остаться наедине.
Я замечаю, что подруга называла ее Ви. Я думала, что она для всех Валери. «Ви» звучит куда дружелюбнее, как-то веселее. Я смотрю на нее, как она сидит на капоте, зажав в ладонях чашку кофе.
– Мы еще не.
Она смотрит на меня:
– Вы не что?
– Мы не занимались сексом, – говорю я.
Сестры ведь такое друг другу рассказывают? Именно так надо говорить со старшей сестрой.
– А, – произносит она.
Я улыбаюсь:
– Удивлена?
– Нет! – слишком быстро отвечает она, но потом задумывается. – Ну, вообще-то да.
Она улыбается мне с какой-то надеждой, словно переспрашивая, можно ли мне такое говорить.
– Я просто подумала, ну, вы уже давно вместе.
– Мы вроде как почти, – говорю я. – Когда только начали встречаться. Но тогда мы решили попробовать только потому, что так полагалось, понимаешь? И… в общем, вышло не очень. И мы договорились, что подождем, пока не будем готовы, и этого пока не случилось.
Это – самое личное, что я вообще рассказывала Валери.
– Какое взрослое решение.
– Ты удивлена? – спрашиваю я опять.
– Немножко, – признает она. – Прости.
Я пожимаю плечами:
– Да ничего.
– И не потому, что это ты, – добавляет она. – Просто вам по шестнадцать лет. Я в шестнадцать не была такой разумной.
Мне хочется расспросить ее: шестнадцатилетняя Валери, которую я помню, была воплощением разумности. Однако Коннор уже возвращается, и надо заканчивать разговор.
– Спасибо, – говорит Валери, спрыгивая с капота и делая последний глоток кофе. Мне не нужно спрашивать, за что она меня благодарит. Мне вообще ничего не нужно говорить. Я киваю, поднимаюсь с асфальта и возвращаюсь в машину.
Мы приезжаем в Йорк незадолого до восьми. Валери, облокотившись на оконную раму и положив подбородок на руку, молча везет нас по вечерним улицам к себе домой. Даже после нашего короткого задушевного разговора о Конноре она наверняка думает, что все это большая ошибка, что ей меня терпеть еще три дня, что я худшая сестра в мире. А ведь я ей еще даже не рассказала о Глазго.
Мне кажется, надо что-то сказать, разрядить обстановку, но я не знаю что. Коннор тоже молчит, изредка прокашливаясь. Да, какая-то неловкая поездка получается.
– Ну вот и приехали, – говорит наконец Валери.
Мы припарковались на невзрачной улице у невзрачного дома с террасой. У двери стоит статуя гномика с трубкой в руке, в окне – агитационный плакат партии зеленых.
– Очень мило, – говорю я, и Валери смотрит на меня так, словно думает, что я иронизирую. – Эм. А твои соседи дома?
– Нет, сейчас нет. Эмма осталась на ночь в библиотеке. Хло уехала домой на неделю. Говорит, там легче готовиться к экзамену, да и живет она недалеко. Ниш на работе, но, может, вернется позже, если не останется у бойфренда. Ну, пошли. – Она отстегивает ремень и открывает дверь, не глядя на меня. Может, почувствовала, что мне теперь интересно: не тот ли это бойфренд, с которым она когда-то переспала.
Я оборачиваюсь к Коннору.
– Все в порядке? – улыбается он.
Слава богу, что он поехал с нами.
– Ну, более-менее, – отвечаю я.
Мы выходим из машины и идем за Валери. Она достает ключ.
– Я покажу вам… – начинает она, но дверь распахивается, и на пороге появляется высокая фигура с улыбкой до ушей. Она, топоча, спускается по ступенькам.
– Привет! – говорит фигура, останавливаясь прямо передо мной и излучая жизнерадостность.
После душной тишины в машине это просто как глоток свежего воздуха.
– Ви! Это Иден?!
Ви.
– Ага, – говорит Валери. – А где ты…
– Я так рада познакомиться! – перебивает ее фигура, протягивая мне руку. Я в каком-то одурении ее пожимаю. – Я Эмма. А это Коннор, да? Привет!
– Что случилось с библиотекой? – спрашивает Валери, стряхивая прядь с лица.
– Я решила сделать перерыв. Хотела познакомиться со знаменитой Иден. – Она улыбается мне. – Поверить не могла, когда Ви написала, что ты приедешь! Целых три года! И еще вся эта хрень, что творится с твоей подругой!
– Эм-м… – говорю я.
– Ви тебе рассказала, что я тоже трахалась с учителем?
Мы все еще стоим на пороге. Коннор смущенно покашливает.
– Хм…
– Мне было девятнадцать. Вернулась домой на Рождество. Увидела его в клубе перед самым Новым годом. Мне он всегда нравился, и я такая подумала, ну, Эмма, детка, давай!
– Эмма… – говорит Валери.
– Пока не попробуешь, не узнаешь, какая это тупая идея на самом деле. Чуваку было за тридцать! И хрен крошечный. – Она хихикает, глаза у нее искрятся, и я ничего не могу поделать: хохочу вместе с ней. Я перевожу взгляд на Коннора. Он весь покраснел.
– Ну что ж, век живи, век учись, так? Сумки у вас есть? Дайте помогу занести внутрь. Ви! Пока тебя не было, мы устроили вечеринку. Ты пропустила, как Барсук свалился с лестницы! С ним все хорошо: всего пара швов, и он говорит, что шрамы мужчину украшают.
– Швов? – повторяет Валери обеспокоенно.
– Ой, да всего два-три, – отвечает Эмма с улыбкой, и я понимаю две вещи. Во-первых, даже когда ее зовут Ви, Валери все равно за всех переживает и отвечает, но Эмме это в ней только нравится. Во-вторых, Барсук – это бойфренд Эммы, и именно с ним Валери переспала. Что-то в их голосах выдает всю историю, потом Валери невольно бросает на меня взгляд, и я убеждаюсь в своей правоте.
– Где вы будете спать? – спрашивает Эмма, проводя нас в дом. – Я всю ночь в библиотеке, а потом пойду к Барсуку, так что один из вас может занять мою кровать, если хотите.
– А ты не против? – спрашивает Валери. – Я могу поспать у тебя, тогда Иден останется в моей комнате, а Коннор на диване.
Она что, правда думает, что Коннор будет спать на диване, если у меня будет целая кровать чуть дальше по коридору? Она думает, что если мы не занимаемся сексом, то и спать вместе не захотим?
Эмма фыркает, очевидно, думая то же самое.
– Угу, на диване. Конечно.
Валери закатывает глаза, но с улыбкой.
– Ну, я исхожу из принципа презумпции невиновности. А тебе разве не пора?
Эмма вздыхает:
– Ты права. О, горе. – Она поднимает сумку с пола у двери. – Эй, Ви? – Валери оборачивается, и Эмма тепло ей улыбается. – Я по тебе скучала. Рада, что ты вернулась.
Она раскрывает объятия, и Валери тут же прижимается к ней. Они коротко и крепко обнимаются. Я думаю о всех разах, когда обнимала Бонни: быстрые объятия, глупые объятия, объятия со слезами. Столько, столько объятий. Как же я по ней скучаю.
– Ну ладно. – Эмма закидывает сумку на плечо. – Мне правда пора. Но завтра вечером я сделаю перерыв, чтобы побыть с вами, ребят. Можем пойти в «Белл»! Там паспорт точно не спросят. – Эта девчонка очень любит поговорить. – И вы расскажете мне про свою беглянку и аморального учителя. И что вы думаете про Йорк. И каково это – быть младшей сестрой Ви. То есть настоящей младшей сестрой. Мы-то все считаем ее старшей сестрой, пускай мы и ровесницы. – Она смеется легким счастливым смехом и убирает прядь волос за ухо. – Ну ладно, пойду-ка я. А вы веселитесь! До скорого!
И она наконец уходит.
Наступает долгая пауза.
– Ну что ж, – замечает Коннор. – Она болтушка.
– Ага, – отвечает коротко Валери. – Давайте покажу вам дом, а потом схожу за пиццей.
Экскурсия много времени не занимает: дом довольно маленький. Гостиная, кухня и комната Валери на первом этаже, а три другие спальни и ванная – на втором. Когда мы осматриваемся, Коннор исчезает в ванной, оставляя нас с Валери в гостиной. Мы почти встречаемся взглядами, но не совсем. Снова тишина.
– Слушай, – говорит наконец Валери. – Нам многое нужно обсудить. А я слишком устала. Так что, может… может не будем?
Я смотрю на нее:
– Не будем.
– Пока что. – Она одаривает меня короткой изможденной улыбкой. – Я сейчас куплю нам еды. Когда вернусь, поболтаем, но так, ничего серьезного. Давай поставим все это, – она делает неясный жест, – на паузу. Ладно?
– Ладно, – говорю я.
Валери слегка опускает голову, и мне приходится посмотреть ей в лицо.
– Ты довольна?
Я киваю:
– Довольна.
Валери уходит почти на целый час. Коннор засыпает на диване, пересматривая старые серии «Теории Большого Взрыва», а я рискую сходить в душ. Когда я возвращаюсь в гостиную, одетая в пижаму и с полотенцем на голове, Коннор сидит, уставившись в телефон.
– Есть новости?
Он качает головой.
– Нет, не особо. Была пресс-конференция с отцом мистера Кона, где он попросил его отправить Бонни домой. Бедный дед. Совсем несчастный на вид.
Открывается входная дверь, и мы оборачиваемся. Входит Валери с коробкой пиццы и целлофановым пакетом.
– Боже, – говорит она, заходя в гостиную и опускаясь на пол. – Совсем нет сил.
– Тебя целую вечность не было, – говорю я.
– Ходила в магазин за вином. – Она поднимает пакет, и я слышу звяканье. – А потом первая пиццерия, куда я пришла, была закрыта. – Она закатывает глаза. – Прости, что заставила ждать.
– Спасибо, Валери, – благодарит Коннор.
– И тебе спасибо, Коннор. – Валери многозначительно приподнимает брови, глядя на меня.
– Спасибо, – говорю я робко. – И спасибо, что привезла нас.
Она пожимает плечами:
– Угощайтесь пиццей. Я взяла простую, с сыром. Можете принести бокалы? Они где-то в буфете.
Коннор встает и идет на кухню.
– Эм-м, ты имела в виду бокалы в раковине?
Валери морщится.
– Чистые? – с надеждой спрашивает она.
– Хм… Нет.
– Отлично, – бормочет Валери. – Ну и ладно. Неси что угодно, куда можно налить вино.
Коннор возвращается с пластиковыми детскими стаканчиками.
– Что, даже эти?
Валери закатывает глаза:
– Что, больше ничего не осталось? Вроде взрослые люди, неужели сложно было помыть посуду! – Она громко вздыхает и протягивает руку, чтобы забрать стаканы у Коннора. – Придется пить из этого. – Она открывает бутылку и разливает вино по стаканам. – Вам обоим полагается не больше, чем по два стакана, – говорит она, глядя на меня с притворной суровостью.