ял на соседней улице, но если не торопиться, то можно было еще вдоволь наслушаться и про звезду, и про росу, и про фиалку. Особенно Риане нравилось, когда этот черноволосый племянник знаменитого адвоката Хокка говорил про фиалку.
Столики в баре для руководящего состава были самых разных размеров – от крупномасштабных сооружений, за которыми могли с комфортом устроиться пятнадцать-двадцать посетителей одновременно, до маленьких, персональных. А для клиентов, особо ценящих уединение, предоставлялась возможность отгородиться от окружающих легкой переносной ширмой.
Час назад, когда он только явился в бар, Харрамух легкомысленно пренебрег этой услугой, о чем теперь жалел. Он пришел в прекрасном настроении: все складывалось просто отлично. Заглянуть под пустячным предлогом в архив и подложить в папку с личным делом Минисиаха свой донос, было проще простого. Не сложнее оказалось передать Штеккеру строгий приказ немедленно доставить именно эту папку в отдел контроля, предварительно проверив содержимое на наличие и соответствие. И, наверняка, исполнительный Штеккер уже побежал в отдел контроля с бомбой, которая должна взорваться и похоронить Минисиаха. А он, Харрамух, абсолютно ни при чем! Разве это не повод заглянуть в бар и капельку отпраздновать? Тем более, что в порядке подготовки к юбилею филиала во всех барах объявлены скидки на алкогольную продукцию. Плюс к тому, оплачивать выпивку немедленно не требовалось, все суммы заносились на особый счет, с тем, чтобы потом вычесть стоимость потребленных напитков из зарплаты. Харрамух понимал, что в результате, дешевая выпивка, наверняка, обойдется дороже, но устоять не смог.
Увы, не он один. Демон не думал, что просторное, полупустое помещение так быстро заполнится желающими промочить горло. Кроме того, он не обратил должного внимания на то, как близко от его крохотного столика (изящная бутылочка ликера, рюмочка и блюдце с шоколадным печеньем умещались, а локти поставить было уже некуда), стоял пусть и не самый большой, но, тем не менее, стол, за которым могло собраться не менее десятка посетителей. И, к сожалению, они собрались. Мало того, этим десятком посетителей оказались горластые младшие демоны из строительного отдела, компания совершенно неподходящая.
Разумеется, Харрамух с должным уважением относился к сотрудникам строительного отдела: как-никак, тоже служащие компании, работающие на благо и все такое… Но, существует же и субординация. Даже самому распоследнему бесу ясно, что строительный отдел и торговый стоят на разных ступенях иерархической лестницы. И когда в баре отдыхает старший специалист из торгового отдела, то бурное веселье младших демонов-строителей может быть расценено только, как вопиющая бестактность. Тем не менее, они веселились. Судя по всему, отмечали сдачу очередного объекта.
Повод, конечно, существенный, и с точки зрения интересов компании, достойный. Но зачем так орать-то! Посуду-то зачем бить!
И ведь задай эти вопросы любому из празднующих, тот без тени смущения, отговорится, что громкий голос, это профессиональная специфика стройплощадки – если на бесов не орать, то ни одна тачка с места не сдвинется. А посуду они вовсе не бьют, просто у них пальцы неловкие, привычные к грубым инструментам. Вот тонкие тарелочки иногда и проскальзывают: мимо стола, да прямо на пол. Ха, так он им и поверил. Эти строители к грубому поведению привыкли, а грубые инструменты здесь ни при чем. Они ведь не сами мешки с цементом и щебенку таскают, они бесов погоняют. При помощи жезлов и выражений. Грубых, кстати, выражений. Очень грубых.
За соседним столиком грянул хохот и Харрамух поморщился. Может уйти? Пока настроение окончательно не испортили. В конце концов, ликер он и в своей комнате может выпить и печенье у него тоже найдется.
В этот момент, один из шумных соседей, отличающийся от остальных интеллигентным видом (на нем была не спецовка, а вполне достойного кроя сюртучок; кроме того, широкую, как лопата, физиономию младшего демона украшали очки в тонкой позолоченной оправе) и особенно развязным поведением, вскочил, уронив стул, и завопил, энергично размахивая руками:
– Фризафер! Мы здесь! Мы тебя ждем, не наливаем!
Остальные поддержали его с таким энтузиазмом, что Харрамух съежился на своем стуле, вжав голову в плечи. Подниматься с места было явно неразумно – в строительном отделе народ жесты не экономит, моргнуть не успеешь, как по рогам получишь. Они, конечно, потом извиняться будут, но головная боль от их извинений не пройдет.
Младший демон Фризафер легкой трусцой пересек зал, плюхнулся на стул и вытер вспотевший лоб.
– Вижу я, как вы не наливаете, – сказал он беззлобно. – Половину бутыли уже усосали.
– Так мы честно, не наливали, – заверил его кто-то из компании. – Мы так отхлебывали, из горлышка. А ты где шатался?
– Я не шатался, я исполнял, – когтистая лапа Фризафера ухватила бутыль. – Дайте-ка и мне пару глоточков.
Харрамуха передернуло. Ну ладно, когда бесы, вот так, хлещут из горла дрянной туземный самогон, это еще куда ни шло, это допустимо. Но в баре для высшего руководства и такое безобразное поведение? Он поднялся, собираясь удалиться решительным шагом, и задержался только для того, чтобы бросить на строителей уничтожающий взгляд. Зря трудился – никто на его взгляд внимания не обратил. Все были заняты Фризафером.
– Так чего ты там, говоришь, исполнял? – спросил младший демон в позолоченных очках, заботливо отбирая бутыль.
– А, чудика одного в изолятор помогал отнести. Из архивных, Штеккером зовут.
Харрамух беззвучно ахнул и снова опустился на стул.
«Что? Что случилось?»
– А что с ним случилось? – любопытство в голосе спросившего – младшего демона с прилипшей к нижней губе папироской, было вполне умеренным. Гораздо больше его занимала бутыль, и Харрамух на секунду испугался, что Фризафер не ответит. Но тому, похоже, и самому не терпелось изложить подробности.
– С лестницы сыпанулся. Торопился куда-то, бежал, вот и поставил копыто неаккуратно. Ногу сломал, плюс сотрясение мозга, сто процентов. Он по всему пролету ступеньки головой пересчитал.
– Откуда у них мозги, у архивных? – усомнился младший демон в очках, ловко прикрывая бутыль от младшего демона с папироской. – Чего трясти?
– Насчет мозгов не знаю, но доктор в изоляторе сказал: поскольку больной без сознания, значит непременно сотрясение. А Штеккер вырубился прочно. Как мы его подобрали под лестницей, так он и не прочухался. А самое смешное, он с какой-то папочкой бежал, к груди ее прижимал. Личное дело какое-то. И так он в эту папку вцепился, что ее еле-еле отобрали.
– Архивные они такие! – поднял указательный палец младший демон в очках. – И без сознания, а документа не отдаст! Вот помню, мне тоже как-то надо было справку в архиве взять, так они меня…
Харрамух снова стал подниматься со стула. Разговор, с трагической необратимостью, уходил в сторону, а ему необходимо, жизненно важно было узнать, куда дели папку с личным делом Минисиаха – не было никаких сомнений, что Штеккер, когда свалился с лестницы, держал в руках именно ее. И спросить нельзя, нельзя привлекать к себе внимание неуместным интересом, и не спросить невозможно! Спас его самый тихий в компании младший демон, ничем особенным не выделяющийся. Он перебил очкастого приятеля:
– А я думаю, там важные документы были, раз Штеккер с ними бежал, под ноги не глядя. Слушай, Фризафер, а куда эту папку дели? Под подушку Штеккеру положили?
– Скажешь, тоже! – Фризафер посмотрел на него свысока. Чувствовалось, что общение с местным медицинским светилом не прошло для него даром. И щедрый Фризафер стремился поделиться с приятелями полученной информацией. – Все по правилам сделали, по инструкции. Под подушку расписку положили, а саму папку доктор в сейф убрал, до полного выздоровления пациента. Как будут Штеккера выписывать, тогда ему папку и вернут. Не раньше. И то, если он про нее вспомнит. Доктор сказал, что в таких случаях, амнезия – самое распространенное дело.
Харрамух плеснул из бутылочки с ликером в рюмку и опрокинул ее в рот. Проглотил, не почувствовав вкуса. Катастрофа. Машинально сунул в рот печенье, прожевал… несомненно, катастрофа. Даже если до амнезии дело не дойдет, если Штеккер очнется и потребует вернуть папку… все равно, катастрофа. Судя по рассказу младшего демона Фризафера, документы в сейф изолятора оформили по всем правилам, значит, Штеккер и после выписки еще набегается, еще замучается запросы писать. Архивных никто не любит, а тут такой случай – не от них документы надо получить, а им! Кто же добровольно от такого развлечения откажется?
Харрамух опустил голову и тихо застонал. Конечно, если организовать запрос из контрольного отдела, от самого Аррисарха… но тут устное распоряжение не пройдет, надо добывать письменное, а как? Вот ведь болван, этот Штеккер! Жалко, что он одну ногу сломал, а не обе! Такой прекрасный план испоганил! И как теперь, спрашивается, Минисиаха прижимать прикажете?
– Минисиах! – донеслось от соседнего стола, и Харрамух вздрогнул. У него что, уже начинаются галлюцинации на нервной почве? Он прислушался и, в первый момент успокоился. Никаких галлюцинаций. Просто Фризафер, оказавшийся настоящим кладезем новостей, изложив приятелям историю про архивного черта Штеккера, перешел к следующей. И сейчас, с большим удовольствием, он описывал последнюю шутку Минисиаха.
– И на следующий день этот старикашка вызывает его, начинает ногами топать, где, дескать, мое омоложение?! А Минисиах ему: пожалте, загляните в документики, там все честь по чести, как заказывали…
Харрамух слушал, не в силах не то что встать на ноги, но даже кончиком хвоста пошевелить. Падение Штеккера и личное дело Минисиаха запертое в сейфе изолятора – это была, оказывается, всего лишь мелкая неприятность. А настоящая катастрофа разразилась сейчас! Одна надежда, если быстро, не теряя времени, если успеть доложить первым: дескать, ходят слухи о вопиющем…