Леша курил, сидя в кухне, Марк устроился напротив, я, потоптавшись, осталась у стены. Садиться между ними не было никакого желания. Впрочем, меня поначалу особо не замечали. Мужчины рассматривали друг друга, Марк тоже закурил, бросив пачку на стол, не отводя взгляда от Леши. Мне казалось, я нахожусь в зале кинотеатра, настолько странным и нереальным было происходящее. Ничем, напоминающим прошлое, здесь и не пахло. Я вспомнила те вечера, когда мы сидели втроем в кухне на съемной квартире, пили чай, вели беседы, теперь казалось, это было в другой жизни. Мы стали другими. Все. Не осталось ничего от того прошлого, которое было, от тех людей, которыми мы были. Совершенно ничего.
"Мы не должны были встретиться, – мелькнуло у меня в голове, – нам просто нечего друг другу сказать".
И вдруг эта простая истина накрыла меня с головой, словно пелена с глаз упала, я почувствовала, как сжалось от боли сердце. Боже, какие мы жалкие люди, хватаемся за прошлое, прошлое ужасное, гадкое, преступное, прошлое, в котором мы предавали друг друга, ненавидели, собирались убить… Хватаемся за него, потому что для нас это были лучшие моменты по сравнению со всем остальным.
И мы пытаемся, каждый по своему, притянуть эти моменты за уши к современным нам, и у нас ничего не получается. И не может получиться, потому что изменилась не картинка, а сами кусочки пазлов Бог обкромсал заботливой рукой, чтобы они уже никогда не подошли друг к другу. А мы, глупые, все бьемся, пытаемся, не понимая неизбежность поражения.
– Мне нужен компромат, – Марк разрезал царившую тишину своими словами. Затушив окурок, положил руки на стол, уставившись на Лешу. Тот, усмехнувшись, ответил:
– У меня его нет.
– Но я уверен, что он был у Горенко. Скажешь, ты не уломал его поделиться?
Леша снова усмехнулся, на мгновенье внутри все замерло, потому что улыбка у него была та же, что шесть лет назад, и никакие пластические операции ее не смогли отнять.
– А ты уверен, что я захочу с тобой делиться?
– А ты поделись не со мной, а с ней, – Марк, не глядя, кивнул в мою сторону, Леша нахмурился.
– Ей компромат ни к чему.
– Вот уж не скажи. Тебе ли не знать, как ее прижимают, особенно сейчас. Как только она скрылась из поля зрения, все словно с цепи сорвались. Ее топят, а у нее на руках одни шестерки. Или ты будешь настолько добр, что перестреляешь полгорода?
Леща слегка дернул щекой и потянулся за сигаретой, глядя в стол, раздумывая над чем-то. Марк не собирался его торопить. Пронаблюдав, как Леша закурил, он откинулся на стуле, сложив на груди руки. Я тоже была не прочь сунуть в рот сигарету, чтобы хоть как-то сбавить напряжение, но никакие силы небесные не заставили бы меня пошевелиться. Я предпочитала изображать статую, очень надеясь, что мне не придется участвовать в беседе.
Через полминуты тишины Леша сказал:
– Я, действительно, не знаю, где компромат. Горенко я нашел несколько месяцев назад, он страшно перепугался, был уверен, никто не догадается. Но компромат не сдал. Я сумел выведать, как он к нему попал. Парень привез девчонке дозу, она уже на стену лезла, а денег не было. Он отказался дать в долг, она упрашивала, чего только не предлагала, вот в припадке и ляпнула, что в соседском доме под рябиной лежит кое-что, что стоит столько, просто закачаешься. Горенко, не будь дураком, заинтересовался, но смекнул, что лучше обойтись без вопросов. Дозу дал, девчонка вмазалась и повеселела. Он с ней поболтал, внимание отвлек и ушел. Потом еще пару раз приходил, присматривался, сделал слепок с ключей, а как-то ночью забрался на участок и выкопал этот злосчастный компромат. Ума хватило понять, что это хоть и сокровище, но взрывоопасное, он его спрятал, а сам стал думать, что дальше делать. И тут на него, как снег на голову, Миронов свалился, – Леша усмехнулся, – паренек струхнул дальше некуда, но оказалось, тот совсем по другому вопросу. Сам предложил парню спасение. Тот разделался с Жирковым и отправился на зону. Год назад он приезжал в надежде сбыть компромат, но развернувшиеся события подсказали парню, что не время. И он снова сбежал. А компромат остался в городе. Но где, я не знаю.
– Как так? – нахмурился Марк.
Леша быстро раздул ноздри.
– Этот поганец молчал, как стойкий оловянный солдатик. Пришлось использовать разные методы. Одного из них он не выдержал, оказалось, у него была астма. Задохнулся.
Я поежилась от этих слов и обыденного тона, которым они были сказаны.
– Черт, – Марк выругался, – и поэтому ты тут примус починяешь? Ждешь, что кто-то объявится?
– Вроде того.
– Но никого нет. С чего ты решил, что бумажки здесь?
– Он мне в припадке заявил, что они под носом у всех лежат, только их никто не найдет. Только где это "под носом" я не успел узнать, – Леша поморщился, видимо, был недоволен собой.
– И какие у тебя теперь планы?
– Искать компромат. В одном ты прав, Лику надо обезопасить.
Марк встал, кивнув, и подошел ко мне.
– Рад, что ты понимаешь это, – сказал, сунув руку в мою сумку.
Я недоуменно на него уставилась, а Марк, вытащив пистолет, направил его на Лешу и выстрелил. Тот понял все слишком поздно, успел только вскочить, пуля попала ему в грудь, он сделал небольшой шаг, перевел на меня взгляд и вдруг улыбнулся. Это была страшная улыбка, в ней сосредоточилась боль и прощение одновременно, следом раздался еще один выстрел, и улыбка была стерта с его лица. Я стояла, покачиваясь, не соображая, что происходит. Марк спокойно обтер пистолет и бросил его на пол рядом с Лешей. Я перевела на него взгляд.
– Ты… – прошептала с трудом. – Ты…
– Сейчас не время это обсуждать. Надо убираться отсюда. Выйди в прихожую и жди меня там, ничего не касаясь.
Я повиновалась, не понимая, что делаю. Марк появился через пару минут. Быстро вытер ручки двери, звонок, все, чего мы могли касаться, захлопнул дверь и, взяв меня за руку, начал спускаться. Я бежала по ступенькам, чувствуя, как по моим щекам катятся слезы. В машине я дала волю чувствам, расплакалась, покачиваясь. Марк молчал, куда-то ехал, я ничего не видела. Наконец, я смогла успокоиться. Какое-то время пялилась бессмысленно в окно, пока Марк не сказал:
– Другого выхода не было. Один из нас должен был умереть. И я лично рад, что это Леша.
Снова наступила тишина. Спустя сколько-то невыносимых минут я спросила:
– Но почему?
– Он не оставил бы меня в живых.
– Нет. Почему ты… вот так… – я не могла договорить, сразу всплыла картина, как Леша улыбается, а по груди плывет красное пятно.
– Потому что после встречи он бы лег на дно и разыскать его стало бы сложно. И я бы находился в постоянной опасности. Он проверил меня, но ему в голову не пришло, что ты можешь принести оружие. Его маниакальная любовь сыграла с ним злую шутку.
– Ты на это и рассчитывал?
– Да. И сунул тебе в сумку пистолет. На всякий случай.
– Марк, это подло. Не просто подло, это…
– Я такой, – он перебил меня, бросив взгляд, от которого я поежилась, – или ты не знала?
На этот вопрос я не стала отвечать. Отвернулась к окну и весь оставшийся путь смотрела на дорогу. В квартире сразу прошла в свою комнату и остаток дня провела там, пялясь в потолок и глотая слезы. Все происходящее было неправильно. Нет, не так. Все происходящее в моей жизни в принципе было неправильно. А потому не стоило ждать, что все выстроится в гармоничную цепочку. Я поймала себя на мысли, что если бы тогда, шесть лет назад, я погибла, все могло быть лучше. Марк с Лешей разошлись бы, но у них не было бы поводов для встреч и мести.
"Врешь, – сказала себе, – Марк все равно бы убил его рано или поздно. И ты это знаешь. Всегда знала".
Точно. Знала и готова была бежать за ним до конца. Еще несколько месяцев назад была готова. А теперь? Я зажмурилась до боли в глазах. Теперь я не знаю, что будет дальше. И кажется, не хочу знать вовсе.
Глава 28
В итоге я заснула, так и не раздевшись. Проснулась рано, быстро приняв душ, стала варить кофе. Слышала, как в ванную прошлепал Марк, и собралась. Какие планы у него теперь? Куда решил еще меня втравить? Я была уверена, что в поисках компромата я для него была прикрытием. Он знал, что Леша ищет бумаги и приглядывает за мной. И что он не предпримет попытки избавиться от Марка, если я буду рядом. Знал и именно поэтому использовал меня.
Марк появился на кухне, я молча поставила перед ним чашку с кофе, села напротив, мы закурили.
– Какие теперь планы? – поинтересовалась я.
– Будем искать компромат. Если мы правы, то Горенко припрятал его в городе.
– У всех на виду, но так, что никто не найдет, – повторила я вчерашнюю фразу задумчиво.
– Думаю пошерстить по тем связям, что у него были шесть лет назад. Хотя, уверен, Леша уже сделал это, причем от первого лица. Значит, результата не было. Но пока я не вижу другого выхода.
– Он не мог знать всех, – заставила я себя продолжить разговор, хотя упоминание Леши выбило из колеи, – более того, вряд ли Горенко стал бы прятать его по дружкам и подружкам, у них будут искать в первую очередь.
– Твои идеи?
Я немного подумала.
– Я думаю, компромат где-то там, на районе. Не спрашивай, почему, я и сама не знаю.
– Предлагаешь кататься по району, заглядывая к соседям? – хмыкнул Марк, туша окурок.
– Почему бы и нет? Например, Леша знать не знал о том, что мать Горенко дружила с такой-то тетушкой, и Юра ходил к ней после школы. Потом это закончилось, а тетушка-то осталась. Она сама мне говорила, что Горенко к ней заглядывал… – тут я запнулась и уставилась на Марка, он нахмурился.
– Ну-ка подробности.
Я напрягла память, потому что разговор остался в голове в общих чертах.
– Тетушка рассказывала, что Горенко дружил с ее дочкой, еще в школьные годы, часто к ним заходил. Даже когда деньги появились, не загордился… И что где-то за месяц до того, как сесть, он наведался к ней, чай пили и детские фотографии смотрели. И Горенко вроде как очень радостный был… – я замолчала, Марк пожевал губу.