Я на мгновение утратила дар речи, чувствуя, как реальность вокруг меня слегка плывёт. Это была та самая Юлия, с которой я столкнулась когда-то в его прихожей. Та сцена, унизительная и резкая, моментально возникла перед глазами.
«У них же уже должен был родиться ребёнок! — пронеслось в голове. — Значит, Иван всё-таки остепенился? Возможно, он тогда прислушался к моим словам, пусть и сказанным в гневе?»
Но странное дело. При виде Соколова, этого человека, когда-то занимавшего все мои мысли, я не испытала ровным счётом ничего. Ни вспышки былой страсти, ни горькой обиды, ни даже простого любопытства.
Он был, несомненно, хорош собой, но моё сердце даже не дрогнуло при виде его.
Тот мужчина, что сейчас стоял рядом со мной, затмевал бывшего босса во всём. Не в деньгах или статусе, нет. В том, что неизмеримо важнее: в искренности, идущей от сердца, в неподдельном достоинстве, в том, как он смотрел на меня, словно видя не только лицо, но и душу. Иван же всегда любовался только собой, даже если смотрел на других. И на фоне Дмитрия он казался просто жалким.
Я подняла глаза на Диму, чтобы найти в его взгляде подтверждение своим мыслям, но вместо этого заметила, как резко напряглось его лицо.
— Не понял, а что она здесь делает? — проговорил он сквозь зубы, не отрывая взгляда от белокурой спутницы Соколова, которая в этот момент томно поправляла прядь волос, сверкая ожерельем на тонкой шее.
— А кто она? — осторожно спросила я, уже заранее чувствуя, как между нами вклинивается призрак из прошлого, с которым мне так не хотелось бы встречаться.
Он на мгновение перевёл на меня взгляд, и я заметила в его глазах раздражение, будто он увидел что-то неприятное и обременительное.
— Моя бывшая жена... — он сделал паузу, выдыхая эти слова. — Я слышал, она недавно родила от своего нового бойфренда, но, видимо, решила почтить нас присутствием по старой привычке совать свой нос в дела, которые её больше не касаются, — иронично заметил он. — Захотела выгулять свои новые бриллианты перед старой публикой. Ищет, на кого бы произвести впечатление.
Я едва сумела сдержать удивлённый возглас. Было трудно, почти невозможно поверить в такую чудовищную иронию судьбы. Неужели наши бывшие, эти почти забытые призраки из прошлого, появились здесь, в этом самом месте именно в тот момент, когда и мы оказались здесь вместе?
— Ты лучше посмотри, с кем она пришла! — едва заметно кивнула я головой в сторону Соколова, стараясь, чтобы мой жест выглядел максимально естественно.
Громов резко обернулся, следуя направлению моего взгляда. Я буквально физически почувствовала, как напряглись мышцы под тканью его пиджака. Глаза его расширились и смотрели, не мигая, словно пытались развеять наваждение.
— Это же… Нет! Так это с ним она сейчас… Такого не может быть!
Мы переглянулись как два заговорщика:
— Работаем по старому сценарию? — тихо спросил Дима со знакомым мне азартом на лице. В уголках его глаз вспыхнули смешинки, а губы тронула едва уловимая, хитрая улыбка. — Опять изображаем ту самую, идеальную, безумно влюблённую пару, от которой у всех скулы сводит от зависти??
Я улыбнулась, чуть безрассудно, мысленно представив очередной незабываемый спектакль.
— Давай, — без раздумий, легко и почти радостно согласилась я, чувствуя, как внутри заиграл давно забытый адреналин. — Сыграем для них такую пьесу, которую они будут вспоминать ещё очень долго.
Глава 46
План в голове Дмитрия созрел моментально. Дерзкий, блестящий и как всегда, безрассудно смелый.
Его пальцы сжали мою руку крепко, почти властно. Не дав мне и секунды опомниться, он уверенно зашагал со мной сквозь шумный, гудящий десятками голосов зал. Нашей целью была небольшая овальная сцена, расположенная в противоположном конце зала.
— Просто молча улыбайся, — прошептал он на ходу, его губы почти касались моей щеки, а дыхание было тёплым и порывистым. — Будь такой же ослепительной и обворожительной как всегда. У тебя это отлично получается.
Его слова попали точно в цель. Они приободрили меня, растопив последние сомнения. Я тут же ощутила, как меняется моя осанка, как расправляются плечи, а на губы сама собой ложится загадочная и счастливая улыбка.
Я, должно быть, выглядела такой сияющей и приветливой, что даже незнакомые люди, встречавшиеся на нашем пути, тоже начинали улыбаться в ответ.
Их взгляды скользили по нам с любопытством. За нашими спинами пробегал нарастающий шёпот. Но Дмитрий всё нас вперёд с невозмутимым видом, не обращая внимания ни на что. Будто мы с ним были одни в этом сверкающем зале.
У самой сцены он поймал взгляд ведущего, сделал ему едва заметный знак и, не дожидаясь приглашения, уверенно взял микрофон. В этот миг он показался мне полноправным хозяином праздника, берущим бразды правления в свои руки.
— Друзья, коллеги, сослуживцы! — обратился он к замершему во внезапной тишине залу. Его голос, громкий и звучный, перекрыл гул толпы, и все моментально притихли. — С Новым Годом вас и с новым счастьем!
Он на секунду задержал взгляд на мне, и в его глазах вспыхнуло что-то такое, от чего у меня чуть не подкосились ноги.
— Сегодня, в этот волшебный миг, когда мы все вместе провожаем старый год, хочу от всей души пожелать каждому из вас оставить в прошлом всё плохое: все свои неудачи, все обиды, все мелкие и крупные невзгоды. Я лично так и сделал!
Дмитрий повернулся ко мне всем корпусом, и его взгляд, полный откровенного обожания, снова ударил мне в сердце.
— Я окончательно и бесповоротно попрощался со своим одиночеством и распахнул своё сердце для новой, самой главной в моей жизни любви!
Тишина в зале стала абсолютной. Все гости замерли в ожидании.
— И теперь, дорогие мои, — голос Дмитрия смягчился, стал интимным и нежным, — разрешите представить вам ту женщину, которая подарила мне это новое счастье, мою музу, мою надежду, мою прекрасную и любимую невесту Светлану Краснову!
Зал взорвался.
Гром аплодисментов, казалось, заставил вздрогнуть хрустальные подвески люстр. Он смешался с восторженными криками, одобрительными возгласами, звоном бокалов, которые десятки рук подняли в нашу честь. Всё смешалось в едином порыве ликования. В воздух, словно салют, полетели пробки от шампанского, и музыканты, быстро очнувшись, тут же заиграли романтическую мелодию.
Ко мне потянулись руки. Со всех сторон сыпались поздравления, кто-то обнимал, кто-то целовал в щёку. А я лишь смеялась, чувствуя, как кружится голова от этого опьяняющего, такого стремительного и внезапного счастья. Казалось, весь огромный, сияющий зал радовался за нас, сливаясь в едином порыве.
И только два человека не разделяли всеобщего восторга. Их молчаливые вытянутые лица были красноречивее любых слов.
Иван Соколов, обычно такой уверенный и самодовольный, теперь застыл на месте, будто получил неожиданный удар ниже пояса. Его горделивая осанка вдруг изменилась, плечи обвисли, а лицо выражало чистейшее недоумение. Он часто моргал, переводя свой взгляд между мной и Димой, словно пытался понять, не ослышался ли.
Его спутница Юлия — та самая бывшая жена Громова, смотрела на меня совсем иначе. Не вопросительно, как её спутник, а уничтожающе. Её холодные, стальные глаза скользили по мне с откровенной ненавистью, а губы кривились в ядовитой усмешке, полной презрения.
Высокомерно задрав голову, она ещё несколько секунд рассматривала меня в упор. В её глазах читалась не просто обида, а нечто большее — оскорблённая гордость, уязвлённое тщеславие и жгучая зависть, которая просто разъедала её изнутри.
Потом она резко, почти с яростью развернулась на каблуках, схватила оцепеневшего Соколова за руку выше локтя властным, цепким движением и потащила его за собой к выходу. Прочь от нас, прочь от праздника, на котором она собиралась блеснуть, но королевой вечера сегодня стала я, а не она.
Иван на мгновение задержался и несколько раз обернулся в нашу сторону, но, с силой увлекаемый разъярённой Юлией, быстро исчез в полумраке холла.
А в зале по-прежнему гремели аплодисменты и звучали поздравления, будто никто и не заметил этот демонстративный уход.
Глава 47
Ну, вот и всё!
Прощай, моя неразделённая любовь! Теперь уже точно. Навсегда. Безвозвратно и бесповоротно. Наконец-то, я чувствую, что в душе всё отболело, и даже рубцы от былых ран рассосались. Неотразимый Иван Соколов больше не тревожит моё воображение, и я счастлива уже только от того, что освободилась от многолетнего наваждения.
***
Но счастлива я была, конечно, не только потому, что наконец-то перестала бредить Иваном.
Рядом весь вечер находился Дмитрий. Его присутствие — спокойное, надёжное, такое настоящее, согревало мне душу. Да, я прекрасно понимала, что вся эта блестящая, весёлая суета и разыгранная нами сцена для посторонних глаз — всего лишь очередной спектакль, искусная импровизация.
Но, как же мне невероятно нравилось исполнять роль его невесты! Это была восхитительная игра, где грань между правдой и вымыслом, порой, становилась совсем незаметной. Каждый взгляд Дмитрия, каждое его прикосновение, каждое сказанное слово — всё это заставляло меня замирать от восторга и той необыкновенной радости, которую боишься спугнуть неверным движением.
Дима, кстати, тоже был идеальным «женихом». Ласковым, нежным, внимательным... Казалось, он не просто играл, а жил этой ролью, растворился в ней без остатка.
Когда же весёлая суета праздника окончательно утихла, мы вдвоём вышли на улицу. Ночь встретила нас ясным звёздным небом и морозным дыханием, от которого пощипывало кожу на лице. Дима галантно распахнул передо мной дверцу автомобиля и с едва уловимой грустью спросил:
— Ну что, Света, пора домой?
Я лишь молча, потерянно кивнула в ответ, чувствуя, как внутри всё обрывается. Неужели всё? Неужели на этом наша маленькая, но такая прекрасная сказка опять окончится? Он снова, как и тогда, подвезёт меня до подъезда, пожелает счастья в новом году, улыбнётся и уедет, унося с собой всё тепло этого вечера?