Стефани смотрела на воду, глаза ее были грустными. Потом она снова принялась раскрывать конверты. Одно длинное, отпечатанное на машинке, письмо она прочитала очень внимательно, потом принялась за остальные.
Джон, взглянув на нее, подумал, что она вскрывала конверты так, словно лущила горох.
— Что там? — поинтересовался он.
— Чеки.
— На крупную сумму?
— Два — на очень крупную.
— Вот и хорошо, — сказал он.
— Послушай, Джон, не делай вид, что тебе все равно, хоть ты и говорил, что деньги не имеют значения.
— Разве я сказал что-нибудь?
— Нет, ты просто сделал вид, что тебе не интересно.
— Ну тогда извини, Стефани, — сказал он, — действительно, чеки на крупные суммы?
— Нормальные, нам их хватит надолго. Все они — на мое имя, потому что я вышла замуж. Я говорила тебе, что нам следует пожениться. Деньги у нас есть, жить можно. Мы их потратим, но хуже от этого не будет. Для того они и предназначены. И все эти деньги, помимо постоянных поступлений — это деньги моей компании. Так что нам с тобой очень долго не о чем беспокоиться. Все очень просто.
— Выставка покрыла часть аванса и принесла нам еще несколько тысяч долларов, — сказал он, явно обиженный разговорами своей очень богатой жены.
— Ну разве, Джон, это не прекрасно? Ведь выставка еще немного будет работать и, возможно, что-то купят. Совсем неплохо.
— Не выпить ли нам еще чего? — поинтересовался он.
— Давай возьмем что-нибудь другое. Мне, честно говоря, это местное вино пить не хочется.
— А сколько ты его уже выпила?
— Всего бокал. И никакого эффекта.
— А я, знаешь, два, еще до того, как ты пришла, и тоже уже забыл его вкус.
— А есть у них что-нибудь посущественнее? — спросила Стефани.
— Хочешь бренди с минеральной?
— Это уже кое-что.
— Отлично, тогда давай попробуем.
— Ну что ж, давай.
Тот же официант, который читал рецензии, принес бренди, а Джон попросил его принести бутылку холодной воды. Официант налил две большие порции бренди, а Джон положил в бокалы лед и добавил минеральной воды.
— Это приведет нас в чувство, — сказал он. — Правда, пить этот дьявольский напиток до обеда небезопасно.
Женщина сделала долгий глоток.
— Хорошо, — сказала она. — Освежающий, оригинальный, полезный и в меру противный напиток.
Она сделала еще один глоток.
— Джон…
— Что Стефани?
— Я уже кое-что чувствую, а ты?
— Да, — сказал он и глубоко вздохнул, — я тоже чувствую.
Она выпила еще и улыбнулась, отчего вокруг ее глаз появились смешливые морщинки. С холодной минеральной водой, крепкое бренди бодрило.
— Для героев, — сказала она, — совсем неплохо быть героем. Мы ни на кого не похожи. Нам ни к чему называть друг друга «дорогой», или «моя дорогая», или «моя любовь», и еще как-то в этом роде, лишь бы подчеркнуть наши отношения. «Дорогой», «любимый», «ненаглядный» — ужасно пошло. Будем звать друг друга просто по имени, ты меня понимаешь? Зачем нам кому-то подражать?
— Ты очень смышленая женщина.
— Нет, правда, Джон, почему мы должны быть занудами? Почему нам не развлекаться и не путешествовать теперь, когда мы получаем от этого такое удовольствие? Ведь мы можем делать все, что захотим. Будь ты европейцем, по закону мои деньги принадлежали бы тебе тоже. Но они и так твои.
— Да ну их к черту, эти деньги. Что ты завела о них разговор?
— Ладно, Джон. Ну их к черту! Часть из них мы прокутим, и это будет прекрасно. А заняться живописью ты можешь и потом. По крайней мере мы успеем повеселиться до того, как у меня…
— Что у тебя? Ты хотела о чем-то сказать, Стефани? — увидев ее напряженное лицо, поинтересовался Джон.
— Да нет, мне уже стало скучно от этих разговоров. Давай просто развлекаться и поменьше говорить.
— А если я все же начну работать? Стоит только тебе заскучать, и ты сразу же захочешь чего-нибудь еще.
— Ну и работай себе, глупый. Ты и не говорил, что не будешь работать. Кто сказал, что ты не должен работать? Ну кто?
И все же что-то похожее у нее вырвалось. Джон не мог вспомнить когда, потому что его мысли забегали вперед.
— Хочешь работать — на здоровье, а я найду чем себя развлечь. Ведь не бросать же мне тебя из-за этого!
— Ну и куда же мы отправимся теперь? Скоро здесь станет людно.
— Куда захотим, Джон, туда и отправимся. Ты согласен?
— И надолго? — поинтересовался Джон.
— На сколько захотим: шесть месяцев, девять, год.
— Будь по-твоему, — сказал Джон, — но как же все твои дела? Как же твоя компания?
— При чем здесь компания? Там разберутся и без меня. Я и так всю жизнь отдала делу.
— Действительно, Стефани, тебе не мешает отдохнуть. Может быть, еще пару месяцев.
— Почему пару месяцев? Я сколько захочу, столько и буду отдыхать вместе с тобой.
— Я думаю, тебе это скоро наскучит.
— Джон, ты мне никогда не наскучишь. Ты такой славный… Если бы я уже не любила тебя, то теперь непременно влюбилась бы за такое гениальное решение — отдыхать.
— Знаешь, Стефани, такие решения легко принимать, когда не знаешь, к чему это приведет.
Джон и Стефани допили «напиток героев», который теперь уже не казался ни ему, ни ей таким хорошим, и заказали еще бутылку холодной минеральной воды, чтобы приготовить напиток покрепче — безо льда.
— Налей и мне, — попросила Стефани.
— Покрепче? Как себе?
— Ну да, конечно, такой же крепкий, как у тебя. А потом закажем обед и начнем кутить.
— Кутить? Так рано?
— А почему бы и нет? Ведь мы же отдыхаем.
— Хорошо, согласен.
Джон сделал два стакана крепкого напитка. Стефани приподняла свой и чокнулась с Джоном.
— Ну что ж, начинаем.
— Начинаем, — сказал он и пригубил свой стакан. — Я всегда мечтал есть в каком-нибудь заведении, где много местного колорита. Не то что в этих роскошных международных ресторанах, — сказал Джон.
Стефани вздохнула.
— Я расспрашивала всех своих сиднейских друзей и они в один голос рекомендовали мне приехать именно в этот городок и обедать именно в этом кафе.
— А что они здесь делали?
— Кто?
— Ну как же, твои сиднейские друзья.
— О, у меня их так много, и они ездят по всему свету! Я просто расспросила их, и большинство посоветовали мне именно этот городок.
— Знаешь, Стефани, мне почему-то не хотелось бы встречаться с ними, и именно здесь.
— Мне тоже, Джон. В это время года мало кого из моих друзей можно встретить на побережье. Ведь вода еще не совсем прогрелась.
Подошел официант и поинтересовался, не нужно ли им еще чего-нибудь. Джон заказал себе мартини, а Стефани предпочла скруд-райвер — водку с апельсиновым соком.
Вскоре официант принес заказанное. Мартини был холодный, в запотевшем бокале.
— Я пью скруд-райвер, — сказала Стефани, — потому что в нем больше витаминов, чем в твоем напитке.
Она подняла бокал.
— Не лучший выбор, — ответил Джон. — Мартини предупреждает цингу.
— Цингу? — Стефани удивленно воззрилась на своего мужа.
— Именно так, Стефани.
— Неужели? По-моему, ты придумываешь.
— Да, дорогая, мартини предупреждает цингу. Это одно из величайших открытий в истории медицины. Если бы в дальних парусных плаваниях у моряков был мартини, то цинга бы разом прекратилась.
— Я что-то не пойму, — сказала Стефани, — спиртное, вроде, не лечит никаких болезней.
— Ну конечно, не лечит, а вот витамин С лечит. Поэтому я и беру мартини с лимонной корочкой, — и Джон показал на тоненькую светло-желтую полоску лимонной корки, которая плавала в бокале словно опавший лист в фонтане.
— Фантазер! — рассмеялась Стефани.
Но тотчас же опять немного посерьезнела.
— А я-то, было, тебе уже поверила. А тут, оказывается, дело не в мартини, а всего лишь в тоненькой лимонной корочке, — Стефани отпила глоток из бокала. — Тебе не кажется, Джон, что нам стоит проветриться. Вредно все время торчать в четырех стенах, к тому же мы этим могли заниматься и в Сиднее. Так можно и цингу заработать. Твое здоровье!
Джон подозвал официанта, и они сделали заказ. Вскоре тот исполнил его в точности, не разочаровав посетителей. Сперва он принес свежий салат, потом фазана и предложил сыры на выбор. На десерт — фрукты.
Сгустились сумерки. Стефани и Джон вышли на безмолвную улицу. Ночной ветер освежал точно стакан чистой холодной воды. Черные волны океана плескались о сваи длинных причалов, возле которых покачивались рыбацкие лодки.
Изредка тревожно вскрикивала какая-то разбуженная птица, очевидно чайка. Они медленно шагали по набережной. Из темноты доносились резкие сухие удары: это хлестал такелаж по стальным мачтам яхт.
— Я люблю тебя, Джон, — тихо сказала Стефани, когда они уже подходили к отелю, и долго смотрела на него своими большими глазами.
— И я тебя тоже, — тихо ответил Джон.
Он наклонился, поцеловал ее бережно и осторожно. Она взяла его лицо в ладони и вернула ему поцелуй жадно, со страстью.
Потом, в номере, когда Джон лежал, прижавшись щекой к ее груди, а ее пальцы перебирали его волосы бережно, ласково, он чувствовал себя словно волна, накатившая на берег.
«Вот я и дома, — думал Джон. — Шум и хаос опасного пугающего мира остался позади».
Ночью, в темноте своей большой спальни, они лежали в постели в сладкой полудреме.
— Пожалуйста, пойми меня Джон, нам вовсе не обязательно грешить, — сказала Стефани.
— Не обязательно? — переспросил Джон.
— Да, не обязательно. Я понимаю тебя, Джон, мне и так хорошо. Я всегда буду твоей послушной женщиной. Ты не унывай, сам знаешь, я такая, как тебе хочется. Но иногда я хочу быть другой, и пусть нам обоим будет хорошо. Можешь не отвечать, я болтаю просто так, чтобы убаюкать тебя, потому что ты — мой добрый любимый муж и брат. Я люблю тебя и, когда мы отправимся дальше, стану твоей подружкой. А мы собираемся дальше?
— А разве нет? Ты что, забыл? О чем же мы тогда весь день говорили?