После того, что он сделал с ее девочкой, она должна была его убить. Но он слишком хитер и силен, к тому же, окружен своими приспешниками. Пойди она на такое, пропала бы с концами. А вместе с ней и Алиса.
Чтобы подобного не повторилось, ей пришлось стать бельмом на его глазу, землей под его ногами и боксерской грушей. Она стала бы кем угодно, лишь бы отвлечь его внимание от дочери.
— Надо жить… — хрипло пробормотала Альбина и перекрестилась. — Господи, сделай так, чтобы все получилось! А я справлюсь. На все пойду, теперь можно. И прости меня, господи…
Главное, чтобы Алиса не оказалась на ее месте.
— Она умнее, чем я…
19
Альбина следила за цифрами на темном экране часов и прокручивала по кругу перемешанные между собой воспоминания, чтобы не думать о том, где сейчас находится Алиса. От одной мысли, что с ней произошло что-то страшное и непоправимое, ее начинало колотить. Впрочем, разве могло быть что-то хуже, чем жизнь рядом с такой непутевой матерью и так называемым отцом? Чувство вины никуда не спрячешь и не утопишь в вине, но, как говаривала старая тетка, материнское сердце все равно чует, когда его ребенку плохо.
Альбина верила тетке и поэтому только ей рассказала обо всем. А позже, когда родилась Алиса, она ползала в ногах у Бражникова, чтобы тот позволил им жить вместе. По большому счету тому было на это плевать. Ведь пока ребенком занималась старая женщина, он вдосталь поизмывался над Альбиной. Со временем она ему не наскучила, появились другие, но отпускать ее Бражников не собирался. Уж что ему втемяшилось, но всем он стал говорить, что она его жена. Потому что иметь первую красавицу рядом с собой — это престижно. Он дал Алисе свою фамилию, тем самым не только признав за ней право дочери, но и свои права на нее.
Много раз Альбина затыкала себе рот в последний момент, чтобы не выплюнуть ему правду в лицо. Понимала, что после этого ей не жить. А уж что бы стало с Алисой, даже представить было страшно. Не был бы Бражников собой, если бы не отомстил и ей.
Но что удивительно, разодранное на клочки сердце Альбины сейчас билось ровно, и вот это по-настоящему пугало. Что если оно уже ни на что не способно, думала она. Что если она сама убила в нем все чувства, залила их вином и болью, не оставив ничего живого?
— Нет, все должно быть хорошо… Я точно знаю!
На самом деле, Альбина ничего не знала. Когда она увидела в ночи пересекающую двор фигуру, то сначала решила, что это Гоча — парень, помогавший по хозяйству и на задних лапах ходивший перед Бражниковым. На Альбину он смотрел с брезгливым презрением, будто сам не был его марионеткой. Разумеется, не в глаза и не при свидетелях. Пока она находилась рядом с Бражниковым, никто бы не посмел смеяться над ней. Но Альбина ощущала эти приторно-насмешливые взгляды и ненавидела всех, кто подобострастно преклонялся перед ее… кем? мужем? любовником? покровителем?
— Сука… — процедила она сквозь зубы. — Как же я тебя ненавижу!
Ее щеки опалило — жар медленно опустился по шее до самой груди и застрял там огненным шаром.
Да, поначалу она решила, что это Гоча, пока не увидела, как выскользнувший из ворот человек очень быстро подбежал к «мерседесу» и залез в багажник. Светлые волосы мелькнули под сползшим капюшоном, и Альбина не сдержала громкого возгласа. Она зажала рот, но ее все равно бы никто не услышал. В гостиной на первом этаже все были заняты: пили, громко ржали, в общем, занимались привычным для себя делом — выпускали пар. Хорошо, что в этот раз обошлось без стрельбы, хотя, ее бы уже ничего не удивило.
А вот Алиса сумела удивить. Ее дочь решила бежать! Из этого проклятого дома и от жутких перспектив брака с Карапетяном, который и при живой-то жене ничего не боялся и свел ее в могилу своими издевательствами и похождениями. Чего только стоила история с изнасилованием официантки, которой не повезло обслуживать их посиделки. Девчонка уехала через несколько дней, чтобы сплетни не испортили ей жизнь окончательно. Уж что-что, а пообсуждать тех, кому еще хуже, в их городе любили.
Карапетян был очень нужен Бражникову, иначе он не стал бы подкладывать под него Алису. За этим горбоносым пучеглазым громилой стоял областной прокурор — его родственник, так что все ему сходило с рук, и никто даже не пытался пойти против него. А еще Бражников был должен ему крупную сумму. Об этом она узнала из их разговора, когда они вот так же сидели в гостиной. Правда потом поехали к шлюхам. А сегодня хозяин остался дома.
Автомобиль, в багажнике которого спряталась Алиса, Альбина видела в первый раз. И его владельца тоже. Она наблюдала за ним через окно и еще подумала, что молодой человек, вероятно, ошарашен подобным гостеприимством. Надо иметь очень хорошую закалку, чтобы соответствовать хозяину дома и его друзьям.
Если Бражников пригласил его к себе, значит хотел от него что-то получить. И вот тут Альбина терялась в догадках, потому что никак не могла понять, зачем Алиса залезла именно в его машину. Получается, она знала, что он уедет из Тимашаевска, ведь другого варианта просто не существовало. Но куда он поедет?
Альбина с такой силой прикусила губу, что почувствовала солоноватый привкус крови. Боли она не ощущала, в ее голове билась единственная мысль, что по такой жаре ее дочь может попросту задохнуться. Сейчас до Альбины наконец дошел не только смысл этой затеи, но и весь ужас принятого Алисой решения. Ведь в руках у нее на тот момент ничего не было, даже бутылки с водой.
Схватив телефон, где и номеров-то было от силы штук десять, Альбина набрала номер Алисы. Абонент оказался недоступен, и тогда она стала писать сообщение, путая слова и скуля от страха, о том, чтобы та ничего не боялась и никогда не возвращалась в Тимашаевск. В конце Альбина приписала, что любит дочь больше жизни и просит простить ее за все. Она будто видела со стороны это жалкое зрелище — свои дрожащие руки, всклокоченные волосы и отекшее лицо. Но ничего не могла с собой поделать. Слишком долго внутри нее копились чувства, которые остались запертыми, а сейчас они душили ее и жгли каленым железом.
Ее умная красивая девочка сделала все правильно — ей нужно было скрыться и забыть обо всем. Но Альбина знала, что это только эмоции. Настоящая жизнь может быть настолько ужасной, что думать об этом не хотелось. И все же… что, если этот молодой мужчина окажется другим? Не таким, как Бражников, Карапетян и прочие?
Глупо, конечно, тешить себя иллюзиями, но почему-то ей казалось, что где-то все еще остались нормальные люди.
Внизу что-то хлопнуло, затем звякнуло, и следом раздался голос хозяина дома. Альбина вздрогнула, когда услышала громкий мат и тишину в ответ.
Тинта пришла…»
Альбина потерла лицо и кинулась в ванную. Кое-как прибрав волосы, вышла из комнаты.
Гинта, сорокалетняя то ли гречанка, то ли цыганка, работала у них последние полгода. В их доме никто из женщин не задерживался по вполне понятным причинам. Но Гинта — это был особый случай. Кое-кто в Тимашаевске считал ее ведьмой, а кто-то сумасшедшей. При взгляде на нее можно было подумать и то, и другое. Высокая, сухая, с копной черных с проседью волос и медным оттенком кожи, она делала свою работу, не обращая внимания ни на кого. К тому же, она была одинокая, приехала в Тимашаевск несколько месяцев назад и сняла полдома через две улицы. Устроилась уборщицей в ресторан. Там-то ее и заприметил Бражников.
Альбина по вполне понятным причинам дружбу ни с кем не водила и к Гинте даже не подходила. Та прекрасно знала свои обязанности. Молча меняла белье, убиралась в доме и готовила, если того желал хозяин. Альбине было противно наблюдать за тем, как она кивает на любой приказ, но разве она сама не была в том же положении?
Спустившись на две ступеньки, Альбина остановилась, заметив Бражникова. Тот стоял в дверях и смотрел на нее налитыми кровью глазами. Вероятно, так и уснул, сидя за столом, или сполз на диван, когда все ушли.
«Хорошая пара — кулик да гагара!» — усмехнулась про себя Альбина.
— Что вылупилась? — рявкнул он. — Пиджак подай! Встреча у меня.
Из-за его спины показалась Гинта с подносом грязной посуды. Она взглянула на Альбину и тут же отвела черные, ничего не выражающие глаза.
— И Алиске скажи, пусть спустится!
Альбина вздрогнула и крепче ухватилась за перила.
— Пусть спит. Рано еще, — выдавила она и расправила плечи.
— Что? — тихо переспросил Бражников.
Альбина сглотнула, прекрасно понимая, что его видимое спокойствие означает только одно — он уже на пределе.
— Хорошо, — ответила она. — Я сейчас…
— Быстро давай! — рявкнул Бражников. Верхняя губа его приподнялась и обнажила зубы.
— Иди ты к черту! — прошипела Альбина и сжала кулаки. Она прекрасно осознавала, что делает и чем это ей грозит, единственное, чего она хотела сейчас, это оттянуть время. Любым способом. Пусть даже ценой собственной жизни.
— Ах ты ж… — На лице Бражникова появилась обманчиво-благостная улыбка. Скорее, звериный оскал.
Он не сорвался с места, а очень спокойно стал приближаться к ней, заворачивая рукава рубашки. Сейчас Альбине стоило бы убежать, закрыться в своей комнате, но она стояла и ждала неизбежного, мысленно моля лишь о том, чтобы Алиса была жива и свободна.
Половицы под ногами Бражникова поскрипывали в такт его шагам, и в голове ее тоже что-то тоненько зазвенело. Она не выдержала и отступила, тем самым еще больше раззадоривая его ярость. Альбина бросила судорожный взгляд в сторону комнаты дочери, а затем вытянула руки, чтобы впиться когтями в ненавистное лицо. Ей это частично даже удалось, но Бражников схватил ее в охапку и потащил наверх, где заломил ей больную руку и ударил коленом в живот.
Альбина задохнулась, и свет померк перед ее глазами.
Последнее, что она услышала перед тем, как скатиться с лестницы, был вскрик Гинты и звон бьющейся посуды.
20 Двое
Около часа назад за окнами мелькнула синяя вывеска-указатель, теперь уже Воронежской области. Широко раскрыв глаза, Алиса следила за трассой, впитывая в себя любые подробности, начиная от растянувшихся вдоль дорог деревень и поселков, работающих на полях людей и сельхозмашин, и заканч