– Ты думаешь, я ничего этого не понимаю? – наконец спрашиваю я. Выходит очень тихо. – Я знаю, что это полный мрак. Но все же она – моя Бонни. Я должна попробовать. Я поеду.
Коннор ничего не говорит, выбивая пальцами ритм на коленке. Наконец он кивает:
– Ладно.
Я делаю глубокий вдох:
– Ладно. Так что я еще могу сделать?
– Ну, если на поезде ехать не вариант, можешь на автобусе. Но это так долго, что, может, того и не стоит. Еще можно на машине.
– Но я не вожу.
– Я имею в виду машину с шофером.
– А кто среди наших знакомых водит?
Нам одновременно приходит в головы одна и та же мысль:
– Валери.
Валери.
17
Весь следующий час мы пытаемся придумать, как заставить Валери согласиться отвезти меня в Глазго. По мнению Коннора, есть три возможности.
1) Рассказать Валери правду и надеяться, что она не побежит сразу к Кэролин. (А она наверняка побежит.)
2) Рассказать Валери часть правды: что меня нужно добросить до Глазго, но не называть причину и надеяться, что она не догадается. (А она наверняка догадается.)
3) Соврать.
На самом деле мне остается только третий вариант. Вчера Кэролин предложила мне съездить отвлечься от всего этого цирка, и с кем же мне еще поехать, как не с Валери? Разве она не пыталась привлечь мое внимание последние несколько дней? Мне даже не придется просить ее: я скажу, что хочу съездить на выходные в Йорк, где находится ее университет, а о дальнейшем путешествии можно будет волноваться позже, когда мы уже отъедем достаточно далеко и назад поворачивать будет поздно.
– Не к чему подкопаться, – довольно говорю я.
– Да нет, можно, – отвечает Коннор-реалист. – Но лучше мы все равно не придумаем.
– Который час?
Он смотрит на часы:
– Половина двенадцатого.
– Мне пора домой. Если Валери там, мы сегодня же сможем поехать. Сколько отсюда до Йорка? Мы можем добраться туда вечером, а утром направиться в Глазго. Боже, только бы они до того времени не переехали.
– Эй, – зовет Коннор, и я послушно перевожу на него взгляд. – Мы еще не поговорили обо мне.
– О тебе? А что такое?
– Я поеду с вами.
– Что? Нет, Коннор, нет, тебе нельзя. Твоя мама…
– Мама поймет. Они с бабушкой вполне обойдутся без меня пару дней.
– Точно?
– Да, конечно. Это важное дело.
– Ты уверен?
– Да, Иден. Боже правый. – Он хмурится. – Мама не то чтобы к постели прикована. Иногда ты ведешь себя так, словно она совсем беспомощная.
– Но…
– Ты думаешь, я бы предложил поехать с тобой, если бы думал, что она не справится? Я знаю, что делаю, господи.
Он словно оправдывается передо мной, и я не понимаю, почему. Я действительно почти не разбираюсь в болезни его мамы, в том, как именно он должен за ней ухаживать, но это лишь потому, что он мне ничего не рассказывает. И я в этом не виновата. Я не собираюсь давить на него, чтобы он говорил со мной о чем-то, о чем не хочет. Я-то знаю, каково это. Очень хреновое чувство! Коннор смотрит на меня, словно ожидает извинений, но я не из тех, кто просит прощения ни за что, поэтому я ничего не отвечаю.
– Я просто спросила, – говорю я наконец.
– Ты спросила, уверен ли я. Но тебе необязательно такое спрашивать. Я с восьми лет ухаживаю за мамой. Если я предлагаю тебе отправиться в экспедицию по спасению Бонни, это уже значит, что я уверен, ага?
– Ага, – говорю я.
Я протягиваю Коннору руку и переплетаюсь с ним пальцами, а потом поднимаю ладонь, чтобы поцеловать его руку.
Он, смягчившись, улыбается.
– Так ты хочешь, чтобы я поехал?
– Да.
Когда я прихожу домой, Валери сидит за столом в столовой, склонившись над какой-то старой контрольной. Я встаю у нее за спиной, но она так сосредоточена, что совсем меня не замечает. Я легонько толкаю ее в плечо.
– Господи! – Она вскакивает со стула и резко разворачивается ко мне. – Черт, Иден. Ты что, убить меня хочешь?
– Привет, – как ни в чем не бывало отзываюсь я.
– И тебе привет. – Она прикладывает руку к груди и похлопывает, словно пытаясь потушить пожар. – Ты только что сократила мне жизнь на пару лет.
– Есть ли вероятность, что ты немножко преувеличиваешь?
Она смотрит на меня яростным взглядом:
– А ты чего-то хотела? – Она поворачивается обратно к столу и тянется к кухонному таймеру – по какой-то причине он весело тикает – и ставит его на паузу. – Потому что я пытаюсь засечь, сколько времени у меня уходит на тест. А ты мне помешала.
– Ой, прости. – Я делаю огорченный вид. – Просто хотела поговорить о том, как прошел экзамен по химии, но я не думала, что…
– Конечно, конечно! – Валери ставит таймер на стол и усаживает меня на свой стул. – Боже, прости меня, пожалуйста. Конечно, я буду очень рада послушать. Прости, Идс, я правда забыла. Биохимия поглотила мой мозг.
– Не надо было тебя перебивать, пока ты училась. Мы можем поговорить позже, честно-честно. Когда ты не будешь так занята.
Манипулятор? Я? Да никогда.
– Не глупи, я правда хочу послушать! – Она широко улыбается мне, садясь на ковер и скрещивая руки на коленях. – Ну, расскажи. Как прошло?
– Да не очень. – Я пожимаю плечами.
– Ох… – Она хмурится, и я ясно читаю замешательство в ее лице. Но я же помогла ей подготовиться, думает она. Как может экзамен пройти не очень, если готовишься? – Ну, я уверена, все было не так плохо, как ты думаешь.
– Может, и так, – отвечаю я. (Это и правда так.) – Но меня все отвлекает, знаешь? Эта история с Бонни…
Взгляд Валери светится сочувствием:
– Да уж могу поверить. Что, опять журналисты у ворот?
Я киваю.
– И еще больше, чем вчера. Люди вообще ни о чем другом не говорят.
– Когда следующий экзамен?
– Во вторник.
– Ну хоть время отдышаться будет.
– Угу. – Я снова пожимаю плечами. – Может, Кэролин была и права насчет того, что мне надо куда-нибудь уехать на выходные.
– Да, обычно она в таком разбирается, – с улыбкой говорит Валери. Когда она улыбается, выглядит точь-в-точь как Кэролин. – Куда бы ты хотела съездить?
– Чем дальше, тем лучше.
– Да, наверное, ты права.
– Я тут это… – Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал небрежно, но у меня не очень получается. – Я подумала, может, поможешь мне?
Валери слегка приподнимает брови:
– Как?
– Мы ведь никогда не тусили вместе, да? – Черт, я уже слишком жирно намекаю, а ведь я даже не приступила к просьбе. – Так я подумала, может, сейчас самое время?
Осторожная улыбка дрожит у Валери на губах:
– Да? Ты хочешь провести выходные… со мной?
Ей необязательно так удивляться. Ничего невероятного я не сказала.
– Ага! – Я стараюсь, чтобы в моем голосе звучал самый горячий энтузиазм. – Я подумала, может, съездить в Йорк? Ты не могла бы… не могла бы мне там все показать?
Секунду Валери смотрит на меня с такой вопрошающей улыбкой, что я почти уверена: она видит меня насквозь. Но затем улыбка расцветает и занимает все лицо целиком. Она кажется такой счастливой – такой искренне, сладостно счастливой, – что мне становится стыдно за свои манипуляции.
– Конечно, Иден! – говорит она. – Какая отличная мысль! Ты можешь вернуться со мной, и на выходных я покажу тебе город. Волшебно. Ты ведь не была в Йорке? Там столько всего! Познакомишься с моими друзьями, свожу тебя в бар, куда пускают без паспорта. – Она уже достала телефон и взволнованно что-то набирает. – Я уступлю тебе кровать, а сама посплю на диване, – восторженно продолжает она. – Нужно предупредить соседок, но они не будут против, у нас постоянно кто-то останавливается.
Все оказывается даже проще, чем я думала.
– Круто!
Мне даже не надо притворяться; я и правда так рада, что вот-вот захлопаю в ладоши, как цирковой тюлень.
– Уедем из Ларкинга, от всех этих журналистов и слухов. – Я сажусь на ковер и бросаюсь Валери в объятия.
Обычно обниматься я не люблю. Я приберегаю нежности для близких – вроде Дейзи и Бонни. Ну и Коннора, конечно, хотя с бойфрендами немножко иначе. Валери я всегда держала на расстоянии, и она уважала мой выбор. Но теперь я буквально кидаюсь на нее, от всей души обхватываю ее руками за шею, хотя отчасти я делаю это для того, чтобы она согласилась.
– Ой, – бормочет Валери мне в волосы. – Иден. – Она крепко обнимает меня в ответ. – У нас будет приключение!
Мы разнимаем объятия, и я улыбаюсь во весь рот:
– Когда поедем?
Она пожимает плечами:
– Завтра с утра?
– Или! – Я поднимаю вверх указательный палец. – Или мы можем поехать, ну… прямо сейчас.
Валери изумленно прищуривается, поникнув:
– Прямо сейчас?
– Ну или через час. Или два. Но мне кажется, лучше выехать сегодня.
– Почему?
– Потому что мне нужно выбраться отсюда. И чем раньше, тем лучше.
Я внезапно вспоминаю, что Коннор тоже хочет поехать. Черт, надо было отрепетировать речь заранее. – И… это, можно, Коннор поедет с нами?
Валери смотрит на меня с непроницаемым выражением лица:
– Ты хочешь взять Коннора?
– Он тоже переживает.
– Ты хочешь взять Коннора в поездку, хотя сказала, что собираешься провести больше времени со мной? В мою крошечную студенческую квартиру?
– Угу.
Мы смотрим друг на друга.
– Зачем? – спрашивает она, когда я ничего не говорю.
– У него редко получается куда-то выбраться. – Я сама удивляюсь, как быстро нахожу ответ. – Ухаживает за мамой, сама знаешь. Короткая вылазка вроде этой будет просто идеальна. И он тоже никогда не был в Йорке.
На самом деле я понятия не имею, бывал ли Коннор в Йорке.
– Это чудесная возможность.
Валери долго молчит, зорко наблюдая за мной, словно пытаясь прочесть мысли.
– Иден, – говорит она мягко. – Иден, ты думаешь, Бонни может быть где-то рядом с Йорком? Ты пытаешься найти ее?
Я бысто трясу головой. Валери не должна догадаться! Мы ведь еще даже из Ларкинга не уехали.