Между тем дождь пошел на убыль, и я подумал, что этак скоро развиднеется. Я прошел дальше по обочине и, увидев уходящую на север проселочную дорогу с живой изгородью по бокам, решил, что это как раз то, что нам надо, и поспешил обратно. Я сказал Пиани, где мы будем сворачивать, и с тем же указанием пошел к двум задним машинам.
– Если она нас никуда не выведет, мы вернемся и снова вклинимся в колонну, – сказал я.
– А с этими как? – Бонелло кивнул на двух сержантов, сидевших рядом. Хотя и небритые, поутру они смотрелись по-военному молодцевато.
– Помогут толкать машину, – ответил я и, пройдя дальше, сказал Аймо, что мы попробуем проехать проселочными дорогами.
– А как же мои девственницы? – спросил он. Девушки спали.
– От них не много толку, – сказал я. – Лучше возьмите толкача.
– Может, этих на заднее сиденье? Место там есть.
– Если они вам так нужны, валяйте. Но я бы на вашем месте подобрал кого-нибудь с широкой спиной.
– Берсальера, – улыбнулся Аймо. – У них самые широкие плечи. Их специально замеряют. Как вы, лейтенант?
– Нормально. А вы?
– Я тоже. Только жутко голодный.
– Там дальше будет где перекусить.
– Как ваша нога, лейтенант?
– Нормально.
Став на подножку, я увидел, как машина Пиани свернула на проселочную дорогу и замелькала в просветах между голых ветвей. За ним свернул Бонелло, а потом и мы с Пиани последовали за ними по узкой колее между живыми изгородями. Она нас привела на ферму. Во дворе уже стояли наши «санитарки». Входную дверь длинного приземистого дома украшала шпалера, увитая виноградной лозой. Пиани набрал воды в колодце, чтобы залить в радиатор. После долгой езды на первой передаче там почти ничего не осталось. Ферму бросили. Дом стоял на возвышении, и хорошо просматривались окрестности: дорога, живые изгороди, поля и деревья вдоль главной трассы, занятой отступающими войсками. Сержанты осматривали дом. Девушки проснулись и разглядывали двор, и две большие санитарные машины перед домом, и колодец, возле которого стояли трое водителей. Один из сержантов вышел на крыльцо с настенными часами в руках.
– Отнесите обратно, – сказал я. Он молча на меня посмотрел, ушел в дом и вышел снова уже без часов.
– А приятель ваш где? – спросил я.
– В сортире. – Сержант тут же сел в «санитарку». Он явно опасался, что мы уедем без него.
– Как насчет завтрака, лейтенант? – поинтересовался Бонелло. – Хорошо бы поесть. Много времени это не займет.
– Как вы думаете, эта дорога нас куда-нибудь выведет?
– Сто процентов.
– Хорошо. Давайте поедим.
Пиани и Бонелло скрылись в доме.
– Пошли. – Аймо протянул девушкам руку, чтобы помочь им сойти вниз. Старшая сестра помотала головой. Пустой дом – нет, это не для них. Они проводили нас взглядами.
– Упертые, – сказал Аймо.
Мы вместе вошли в дом. Огромное темное пространство вызывало чувство брошенности. Наши товарищи были на кухне.
– Жратвы-то нет, – сказал Пиани. – Все подчистили.
Бонелло строгал большую головку сыра на массивном кухонном столе.
– Где вы нашли сыр?
– В погребе. Еще там Пиани нашел вино и яблоки.
– Неплохой завтрак.
Пиани вытащил деревянную пробку из здоровенного кувшина в оплетке из лозы, наклонил его и наполнил вином целую медную кастрюлю.
– Славно пахнет, – сказал он. – Барто, поищи стаканы.
В кухню вошли два сержанта.
– Берите сыр, сержанты, – сказал им Бонелло.
– Надо бы ехать, – сказал один из них, запивая сыр вином.
– Поедем, не волнуйтесь, – заверил его Бонелло.
– Не подмажешь – не поедешь, – сказал я.
– Чего? – не понял сержант.
– Надо поесть.
– Так-то оно так, да время дорого.
– Сами-то, гады, наверняка уже набили животы, – сказал Пиани. Сержанты посмотрели на него исподлобья. Они нас ненавидели.
– Вы знаете эту дорогу? – спросил меня один из них.
– Нет, – признался я.
Они переглянулись.
– Лучше не откладывать, – сказал другой.
– Сейчас поедем.
Я осушил еще стакан красного вина. После сыра с яблоком это было в самый раз.
– Захватите сыр. – С этими словами я их оставил.
Через минуту вышел Бонелло с огромным кувшином.
– Не многовато ли будет? – спросил я. Он с сожалением поглядел на свою добычу.
– Пожалуй, – сказал он. – Дайте-ка мне солдатские фляги.
Пока он их заполнял, немного вина пролилось на каменную плитку, которой был вымощен двор. Потом он поставил кувшин за порогом.
– Австрийцы сразу его найдут, даже не придется дверь ломать, – сказал он.
– Поехали, – поторопил я его. – Держитесь за нами.
Оба сержанта уже сидели рядом с Бонелло. Девушки уплетали сыр и яблоки. Аймо курил. Мы поехали по узкой проселочной дороге. Я оглянулся на две другие машины и на фермерский дом – добротную, приземистую каменную постройку. Железная оградка вокруг колодца тоже была хороша. Впереди лежала узкая раскисшая дорога с высокими живыми изгородями по обе стороны. За нами, не отставая, следовали две «санитарки».
Глава двадцать девятая
В полдень мы увязли в грязи километрах в десяти от Удине, насколько можно было судить. Дождь утих еще утром, и мы трижды слышали моторы самолетов и видели, как они, пролетев над нами, уходили далеко влево и там бомбили главную трассу. Мы изъездили множество проселочных дорог, зачастую тупиковых, но, дав задний ход, всегда находили другой путь и оказывались ближе к Удине. Но однажды Аймо подал назад, желая выбраться из тупика, и угодил в придорожную грязь; задние колеса забуксовали, увязая все больше и больше, пока машина дифференциалом не уткнулась в землю. Теперь надо было ее подкопать под передними колесами, набросать хвороста для лучшего сцепления и толкать машину сзади, пока она не выберется на дорогу. Мы все столпились вокруг машины. Сержанты-инженеры обследовали колеса и, не говоря ни слова, стали уходить. Я пошел следом.
– Эй, – окликнул я их, – наломайте хвороста!
– Мы должны идти, – сказал один.
– А ну, – говорю, – собирайте хворост.
– Мы должны идти, – повторил сержант, не оборачиваясь. Второй помалкивал. Они торопились уйти и не смотрели на меня.
– Я приказываю вам вернуться к машине и собирать хворост, – сказал я. Сержант обернулся.
– Нам надо идти. Вы скоро будете отрезаны. И вы не можете нам приказывать. Мы не в вашем подчинении.
– Я вам приказываю.
Они уходили.
– Стойте.
Они уходили по раскисшей дороге, обсаженной с обеих сторон живой изгородью.
– Приказываю вам остановиться! – крикнул я им вслед. Но они только ускорили шаг.
Я открыл кобуру, вытащил пистолет, прицелился в разговорчивого и выстрелил. Я промахнулся, и они побежали. После еще двух выстрелов сержант упал. Второй нырнул сквозь изгородь и на мгновение пропал из виду. Я стрелял по нему, когда он уже бежал по полю. Патроны закончились, и я вставил новую обойму. Я понял, что его уже не достать. Он слишком далеко убежал, втянув голову в плечи. Пока я перезаряжал пистолет, ко мне подошел Бонелло.
– Дайте я его прикончу, – предложил он. Я отдал ему пистолет, он подошел к сержанту, лежащему ничком поперек дороги, склонился над ним, приставил дуло к затылку и нажал на курок. Пистолет дал осечку.
– Надо оттянуть затвор, – сказал я. Что он и сделал и выстрелил дважды. Потом взял сержанта за ноги и оттащил за изгородь. После чего вернул мне пистолет.
– Гаденыш, – сказал он, бросив взгляд в сторону лежащего. – Видели, лейтенант, как я его прикончил?
– Нам надо быстро собрать хворост, – сказал я. – А второго я хоть ранил?
– Не думаю, – ответил Аймо. – Слишком большое расстояние для пистолета.
– Грязная скотина. – Это уже был Пиани.
Мы все вместе наломали веток и прутьев. Из «санитарки» вытащили все, что было можно. Бонелло подкопал землю под передними колесами. После этого Аймо включил зажигание и перевел ручник. Закрутились колеса, разбрасывая ветки и грязь. Мы с Бонелло толкали сзади, так что хрустели суставы. Дохлый номер.
– Попробуйте ее раскачать, Барто, – сказал я.
Он подал назад, затем вперед. Колеса лишь еще больше увязали. А затем машина опять уткнулась дифференциалом, и передние колеса свободно крутились над вырытыми ямками. Я разогнул спину.
– Попробуем с тросом, – сказал я.
– Лейтенант, тянуть под углом – бесполезная затея.
– Хотя бы попытаемся. Иначе ее не вытащишь.
«Санитарки» Пиани и Бонелло могли тянуть только по направлению, заданному узкой дорогой. Мы соединили их тросом и поддали газу. Но колеса застрявшей машины крутились перпендикулярно колее.
– Бесполезно! – закричал я. – Бросайте это дело.
Пиани и Бонелло вернулись к нам. Аймо вылез из машины. Девушки сидели на каменной ограде метрах в сорока.
– Что будем делать, лейтенант? – спросил Бонелло.
– Еще раз подкопаем и подбросим хвороста. – Я окинул взглядом дорогу. Моя вина. Это я их сюда завез. Солнце почти выглянуло из-за туч. Тело сержанта лежало рядом с изгородью. – И подложим его китель и плащ с капюшоном.
Бонелло пошел за ними. Я набрал хвороста, а Аймо и Пиани подкопали спереди и между колес. Разорвав плащ надвое, я положил его в грязь под колеса, а сверху хворост для лучшего контакта. Аймо забрался на сиденье и запустил мотор. Колеса крутились, мы толкали и толкали. Но все напрасно.
– Дело – дрянь, – сказал я. – Барто, тебе в машине ничего не надо?
С помощью товарища Аймо забрал оттуда сыр, две бутылки вина и свой плащ. Сев за руль, Бонелло стал обшаривать карманы кителя убитого сержанта.
– Да выбросьте вы его, – посоветовал я. – А что будем делать с девственницами Барто?
– Пусть садятся сзади, – сказал Пиани. – Далеко мы все равно не уедем.
Я открыл заднюю дверцу.
– Садитесь, – позвал я их.
Девушки залезли в машину и забились в уголок. Кажется, на стрельбу они не обратили внимания. Я оглянулся. Сержант лежал в перепачканном исподнем с длинными рукавами. Я уселся рядом с Пиани, и мы поехали. Решили попробовать напрямки. Когда мы выехали в поле, я вылез из машины и пошел впереди. Если нам это удастся, то по ту сторону нас ждет дорога. Но нам не удалось. Почва оказалась слишком топкая для тяж