Так, что же еще можно предположить? А если этот Деннис — какой-нибудь… ну, мафиози, не мафиози, а, допустим, человек, связанный с миром организованной преступности? Может быть, он меня просто покупает? Давая мне эти деньги, он просто хочет меня обязать и в дальнейшем заставить быть соучастницей его… ну, каких-нибудь делишек? Да нет, не похоже…
А может быть, это просто извращенец? Может быть, он подбрасывает мне деньги, как приманку? Вряд ли. У извращенцев — а на своем веку, к сожалению, я повидала их немало — всегда нездоровый блеск в глазах. Их глазки всегда бегают в разные стороны, они всегда пытаются скрыть тлеющий в глубинах их сознания порок… А у этого Денниса взгляд тверд и ясен… Не то, явно не то…
А если он просто хочет надо мною как-нибудь насмеяться? Очень даже может быть. Ну, впрочем, это — не самое страшное. За мою жизнь надо мной смеялись так много, и, как правило — не платя за это денег, что одним разом больше, одним разом меньше… Можно стерпеть. Тем более, три тысячи долларов — достаточная сумма, чтобы на неделю стать терпеливой…»
Размышляя таким образом, Мартина не заметила, как дошла до района, где располагались наиболее фешенебельные магазины.
— «Бенеттон», — прочитала она вывеску над входом и толкнула стеклянную дверь.
В магазине было пустынно. Полдень — не то время, когда люди ходят по подобным магазинам в поисках чего-нибудь путного. Мартина осмотрелась. Ее стройная фигура, обтянутая кожаной юбкой и вызывающего покроя блузкой, отражалась во всех зеркалах магазина. Мартина робко прошла вперед, туда, где начинались внутренние витрины с развешанными образцами одежды.
Неожиданно девушка услышала из-за спины:
— Мисс?..
Она обернулась — перед ней стояла дама лет сорока, всем своим видом показывая, что в этом магазине самое главное — ее персона.
— Да…
Дама, критическим взглядом осмотрев очень специфический рабочий костюм Марты, недовольно скривилась.
— Вы что-то хотите?
Девушка поспешно полезла в сумочку за кредитной карточкой.
— Да… Я хотела бы одеться…
Никто из людей, достаточно хорошо знавших Мартину, не мог сказать, что она боязлива — еще будучи семнадцатилетней девушкой, она на спор прошлась по краю крыши пятиэтажного дома. Однако при разговорах с людьми вроде управляющего «Маджестиком» мистером Киркпатриком, с полицейскими офицерами, квартирными хозяйками и, особенно, с начальственными дамами — вроде этой, Марта всегда чувствовала в себе скованность и внутреннее напряжение.
Протягивая даме кредитную карточку, полученную от Денниса, Мартина более робким, чем требовали обстоятельства, голосом, повторила:
— Я хотела бы одеться… Не беспокойтесь, пусть мой костюм не вводит вас в заблуждение… У меня есть деньги…
Едва взглянув на кредитную карточку, дама произнесла:
— Я — управляющая этого магазина… В мои обязанности входит не только помощь покупателям, но, насколько вы понимаете, оценка их лояльности… Извините, мисс, — управляющая «Бенеттоном» презрительно покосилась на кожаную юбку, — извините, но у меня нет уверенности, что вы действительно платежеспособны… Кроме того, ваш вид может отпугнуть солидных покупателей…
Марта запротестовала:
— У меня кредитная карточка, которая…
Собеседница перебила ее довольно-таки резко и категорично:
— Простите, но у меня нет уверенности, что эта карточка действительно принадлежит вам. Кстати, как ваша фамилия, мисс?
Мартина начала потихоньку закипать.
— Вы что, действительно спрашиваете у каждой из покупательниц анкетные данные? Что я вам еще должна сообщить — кем были мои родители, чем я занимаюсь? Может быть, — с нескрываемой издевкой произнесла девушка, — может быть, вас интересует что-нибудь из области, так сказать, физиологическо-антропометрического?
Управляющая явно не ожидала от какой-то, как она позже выразилась, «жалкой подзаборной шлюхи» такого решительного отпора.
— У нас довольно много постоянных клиентов, — произнесла она более спокойно, — и многих я знаю по имени. Итак, мисс, вас зовут…
— Ну, допустим, Мартина Липтон, — произнесла девушка. — Ну, и что с того?
Управляющая, взяв из рук девушки кредитную карточку, прочитала:
— «Деннис Харпер, Сидней», — она вернула ее девушке. — Значит, вас зовут Мартина Липтон?
— Да, — произнесла та, не совсем еще понимая, куда клонит ее собеседница. — Да, меня действительно зовут Мартина Липтон.
— Но на именной кредитной карточке указано совершенно иное имя!
Девушка небрежно махнула рукой.
— А, ерунда… Просто один мой знакомый дал мне ее на время, чтобы я как следует оделась…
Управляющая улыбнулась.
— Оделась? Как следует? — с нескрываемой издевкой переспросила она. — Ай-яй-яй!.. И где это, интересно, вы нашли такого доброго дядю? — После непродолжительной паузы она резко изменила тон. — Вот что: эту кредитную карточку ты несомненно украла. — Фраза была произнесена так безапелляционно, что Мартина даже не заметила, как управляющая магазином перешла с ней на «ты».
— Для меня это совершенно ясно: карточку ты украла — ты ведь, судя по твоему наряду, — лицо женщины скривилось в презрительной ухмылке, — ты ведь проститутка, не так ли?..
— Да, я проститутка, — вызывающим голосом ответила Марта и ловко выхватила из рук управляющей карточку. — Я действительно проститутка. Ну, и что с того?..
Видимо, резкий тон, который взяла Марта, подействовал на собеседницу — она произнесла:
— Боюсь, я ничем не смогу быть вам полезной. Наш магазин не рассчитан на таких покупателей, как вы, мисс. Или вы немедленно отсюда уберетесь, — после предыдущего выяснения личности Мартины и происхождения кредитной карточки управляющая вновь перешла на «вы», и это звучало в контексте предыдущего еще более оскорбительно, — так вот: или вы немедленно отсюда уберетесь, или же я буду вынуждена вызвать полицию… Я бы с удовольствием сделала это немедленно, но наш магазин достаточно известен в Мельбурне, и мне не очень-то хочется, чтобы вокруг него ходили какие-нибудь слухи о скандалах…
Резко развернувшись, Мартина вышла на улицу. Ее душила острая обида — она едва не заплакала, когда стеклянные двери захлопнулись за ее спиной…
Дойдя до сквера, Марта уселась на ближайшую скамейку и, закинув ногу за ногу, потянулась за сигаретами, лежавшими в сумочке. Нервно закурив, она глубоко затянулась дымом.
— Сволочь, — прошептала она, вспомнив недавний диалог с управляющей магазином. — Гнусная свинья…
Сделав несколько затяжек, Марта бросила сигарету в мусорный бак.
— Сволочь, — повторила она.
Внезапно Марте сделалось очень больно. Всю свою сознательную жизнь, насколько она помнила, ее отовсюду гнали; всю жизнь она была вынуждена чего-то бояться. В детстве она боялась папочку-анархиста с его разговорами о «раскрепощении», «пагубности буржуазных институтов семьи и брака», которые, как правило, заканчивались гнусными домогательствами — правда, тогда она находила в себе силы постоять за себя. Потом она боялась многочисленных сутенеров, разных пьяных типов, что приставали к ней на улице… Нет, Мартина не питала никаких иллюзий — человеку, родившемуся в Кавалерийском переулке, вряд ли стоило на что-нибудь надеяться в будущем… Многие, в том числе ее лучшая подруга Анетта, считали ее достаточно сильной девушкой — хотя бы для того, чтобы постоять за себя, однако тут было больше показного, напускного… Это была нормальная защитная реакция от окружающего мира, порой — страшного, и Мартина прекрасно это понимала… Мартина никогда не испытывала ни малейших комплексов, связанных с ее ремеслом, однако неудобства, сопутствующие этому ремеслу, порой были просто невыносимы. Главным из них был страх. Вот и теперь, зайдя в этот фешенебельный магазин, девушка подсознательно надеялась, что ее спасет хотя бы эта именная кредитная карточка — пусть и не ее собственная, но все-таки…
«Интересно, — размышляла Марта, — интересно, неужели эта старая вешалка не понимает, что мы, по большому счету, ничем не отличаемся друг от друга? Деннис сегодня утром совершенно правильно заметил, что главное — продать себя. Любой человек так или иначе продается. Продается, скорее, даже не он — человек не продается, продается его работа. Деннис торгует какими-то бумагами, эта, в «Бенеттоне» — тряпками… Я торгую собой. Я не делаю из своей работы никакого секрета, во всяком случае, я никогда не страдала ханжескими замашками. Ну да, я действительно проститутка, ну, и что с того? Каждый выполняет свою работу, каждый чем-то торгует… На бумажки этого Харпера есть спрос, на тряпки, пусть даже и от «Бенеттона» — тоже… Спрос есть и на меня — даже еще какой, если этот Харпер предложил мне целых три тысячи за неделю какой-то пустяковой работы…»
Мартина, отличавшаяся необыкновенной практичностью и здравомыслием рассуждений, никогда не была склонна к умозрительным умозаключениям. Вещи и явления, если и интересовали ее, то только с практической стороны.
«Видимо, это гнусное создание считает, что я стала проституткой только потому, что не умею заработать на хлеб никаким иным способом, — продолжала свои рассуждения Марта. — Интересно, а если бы поменять нас местами — смогла ли она хоть несколько дней побыть на моем месте?»
Мартине вновь стало печально. Строить предположения на тему «а что было бы, если…» далее не хотелось, чтобы окончательно не портить настроение, и девушка посчитала за лучшее вернуться в гостиницу.
Однако в фойе «Маджестика» девушку ожидал неприятный сюрприз: благополучно миновав швейцара, она нос к носу столкнулась с мистером Киркпатриком. Тот, как и все люди, работающие в гостиничном бизнесе, вне всякого сомнения, имел превосходную зрительную память, и поэтому ему не составляло большого труда узнать Марту.
Подойдя к девушке, управляющий «Маджестиком» издевательски-вежливо поклонился ей и с совершенно гадкой ухмылкой произнес:
— Добрый день, мисс… Вы опять решили осчастливить мистера Харпера своим посещением?