, мы выступаем рано на рассвете.
Филатов отстегнул саблю и оставил её вместе с ножнами на столе перед монахом и молча вышел. Всё это время, второй монах, ждал его за дверью и так же молча, отвёл его обратно, где все уже спали. Единственной женщины, участвующей в штурме, там не было, да и понятно, что ей делать в одной комнате с мужиками, да ещё и озлобленными.
Рано утром, они были разбужены монахом и, загрузившись в машины и броневик, поехали к монастырю. Подъехав к нему, они вышли, и монахи приступили, к накладыванию на них защитных свойств и делая это по очереди. «Очищение», «Благость», «Умиротворение» все эти баффы, присущие монахам, получила вся группа шедшая на штурм.
Филатову, вернули его саблю и, вытащив её для проверки, он поразился изменениям, которые произошли с ней. Теперь её лезвие не показывало красный узор на сером фоне клинка.
Сейчас весь клинок, тускло отсвечивал, непритязательным светом чистого серебра, и только самая кромка, полыхала еле видным белым огнём. Отвернувшись от остальных, Филатов взмахнул саблей, и она запела, еле слышным звоном, который издаёт, только серебряная монета из высокопробного серебра.
Получив от монахов все три баффа, он ощутил снизошедшее на него спокойствие и плавность мыслей. Голова работала чётко, не отвлекаясь на ненужные и лишние мысли.
Ушла вся шелуха прошедших дней, пошлые мысли о женщинах, чувство голода притупилось, а тело наполняла энергия и эйфория идущих на подвиг.
И хотя, он понимал, что эти мысли не присущи ему обычному, всё же был внутренне согласен, что сейчас им было нужно именно это состояние, чтобы решить очень сложную и почти невыполнимую задачу с теми силами, с которыми они шли в решающий бой.
Бросив остальные машины, они шли вслед за броневиком, который, тихо урча мотором, неспешно продвигался вперёд прикрытый «Щитом веры».
Вокруг был туман, он невесомыми белыми прядями висел над землёй, укутывая её со всех сторон и придавая ещё больше мистики к предстоящему штурму. Если бы не наложенные баффы, Филатову было бы явно не по себе, тоже чувствовали и остальные.
Уже перед самой стеной на расстоянии прямого выстрела из станкового гранатомёта, они начали рассредоточиваться, занимая удобные позиции.
Туман, задумчиво клубясь, стал постепенно рассеиваться, постепенно обнажая кирпичную стену и сидящих на них неподвижно, словно горгульи, фигур "плевальщиков" и ловчих..
Весь забор, по всему периметру, был усеян ими, как яблоня яблоками.
— Вот и всегда так! — проговорила молодая женщина, шедшая с ними на штурм и так и не представившаяся им.