Он утверждает, что приехал за мной, при этом у него тут дела, в которых я участвую. Правда, каким образом? Нахожусь возле Марка, но моя роль неясна. Да, я нашла документы, которые Иванченко передала Женьке, но что мешало Марку надавить на журналистку? Могли быть причины. В любом случае, он может недоговаривать, так что сюрпризы ожидаемы.
Между нами тоже все слишком неясно. Марк не делает попыток сближения, когда в первую нашу встречу после пяти лет он недолго держался на расстоянии. Чем руководствуется на этот раз?
Я перевернулась на бок, лицом к стене. Вот ведь идиотка. Не знаю, что делать, если он ко мне прикоснется, и при этом недоумеваю, почему он этого не делает. Воистину, иногда во мне просыпается та самая женщина, которая сама не знает, чего хочет.
"Я хочу ясности", – закрыв глаза, я подумала о Женьке.
Как он сейчас? Что делает? Ищет меня? Пытается выяснить, куда я пропала из торгового центра? Обнаружит ли звонок на домашний телефон? Наверняка, он никуда не приведет. Что он думает?
Сердце сжалось, я вспомнила, как он сказал, что в себе уверен, и выходит, был прав. Раз я сейчас в чужой квартире с Марком, а он знать не знает, где я. Выходит, я предала его? Ведь могла никуда не поехать, и пусть Марк сам разбирается со своими проблемами.
"Не могла", – хмыкнул внутренний голос. Да, и поэтому я здесь.
Шум воды прекратился. Некоторое время я слышала шаги, но дверь в мою комнату не открылась. Марк не пришел, и я уснула, озадаченная, но спокойная.
Утром, быстро приняв душ, я обнаружила Марка в кухне в одних джинсах, он курил, держа сигарету в зубах, и варил кофе.
– Выспалась? – спросил, бросив на меня взгляд. Я кивнула, садясь за стол, стараясь не смотреть на него. Заметив мое смущение, он усмехнулся.
– Детка, уж каким только ты меня не видела, перестань краснеть, как школьница.
Эти слова вызвали новую волну смущения, щеки залило краской, я потянулась за сигаретой, он поставил передо мной чашку с кофе, наклонился к лицу, я боялась поднять голову. Черт, что со мной происходит, в конце концов? Посмотри на него и скажи твердо: "Марк, я"…
Додумать я не успела, он поцеловал меня в висок и покинул комнату. Судорожно затянувшись, я обругала себя. Так продолжаться не может. Слишком тонкая грань. Я не дала ему ответ, что еду с ним, но это как бы подразумевается, раз уж я здесь и не заикнулась об отъезде. И тем не менее, между нами все неопределенно. И разрешить эту неопределенность, кажется, должна именно я.
Марк вернулся в футболке, взяв свою чашку, уселся напротив, я затушила окурок в пепельнице и сделала глоток.
– Мы будем просто сидеть и ждать? – спросила его.
– Мне надо съездить по делам, а ты оставайся тут. Я, конечно, попрошу тебя никуда не выходить, но с твоим характером… Понимаю, ты можешь улизнуть, как только за мной дверь закроется.
– Я буду тут, – сказала я просто, – мне некуда идти.
Мы встретились взглядами, я тут же отвела свой.
– Ладно, тогда жди моего возвращения. Дверь не открывай никому.
– Само собой.
Вскоре Марк уехал, а я вернулась на диван. Действительно, куда мне идти? Мое исчезновение вызовет массу вопросов, на которые я не дам ответы. По крайней мере, пока. Сдать Марка не могу, врать не получится, да и как встретиться с Женькой, когда он все обо мне знает? Как смотреть ему в глаза?
День я провела на диване, разглядывая потолок. Марк вернулся около четырех. Был хмур.
– Что случилось? – поинтересовалась я, проходя в кухню. Он бросил на стол сегодняшние номера газет. На обложке одной из них моя фотография. Закусив губу, я открыла нужную страницу.
– Кто-то слил информацию о твоем исчезновении, и газетчики словно с цепи сорвались, – комментировал Марк, пока я читала. Сам он уселся напротив и закурил. – Убийство Пархоменко стало чуть ли не главным преступлением года, твоя пропажа навела на мысль, что ты к убийству причастна. Теперь твоему Женьке придется попотеть, чтобы убедить общественность в том, что ты не убийца. К любому, пришедшему с признанием, будут присматриваться. Менты не слезут точно. Кажется, кто-то решил дать зеленый свет твоим поискам. Сама догадываешься, о ком речь?
– Миронов, – вздохнула я. Долго гадать не приходится. Вряд ли Женька дал согласие на это, но тот решил, что можно действовать. И сразу появилась статейка в газете. Морозов точно не поверит в чистосердечное. Правда, если Настя сознается… На это не приходилось рассчитывать. Таким образом, мое возвращение еще под большим вопросом, я могу оказаться за решеткой на раз, два. Уж Миронов постарается.
Газет было две. Статья в первой разнесла меня в пух и прах, вспомнились все мои многочисленные "любовники", которые меня покрывали, все мутные истории, из которых я была ими же вытянута, а моя безвинность при этом оставалась под большим вопросом. И дальше перешли к делу Пархоменко, который якобы был одним из моих любовников.
Вторая статья была написана добротней. Она разбирала политическую обстановку в целом, упоминая известных личностей нашего города и связанные с ним истории, а меня именно в политическом контексте вплетая в канву. Создалось впечатление, что автор статьи меня пытается обелить. По крайней мере, он доходчиво объяснял массам, что такие личности, как я, зачастую являются пешками в политических играх. И в этом же свете строил предположения об убийстве Пархоменко.
Автор даже смерть Жиркова вспомнил и попытался связать ее с нынешней ситуацией. Я только порадовалась, что он не настроен категорично против, такой мог размазать по стенке. Внизу стояла подпись: А. Кириллов. Я нахмурилась. Это, кажется, тот самый журналист, что несколько месяцев назад помог мне сбежать от мироновских ребятишек. Судя по статье, он все еще мне симпатизирует, хотя его симпатия не без корыстного интереса, надеется получить что-то взамен. Как знать, может, это окажется полезным.
Глава 27
Марку я говорить о данных мыслях не стала, отложив газеты, посмотрела на него. Он рассматривал стену в задумчивости, потом, словно вернувшись из другого мира, тряхнул головой и посмотрел на меня.
– Боюсь, за тебя могут взяться всерьез, так что придется поторопиться.
– Что ты имеешь в виду?
– Лешу. Я послал ему трепетную весточку, он будет нас ждать. Предлагаю перекусить и отправиться к нему.
Ели мы в молчании. Каждый думал о своем. Мне почему-то было страшно. Если мы правы, и Горенко это на самом деле Леша Максимов, и если то, что рассказал о нем Марк – тоже правда… Я не представляю, как взгляну ему в глаза. Уже несколько раз он спасал мне жизнь, и хотя я была благодарна за это, не могла думать о нем без страха. Что-то неправильное было во всем происходящем между нами.
Возможно, потому, что я и не знала, что происходит, картину рисовал Леша. Ангел-хранитель с лицензией на убийство, вот кем он себя считает. А я его подопечная. Любовь, ставшая безумием, убивает не только того, кто любит, но калечит сам объект любви. Леша не просто считает себя защитником, он уверен, что вправе решать за меня, как будет лучше. И вот от этого по-настоящему страшно.
Я бросила быстрый взгляд на Марка, он его не заметил, погруженный в собственные мысли. Они друг друга ненавидят. Марк Лешу точно, достаточно посмотреть на его лицо, когда он о нем говорит. Не поделили женщину? Боже, какая нелепость, как я могу в такое поверить? Где же правда? Я слышала только одну версию, версию Марка.
А если Леша расскажет что-то иное, если я увижу, что все не так, как говорит Марк? Что я буду делать? А что мы вообще собираемся делать? Что ждем от этой встречи? Марку нужен компромат. Он приехал сюда год назад в надежде пролезть в верха за счет Кати, и в руки ему попала часть бумаг. Его прижали, Марку пришлось обратиться к Леше за помощью, и тот не отказал. Выходит, они все же ладили худо-бедно, обращаться к врагу Марк бы не стал.
Тем не менее, Леша его сдал, предположительно из-за меня, компромат они не нашли, но надежды не оставили, ни один, ни другой. Марк вернулся спустя год, Леша, по всей видимости, проводил свои изыскания, выведшие его на Горенко и заставившие занять его место. Зачем? Ждет, что кто-то объявится?
Как компромат попал к Горенко? Откуда вообще взялись эти бумаги и почему всплыли именно год назад? Предположим, Горенко оказался их обладателем случайно, попытался сбыть с рук, попытка оказалась неудачной, его посредника убили, и он счел за благо спрятать бумажки и сбежать. Леша его нашел, однако раз сидит тут, тот ему ничего не сказал.
Марк усмехнулся, наблюдая за мной.
– Не ломай голову, скоро все узнаем.
– Думаешь, Леша раскроет нам душу?
– Я на это очень рассчитываю.
– С какой стати?
– Не сможет тебе отказать.
– Очень смешно.
– А я и не смеюсь, – Марк поднялся и, взяв тарелки, поставил их в мойку. Повернувшись ко мне, взял сигарету и закурил. – Зубами будет скрежетать, но все расскажет.
– Так ты поэтому тащишь меня с собой?
– Ага. Боюсь, встреться мы один на один, непременно постараемся убить друг друга.
Я только головой покачала, поднимаясь.
Выйдя из дома, мы быстро загрузились в машину, на этот раз темно— синий "Хендай", Марк уверенно выехал из двора и встроился в поток машин. Встреча должна состояться на какой-то квартире, Леша будет нас ждать. К нужному дому мы подъезжали через полтора часа. Марк бросил машину возле подъезда, мы быстро вылезли и проскочили внутрь. Пока поднимались по лестнице, я пыталась успокоиться.
Сердце колотилось со страшной силой, и при этом было странное чувство, что скоро я получу освобождение. Марк надавил на кнопку звонка. Я прислушивалась, но шагов не услышала. Однако раздался щелчок, и дверь открылась. Горенко стоял на пороге, одетый в джинсы и белую футболку, на этот раз он был без очков. Окинул нас взглядом, усмехнувшись, открыл дверь пошире и отступил назад. Марк мне подмигнул и зашел первым, а я прошла следом на ватных ногах.
Сомнений быть не могло. Это Леша Максимов. Тот самый Леша. Вот так прозаически мы встретились спустя столько лет и событий. В маленькой квартире спального района. Будем сидеть в кухне и разговаривать. Так и вышло, но прежде чем мы оказались на кухне, мужчины провели ритуал, показав друг другу, что они без оружия. Неужели, все действительно так? Все было так.