– Не знаю, – тяжело мотнул головой лейтенант. – Не подумал. Не до того было, наверное… Времени не было…
– Знаешь, Великих, – Лукаш несильно дернул офицера за ремень разгрузки. – Боюсь, что, если бы время было, ты все равно так же поступил бы. И сержант…
– Не знаю… Не знаю.
Лукаш распахнул дверцу джипа, достал из сумки две бутылки водки и два блока сигарет, переложил в полиэтиленовый пакет:
– Вот, забери ребятам. Помяните…
Лейтенант посмотрел в лицо Лукаша, прищурился, желваки напряглись.
– Спасибо, – сказал лейтенант. – Не нужно. У нас все есть…
– Забери или я разобью бутылки, – пакет в руке Лукаша качнулся, бутылки звякнули. – Это не взятка… Тогда, утром – да, взятка. Сейчас… Ты понимаешь?
– Понимаю, – чуть помедлив, кивнул лейтенант. Он окликнул Жеку, приказал все забрать и отнести на чек.
– Откуда сержант родом? – спросил Лукаш уже спокойно.
– Да какая разница, – пожал плечами лейтенант. – Или ты будешь статью писать?
– Не буду, – Лукаш вздохнул. – Могу поговорить, чтобы…
– Не напишут, – криво усмехнулся лейтенант. – Приезжали корреспонденты на пожар, снимали… Уже в Сети куча сообщений. В результате теракта погибло несколько человек, среди них солдат Российского Миротворческого контингента. И все. Если бы мы кого-то пристрелили… случайно или так… уже бы вонь стояла на весь мир. А тут… Среди них – солдат. И в наших новостях все точно так же. Удар по российским миротворцам… Не знаешь, почему так?
Лукаш не ответил.
– Ладно, – сказал Великих. – Езжай. Ко Внутреннему Периметру не суйся в городе, объезжай Белый дом подальше…
– Что, и по Белому дому сегодня?.. А по радио не говорили…
– Нет, по домику не ударили, но все равно все психуют. Там в центре города здания жгли, стреляли.
– Вы завтра здесь будете? – на всякий случай спросил Лукаш.
– Нет, наверное. Тут же везде идет ротация. Завтра здесь вроде испанцы. Задолбаемся чек сдавать…
К чеку подъехал тентованный грузовик, остановился. На бронетранспортере развернулась башня, пулемет глянул на приехавшую машину.
– Езжай, – сказал лейтенант Лукашу и протянул руку.
– Удачи, – сказал Лукаш, ответив на рукопожатие. – Я в пакет визитку свою положил, если я через пару дней с тобой не свяжусь – звякни либо на мой мобильник, либо в корпункт. Спросишь Петровича. Это важно.
Сел в джип, тронул машину с места. Все получится, лейтенант вроде толковый, поймет и сделает, как нужно.
– Жалко сержанта… – подал голос Джонни.
– Лучше заткнись, – попросил Лукаш. – Я сейчас могу и в зубы дать.
– Хорошо, – сказал Джонни, – я заткнусь.
Лукаш аккуратно провел машину через чек, протиснул ее мимо танка.
Бетон эстакады был обожжен и покрыт какими-то пятнами. В вечернем полумраке не разобрать – кровь или копоть.
Джип оставил слева мемориал Джефферсона, проскочил очередной мост, слава богу, там чека не было, и остановился. Лукаш притормозил машину, прикидывая, как лучше добираться до Госпиталя Вашингтонского университета. Иностранцам рекомендовали обращаться за медицинской помощью именно туда, студентов в университетах уже больше года как не было, всем посоветовали – очень настоятельно посоветовали – убыть в родные пенаты. Держать такой взрывоопасный материал, как студенты, в самом центре Зеленой Зоны было, мягко говоря, неосторожно. Вот их и выдворили, почти без эксцессов. Ходили слухи о задержании нескольких десятков активистов всяческих студенческих организаций, но копаться в этом никто из журналистов особо не стал.
Лейтенант Великих сказал, что мимо Белого дома лучше не ехать, вдоль реки и через Линкольн-парк Лукаш тоже соваться не хотел.
Что-то коснулось лица Лукаша – легкое, почти невесомое. Лукаш провел рукой по щеке, глянул на ладонь. Пепел. Черная чешуйка. И еще несколько хлопьев пролетело мимо открытого окна. Где-то жгли бумаги… Или это частичка сгоревшего сержанта Быстрова? Или девочки, которую он так и не смог спасти. Лукаш поспешно стряхнул пепел и закрыл окно.
– Ты сейчас на площадь Вашингтона? – спросил слабым голосом Джонни.
– Ага, – кивнул Лукаш. – Вот думаю – как.
– По Двенадцатой, через тоннель до Кей-стрит. А там уж по ней до самого университета… – Джонни осторожно потрогал свою шишку и сглотнул. – Выпусти меня на повороте. Хреново мне…
Несмотря на то, что ему действительно было плохо, лицо побледнело, а по вискам стекали капли пота, «хреново мне» Джонни произнес по-русски, уместно, четко и без акцента. Как только Лукаш остановил машину, Джонни распахнул дверцу и буквально выпал из нее на тротуар. На колени.
Его стошнило.
«Удар в доме Колоухина оказался чуть сильнее, чем показалось сгоряча. Как бы не потерял бедняга сознание да не упал в собственную блевотину», – подумал Лукаш, быстро вылез из джипа и придержал федерала за плечи.
– Как ты?
Джонни слабо взмахнул рукой и помотал головой, сплевывая. Ото рта к земле тянулись тонкие нити слюны.
– Может, позвонить, чтобы приехала «Скорая»? – предложил Лукаш. – Сразу воткнут тебе капельницу, кислороду дадут…
Джонни снова вырвало.
Лукаш оглянулся по сторонам – было темно и пусто. Фары джипа выхватили из темноты кучу тряпья, лежавшую на тротуаре. Осколки стекла возле стены отражали свет.
– Так что – вызывать «Скорую»?
– А самому – слабо? – простонал Джонни. – До Университетского Госпиталя меня довезешь…
Глава 6
В нагрудном кармане куртки Лукаша завибрировал весь день молчавший телефон.
Петрович.
– Да, – тихо сказал Лукаш, отойдя на пару шагов в сторону.
– Я так понимаю, ты уже в городе, – утвердительным тоном произнес Петрович.
– Стою в начале Четырнадцатой, прикидываю, как добираться в госпиталь.
– Что-то серьезное? – спокойно спросил Петрович, даже не попытался изобразить заботу и внимание, гад.
– Руку мне генерал Колоухин прострелил, левый бицепс, – сказал Лукаш.
– Во-от… – с каким-то даже удовлетворением протянул Петрович. – А я ведь тебе говорил – с генералом лучше не связываться…
– Ты мне много чего говорил, – громко сказал Лукаш, покосившись на все еще не вставшего на ноги Джонни. – Не связываться с генералом, видите ли, а задание мне кто выписывал? Взять эксклюзивное интервью? Сам ведь…
– Там кто-то возле тебя есть?
– Есть. Вон Джонни блюет. Ему генеральская шестерка чуть голову не проломил. Джонни, не хочешь поздороваться с биг рашен чиф Пиетровитч? – Лукаш протянул Джонни телефон.
– Без комментариев, – пробормотал Джонни. – Пошел он в жопу, твой биг рашен чиф…
– Он посоветовал тебе…
– Я слышал, что он посоветовал, – сказал Петрович. – И спишу это на ушиб головы. А по Четырнадцатой вы не проедете, там все перекрыто.
– Тогда я по Двенадцатой, через тоннель и до Кей-стрит. Там свободно?
Петрович, по-видимому, отнял трубку от уха, стала слышна какая-то мелодия – духовой оркестр наяривал что-то веселенькое. «По Кей он доедет?» – спросил Петрович в сторону, и кто-то ему ответил, что доедет, должен, хотя сейчас в Вашингтоне черт голову сломит, но на Кей вроде все чисто.
– Тут говорят, что по Кей… – начал Петрович, но Лукаш дослушивать не стал.
– Хорошо, – сказал он в трубку. – Я слышал. Только ты мне скажи, Петрович, куда мне тушку генерала Колоухина девать? Оставить в госпитале или к тебе везти вместе с бумагами и вещами?
– В смысле – тушку? – чуть помолчав, спросил Петрович.
– В прямом. Генералу не повезло куда больше, чем мне. Вот по просьбе Джонни я тело и привез. Вроде еще не завонялось… Куда его лучше для опознания?
– Дурак, что ли, совсем? – с очень натуральным удивлением осведомился Петрович. – Покойника-то зачем тащил? Бросил бы его там…
– Джонни надеется, что за мертвое тело тоже полагается вознаграждение. В лучших традициях Дикого Запада – доставить живым или мертвым…
Джонни оперся о капот машины и встал.
– Выгрузи в госпиталь, – сказал Петрович. – Я туда позвоню, предупрежу. И полицию – тоже предупрежу. Там все нормально было, ты не подставишься?
– Нападение с захватом заложников, перестрелка генерала с шерифом, моя самозащита и все такое, – вздохнув, перечислил Лукаш. – Шериф подтвердит. И свидетель тоже. Целый федерал…
– Не очень целый, – поправил Джонни слабым голосом. – Совсем не целый. Умру я, наверное.
– Выживешь, – пообещал Лукаш. – Зря я тебе, что ли, жизнь спасал?
– Скажи ему, что за покойника тоже что-то полагается, – сказал Петрович. – Может, даже в полном объеме. Порадуй жадину, а сам в госпиталь, прими помощь, пообщайся с полицией, а потом – ко мне.
– А сам ты уже не можешь приехать к раненому подчиненному? – желчно осведомился Лукаш. – Я, значит, истекая кровью, прорвался сквозь заставы и патрули, меня чуть не убили и несколько раз целились даже из пулеметов, а ты меня будешь в офисе ждать?
– Представь себе. Я занят. У меня – посетители. И если ты не перестанешь ныть, то к твоей огнестрельной царапине прибавится еще и пара закрытых переломов с ушибами. Я доступно излагаю?
– Доступно. Понял, шеф. Есть, шеф. Больше не повторится, шеф. Ты тогда свяжись с нашими оккупантами и по поводу вознаграждения напомни. Мне, как я понимаю, полагается тоже толика малая? Джонни за жмурика не собственного изготовления пятьдесят штук многовато будет…
– Закрой рот, подбери слюну и отправляйся в госпиталь, – посоветовал Петрович и прервал соединение.
– А я к тебе, как к порядочному… – тихо сказал Джонни. – Многовато… Из-за твоего интервью мне чуть голову не проломили, а ты… Кстати, если все деньги передадут мне, то есть одна схемка по налогам. Потеряем процентов до десяти, ну до двенадцати… А если ты свою долю будешь получать отдельно и официально, то сколько там у тебя отрежут в России?
На Джонни информация о деньгах повлияла, как холодный компресс. Голос окреп, движения стали более уверенными, а когда Лукаш и федерал сели в машину, на щеках Джонни вроде даже заиграл румянец.