Билли посидел на берегу, остыл, поднялся и направился к отелю.
«Хорошо, что побыл немного у океана. Нервы хоть немного успокоились. Хотя с чего бы это мне волноваться. Работа еще не началась».
Ночь освежала.
«Да нет, Билли, работа уже началась. И неизвестно, что принесет завтрашний день. Может, он будет последним в твоей жизни» — сам себе проговорил Билли.
Но от этой мысли ему сделалось не по себе.
«Последним? Ну да, последним днем. Я еще должен пожить, я еще хочу сходить к этим цветным девицам и сходить не один раз. Ведь мне очень нравится жизнь. И я умею жить. А деньги, они как приходят, так и уходят. Что их жалеть? Кончатся эти, заработаю новые. Все будет хорошо».
Билли неторопливо подымался по белым ступенькам узкой лестницы к отелю.
Билли вошел в отель, портье привстал и сквозь толстые стекла очков взглянул на него.
— Вы, я вижу, были у океана?
Билли посмотрел на свои мокрые ноги.
— Да, прошелся немного.
— Ну как прилив?
— Прилив? А что прилив?
— Большой, малый?
— Не знаю, по-моему, как всегда. Хотя, честно говоря, я в этом не разбираюсь. А где мой приятель, не подскажете?
Портье кивнул головой, указывая, что Чак в номере.
— Он спускался в бар?
— Нет, он спускался, но не в бар, он только звонил по телефону.
— А куда он звонил? — осведомился Билли.
— По-моему, жене, насколько я понял.
— Это хорошо. И что?
— Знаете, он вышел из кабины очень довольный.
— Тогда все просто прекрасно. Спокойной вам ночи.
— И вам спокойной ночи. Знаете, у нас сейчас такая тишина, что я думаю, вы отлично выспитесь. Просто чудо! Я очень люблю, когда в отеле мало людей.
— Любите?
— Да, здесь тогда тихо. Можно спокойно сидеть, читать книжки, думать о своей жизни.
— Но если нет посетителей, нет и денег.
— Это точно, — портье взял книгу и положил себе на колени.
Билли заметил, что книга открыта на той же странице, что и днем. Но не стал ничего говорить, тем более спрашивать. Он неспешно поднялся по лестнице и вошел в номер.
— Привет, Чак, — как можно более весело сказал приятелю Билли.
Чак повернул голову и улыбнулся, но тут же недовольно поморщился.
— Слушай, чем это от тебя так воняет?
— Спокойнее, Чак, спокойнее. Все в порядке. Я сейчас прибегну к твоему совету.
— К какому?
— Я решил принять душ с дороги. Действительно, что-то я маленько вспотел.
Чак отвернулся и, глядя в окно, громко сказал:
— Ты что, трахался с цветными?
— А как ты узнал?
— По запаху. От них всегда так воняет, что меня тошнит.
— Ладно тебе, — уже из-за двери ванной комнаты выкрикнул Билли, — сейчас я буду чистеньким, как ребенок. И мы тогда с тобой обо всем поговорим. Ты спустись вниз, возьми виски.
— Зачем спускаться? — крикнул Чак. — Я уже успел принести.
Билли быстро сбросил на пол одежду, включил душ. Тугие струи горячей воды и почти целая бутыль шампуня сделали свое дело.
Вымывшись и закутавшись в махровый халат, Билли вышел из душа и блаженно уселся напротив Чака.
— Ну, а теперь? Какой от меня исходит аромат?
Чак потянул носом.
— Теперь вроде ничего. Нормально. Я уже и номер проветрил, пока ты мылся.
— Чак, слушай, есть какие-нибудь новости?
— А что тебя интересует?
— Домой, наверное, звонил? Как малышка?
Чак пожал плечами. Но на его суровом лице появилась легкая улыбка.
— Что? Все в порядке?
— Да как тебе сказать, Билли? Операцию сделали, и вроде все прошло благополучно.
— Ну, тогда не грех и выпить.
— Можно подумать, что ты сегодня не пил.
— Это было давно, и я трезв как стеклышко, тем более после душа. Но если я скажу тебе, сколько я выпил, тебе поплохеет.
— Да ладно, а то я не знаю, сколько ты можешь влить в себя. Даже Джерри говорил, что тебя невозможно увидеть пьяным.
— О-о, у Джерри я просадил почти целое состояние. Думаю, Джерри озолотился на мне. Ну так что, будем пить или нет?
— Конечно, плесни немного на дно стакана, для начала, — сказал Билли.
Чак поставил на стол бутылку, два стакана, налил понемногу виски.
— За твою малышку, — Билли поднял стакан и коснулся им стакана, стоящего на столе.
— Спасибо, Билли.
Мужчины выпили.
— Чак, а как жена?
— А какое это имеет значение?
— Ну, я так просто спросил. Ты же разговаривал с ней о чем-то?
— A-а, я сказал, что мы здесь отдыхаем.
— Ты? Отдыхаешь?
— Ну да, что я отдыхаю, а ты трахаешься с цветными девицами, а потом от тебя несет за сто ярдов.
— Чак, ну зачем ты так? Ты же не говорил этого своей жене?
— Почему? Я рассказал ей все, как есть.
— Будет тебе. Когда звонил, ты еще не знал тогда про меня.
— Ха, что, я не знаю тебя, Билли, и не понял, куда ты пошел?
— Знаешь, Чак, а мне нравится, как они пахнут. Меня это жутко возбуждает, правда, потом становится немного противно. Но ведь и с белыми женщинами так же. Переспишь, а наутро такое состояние, что и вспоминать не хочется.
— Знаю, — Чак налил еще виски, — давай, Билли пей. Завтра с утра займемся делом.
— А какие у нас на утро планы?
— Я думаю, что нечего нам здесь прохлаждаться, надо искать их.
— Ты, Чак, как всегда, прав. Но, может, стоит еще пару деньков посидеть тут, подождать, а? Может, они вернутся сюда сами?
— Билли, выполнить здесь нашу задачу непросто, а в безлюдном месте, которое, наверняка, выбрали наши герои, намного легче. Нужно их только найти.
— Найти! Вот здесь мы можем и проколоться. Ведь мы не знаем, в каком направлении они уехали.
— Знаешь, Билли, направлений здесь только два: вдоль побережья в одну или в другую сторону.
— Почему? А вглубь континента разве нельзя поехать?
— Можно. Если с мозгами не все в порядке. Что там делать?
— Согласен, делать там особенно нечего. Скорее всего, они поехали к югу.
— Ну наконец-то, Билли, ты начал рассуждать. Если они поехали к югу, то мы поедем следом. И, возможно, нагоним их в дороге или найдем в каком-либо прибрежном отеле и тогда попробуем разобраться.
— Знаешь, Чак, пока я мылся, мне пришла в голову блестящая идея.
— Да ну? И какая? В чем заключается твоя блестящая идея?
— Идея проста. Самый лучший несчастный случай — это утопленник. Представляешь, есть тело, которое выбросит океан, на нем нет никаких следов. Она просто утонула, ее затащило течение или ногу свела судорога, она наглоталась воды и утонула.
— Что ж, Билли, по-моему, идея прекрасная. Только дело в том, что я хреновый пловец, а ты?
Билли поморщился.
— Н-да, я думал, ты плаваешь как рыбка, а я-то едва держусь на воде.
— Тогда твой вариант отпадает. Мы можем все вместе булькнуть.
— Ну это я так, для разгону. Первая мысль часто ошибочная, а вот вторая… вторая должна быть верной.
— У тебя есть и вторая мысль?
— Конечно. Вторая мысль, что ты должен плеснуть еще по стаканчикам.
— Ну, эту мысль легко реализовать, — Чак налил еще понемногу.
— Билли, мне кажется, можно разработать вариант с автокатастрофой, а? Найдем их машину, поковыряемся в тормозах, дороги здесь ты знаешь какие… Свернуть шею да еще на неисправной машине — пара пустяков. Будет разбитая машина и два трупа.
— Да, но испорченные тормоза могут уцелеть, — возразил Билли.
— Да? — ехидно спросил Чак, — а что, тормоза не могут испортиться сами по себе? Ну, и второе, ты, что ли, сдал им машину в аренду?
— Да, точно. Вся вина упадет на этого старика.
— А тебе его жаль?
— Да нет, мне его совершенно не жаль, — сказал Билли, — хотя он показался мне довольно симпатичным человеком, но в нашем деле других жалеть нельзя. Если начнем жалеть, то тогда какие мы с тобой профессионалы? Но, Чак, гарантий, что они погибнут, а не станут инвалидами, мало.
— Почему?
Билли пожал плечами.
— С автомобильными катастрофами я как-то не люблю работать. Мне больше нравится мягкое нажатие на спусковой крючок, там все надежно: маленькая дырочка в голове и верная смерть.
— Да, это самое легкое задание. Но заказчик пожелал несчастный случай.
— Слушай, Чак, — Билли поднялся из-за стола, — что сейчас гадать? Давай ляжем спать, а завтра проснемся и будем думать.
— Нет, решить надо сегодня.
— Мне кажется, ты все уже решил. Ты же собрался искать их.
— Да, завтра начнем поиски.
— Ну, искать так искать. Мне все равно. Правда, я обещал этим девчонкам, что мы наведаемся к ним в гости.
К вечеру изнурительная жара во Фрипорте спала. В затененной жалюзи комнате отеля стало прохладно.
Джон и Стефани вместе легли в глубокую ванну, Джон повернул кран, и сильный поток воды со всей силы обрушился на их тела. Выйдя из ванной, они растерли друг друга большими полотенцами, забрались в постель.
Свежий ветер с океана проникал через ставни и ласкал их тела. Стефани лежала, подперев голову руками.
— А что, если мне снова превратиться в мальчика? Это не очень неприятно?
— Знаешь, Стефани, ты мне нравишься такой, как есть.
— Так заманчиво. Но наверняка мне следует быть осторожней. А то я могу перебрать в своих чудачествах.
— Да, Стефани, лучше оставайся самой собой.
— А почему у тебя, Джон, меняется голос, когда ты говоришь мне это? Пожалуй, я решусь.
— Нет, только не теперь, Стефани.
— Ну, спасибо тебе и на этом. Тогда буду любить тебя как женщина.
— Конечно, ведь ты женщина. Моя любимая женщина.
— Да, я твоя женщина. И я люблю тебя, люблю.
— Молчи.
— Не буду. Я твоя Стефани и люблю тебя.
— Ну, пожалуйста.
— Я люблю тебя всегда, всегда.
— Тебе незачем повторять. Я и сам вижу.
— А мне нравится произносить эти слова. И я должна буду говорить. Я всегда была чудной и послушной девочкой и буду такой, обязательно буду.
— Стефани, не нужно повторять.
— А я буду, я говорю и говорила, и ты сам говорил, а теперь, пожалуйста, ну, пожалуйста…