— Чему это ты улыбаешься?.. — Поинтересовалась Анетта.
Бернар хмыкнул.
— Увидала бы теперь тебя моя матушка… Впрочем, — поспешил добавить он то ли полушутя, то ли полусерьезно, — надеюсь, это еще впереди…
Анетта удивленно спросила:
— Ты это что, серьезно?..
Бернар кивнул.
— Что ни говори, а эту роль мне предстоит сыграть до самого конца.
— Роль?..
— Да…
— Какую же, если не секрет?..
Бернар подошел поближе на несколько шагов.
— Роль твоего жениха… Думаешь, у меня это плохо получится?..
Бернар почувствовал необычайное возбуждение. Он сделал еще несколько шагов по направлению к Анетте. Роскошный материал дорогого подвенечного платья плотно облегал лиф и ниспадал каскадом атласа и кружев настоящей ручной работы, подчеркивая очень тонкую, будто бы точеную талию девушки. Под облегающей тканью он видел ее напряженные соски.
«Значит, она тоже наслаждается этим спектаклем», — с удовольствием подумал Бернар. — Подними юбку!.. — скомандовал Бернар.
Она сделала это медленно, дюйм за дюймом.
— До талии!..
Она послушно подняла.
Под юбкой ничего не было.
За кружевной каймой показался шелковистый треугольник между ногами. Темные влажные волосы резко выделялись на фоне абсолютной белизны.
Оценив картину, Бернар скомандовал:
— Повернись.
Подчинившись, она, не дожидаясь его команды, стала снимать юбку, однако потом почему-то решила, что ее лучше просто приподнять. Она так и приподнимала ее, пока Бернару не открылся ее вид сзади, на белой коже Анетты все еще были видны следы его пальцев. Подойдя к ней, он приобнял девушку и начал одной рукой ласкать ее соски, в то время другая рука исследовала ее упругий лобок.
— Ты неплохая девчонка, Анетта, — пробормотал он, — очень неплохая девчонка…
После этих слов он перехватил ей за спиной руки и, толкнув вперед, заставил наклониться к кровати. Анетта застонала и стала, как змея, которой наступили на хвост, извиваться от боли и удовольствия. Бернар толкнул ее на кровать и совал с себя рубашку, затем — брюки. Не собираясь снимать с девушки подвенечного платья, он встал на колени, словно оседлав ее… Ему так хотелось погрузиться в эту пенящуюся белизну!..
Резко приподняв ее за бедра, он овладел ею сзади и неторопливыми движениями быстро довел Анетту до первого оргазма. Затем она была уже полностью в его власти — подобно инструменту в руках музыканта. Она испытывала оргазм за оргазмом, пока, утомившись, не обессилила. Тогда он, вытянувшись во весь рост, лег на Анетту и позволил себе наконец предаться этому самому блаженству, во сто крат усиленному долгим оттягиванием этого момента. Отрешенный, он неподвижно лежал, не замечая под собой тела девушки.
Тихий голос Анетты вернул его к реалы ости:
— Бернар!..
Тот не отвечал.
Анетта повторила более настойчивым тоном:
— Бернар!..
Бернар устало сполз на пол.
— Что…
— Спасибо, что поднялся с меня…
— Почему спасибо?.. — Не понял Бернар.
— Ты едва не порвал это платье…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Объяснение Денниса и Мартины за утренним кофе. — Размолвка. — Деннис делает искреннее признание. — Его планы, высказанные Мартине. — Марта принимает предложение Денниса. — Фил Якобс направляет Бернара расследовать страшную находку, сделанную рабочими на одной загородной стройке. — Рассказ пожилого рабочего. @BODY ТЕХТ+ = Все мужчины, считающие себя джентльменами, твердо придерживаются тех или иных привычек — они называют это твердостью характера.
Деннис Харпер, безусловно, причислял себя к джентльменам — впрочем, он и был им на самом деле. Среди постоянных привычек Денниса главной было неприменное кофепитие по утрам — точно так, как в некоторых традиционных английских семьях утро начинается с овсянки, Деннис начинал его с большой чашки очень крепкого кофе.
Марта жила в апартаментах, нанимаемых Харпером в «Маджестике» вот уже вторую неделю — за это время она неплохо усвоила все привычки своего патрона; некоторые ей не очень нравились /Деннис терпеть не мог по утрам валяться в постели/, некоторые — как, например, питье кофе, — она полюбила.
В то утро Деннис показался Марте каким-то не таким, как она привыкла его видеть. Он был сумрачен и неразговорчив. Мартина попыталась было разговорить его, но Харпер, уткнувшись в газету — он, как заметила Марта, изучал публикации каких-то биржевых бюллетеней и котировок, — только отмахнулся от нее.
Когда кофе был допит, Марта произнесла:
— Ну, что теперь?..
Деннис отложил газету.
— Мне необходимо съездить в одну фирму, торгующую ценными бумагами. А ты оставайся тут — будешь отвечать на телефонные звонки.
Фраза эта прозвучала настолько резко и категорично, что Мартина несколько обиделась.
— Деннис, извини, но ты никогда не разговаривал со мной в подобном тоне, — произнесла она, — объясни мне, наконец, что случилось?..
Следующая фраза Денниса заставила ее вздрогнуть.
— Это не твое дело, — произнес Харпер, поднимаясь из-за стола, — делай то, что тебе сказано, и не суй нос в чужие дела…
Марта едва не выронила кофейную чашку из своих рук.
— Деннис… Деннис, как это понимать?.. Я вижу, что у тебя что-то не в порядке, я хочу тебе помочь, а ты, вместо того, чтобы…
Деннис резко перебил ее:
— Спасибо, но я не нуждаюсь в твоей помощи.
После этих слов Марта очень быстро заморгала.
— Знай свое место.
Если бы Деннис в то утро закричал на девушку, если бы он обозвал ее последними словами, это бы не произвело такого эффекта, как страшная, убийственная фраза: «Знай свое место.»
Мартина медленно поднялась из-за стола.
— Свое место?.. — Переспросила она. — Какое еще свое место?.. Может быть, ты укажешь мне, что значит знать свое место?.. И где это место находится?..
Деннис, взяв со стола газету, принялся нервно теребить ее край.
— Мартина, еще раз повторяю — знай свое место, не лезь ко мне со своими дурацкими расспросами. У меня и без тебя масса проблем.
Однако фраза о «своем месте» настолько крепко засела в сознании девушки, что она никак не могла успокоится.
— Нет, ты все-таки скажешь, — по блеску глаз было видно, что девушка начинает заводится, — ты все-таки скажешь мне, что же значит «знать свое место»… Я хочу, чтобы ты сказал мне это…
Деннис со злостью отшвырнул газету в сторону.
— Послушай, Марта, довольно с меня этих глупых придирок. Ты хочешь знать свое место — я скажу тебе.
У Мартины необыкновенно заблестели глаза.
— Ну — скажи, скажи!..
С трудом сдерживая себя, Деннис произнес:
— Марта, тебе повезло так как не везло ни одной девушке… — он хотел было сказать «девушке в твоем положении», но в последний момент осекся, — как не везло ни одной девушке… Вспомни, чем ты занималась еще какой-то месяц назад!.. Да что там месяц — неделю назад!..
Марта, глубоко дыша, слушала Денниса.
— Ну, говори, говори же!..
Деннис продолжал:
— Я подобрал тебя с самого дна! Я отнесся к тебе, как к человеку — с сочувствием, с участием. А ты начинаешь мной командовать, начинаешь глупо придираться к словам…
Марта перебила его:
— Вот как?.. Значит, я должна буду, по-твоему, по гроб жизни быть обязанной?.. Я должна буду относится к тебе только, как к благодетелю?
Деннис, поняв, что в запале сказал лишнее, тут же осекся.
Марта медленно подошла к Харперу.
— Говоришь, ты подобрал меня с самого дна?.. Ладно… Но тогда ты взял меня именно, как проститутку, ты купил меня на неделю… Да, купил меня!.. И ты сам назначил мне эту деку!..
Последние слова Марта не говорила, а кричала.
— Марта, я хотел сказать…
Марта страшно блеснула на Харпера глазами.
— Да, ты сам назначил мне эту цену, Деннис. Так вот, я хочу, чтобы ты, перед тем как мы расстанемся, понял, что ты ничем не лучше меня. Я верну тебе все эти деньги, я отдам их все до единого цента…
— До Денниса наконец-то дошло, какую страшную вещь он только что сотворил.
— Марта, обожди, ты неправильно поняла меня… Я только хотел…
Некрасиво разрыдавшись, Мартина тяжело опустилась на стул. Деннис сперва находился в явной нерешительности — он не знал, что в данной ситуации будет лучше попытаться успокоить девушку или дождаться, покуда у нее несколько поостынут эмоции… Наконец, Харпер, не задумываясь, бросился к Марте и, склонившись над девушкой, произнес:
— Марта, Марта… Прости меня, ради всего святого, Марта, я не хотел тебя обидеть… Марта, я умоляю тебя, не надо плакать…
Плечи Мартины вздрагивали в рыданиях.
— Марта… — Деннис раздумывал, что сказать ей такого, что могло бы ее успокоить, — Марта, я очень прошу тебя, не надо, не надо так, я имел в виду совершенно другое…
Деннис никогда не был большим мастером утешений — вот и на этот раз они выходили у него какими-то путанными и малоубедительными.
— Марта, я очень прошу тебя, не надо так… Не надо плакать… — Деннис осторожно взял в свои руки горячую, мокрую от слез ладонь девушки — она с силой отдернула ее. — Марта, успокойся, я сейчас все тебе объясню… Когда я сказал тебе эти слова, — Деннис запнулся на какой-то момент, не желая их еще раз повторять, — ну… насчет «своего места», я хотел только сказать, что…
Девушка зарыдала навзрыд.
— Нет, я имел в виду совершенно другое… Совсем не то, что ты подумала…
Во время этого бессвязного, путанного монолога внутри Денниса росло какое-то чувство — жалости, сострадания, осознания того, что эта подобранная им на улице проститутка за какую-то неделю заняла в его жизни самую главную роль, что она все заслонила собой — и необычайное чувство вины перед ней за свои необдуманные слова — «знай свое место».
Наконец, исчерпав все возможные аргументы утешения, Деннис тихо сказал:
— Марта, очень прошу тебя — не надо так… Я ведь люблю тебя…
Всхлипнув, девушка подняла на него полные слез глаза.