Я подсчитала стоимость. Взяла логотип и уже подготовленный текст рекламы. Вот этот текст, последний в моем журнале:
КОММЕРЧЕСКИЙ БАНК «СИЯНИЕ»
Открываем счета юридическим и физическим лицам
Проводим валютные аукционы
Продаем акции
Открываем депозитный вклад под высокий процент
Адреса филиалов:
(дальше указывалось с десяток адресов в разных концах города)
– А теперь, Татьяна Ивановна, – управляющий банком нажал какую-то кнопку, – я хочу познакомить вас с нашим специалистом по связям с общественностью. В следующий раз будете брать рекламу у него.
– Вынуждена вас огорчить, – улыбаясь сказала я, – следующего раза не будет. Ухожу я с этой работы, Антон Антонович. Буду работать журналистом в нашем издании.
– Поздравляю, – обрадовано воскликнул мой собеседник. – С журналистом тем более надо дружить. Сейчас я представлю все же моего помощника.
В понедельник, перед редакционной летучкой я зашла в рекламный отдел. На стуле сидела незнакомая женщина, по виду инженер. «Новый агент», – подтвердила мою догадку Анжела. Я передала женщине нехитрые агентские приспособления: калькулятор, печать, прайс-лист, образцы шрифтов и оформления. «Желаю удачи, – сказала я. Вы нашли замечательную работу. Она откроет перед вами все двери!» Женщина недоверчиво покачала головой. Было видно, что энтузиазма от новой работы она не испытывает. Но я-то знала, что есть профессии, полезные как школа. Работа рекламного агента – одна из них. 1993
Хозяйка
В поисках работы я наткнулась на объявление на дверях полуподвала: «Требуются продавцы с высшим образованием». Спустилась на три ступени ниже тротуара и оказалась в торговом «зале» под тяжелыми сводами старого петербургского дома. Грузная женщина лет 45-ти, в узкой короткой юбке ярко-малинового цвета вышла мне навстречу. Мне повезло, это была сама директор магазина, а точнее, его Хозяйка.
– Опыт торговли имеете? – она оценивающе посмотрела на меня.
– Торговала с лотка.
Я почти не лукавила. На одном из институтских вечеров я распространяла билеты праздничной лотереи.
– Образование?
– Институт киноинженеров. Приставка «кино» вызвала ее одобрение.
– Что ж, киношники нам подойдут. Продавец должен быть артистом.
Мое уточнение, что я вычерчивала на ватмане кинозалы, слегка разочаровали Хозяйку, но от намерения взять меня она не отказалась.
– Плачу три минимальных зарплаты. Идемте смотреть товар.
На следующий день, захватив документы, я вышла на работу. Хозяйка убрала мою трудовую книжку в сейф и отослала меня за прилавок. Там уже стояла моя напарница.
– Нинель, – назвалась немолодая продавщица с грустными усталыми глазами. – Хорошо, что вы появились. Теперь выходные дни будут почаще.
– Мне Хозяйка обещала два выходных в неделю, разве не так? – удивилась я.
– Так положено. Но народ тут не держится. Людей не хватает, приходится каждый день ходить на службу.
– Увольняются? Платят мало? – спросила я, отметив про себя старомодный слог продавщицы.
Нинель не ответила, так как открылась дверь магазинчика, и по ступенькам спустилась покупательница. Она робко шла вдоль прилавка. Я ожидала ее вопросов, но их не последовало. Зато Нинель не молчала. Она проследовала за вошедшей, расхваливая все подряд: топоры, дрели, ведра, подставки для обуви. Однако в ее словах не чувствовалось энтузиазма. Покупательница затравленно ускорила шаг и выбежала из магазинчика, ничего не купив. За нашей работой наблюдала из подсобки Хозяйка. Она подошла ко мне:
– Вот что, уважаемая Алина, как вас там?…
– Вячеславовна, – подсказала я.
– На таком отчестве язык сломаешь, – недовольно заметила хозяйка. – Так вот, Алина, покупателя надо «держать», а не молчать. Вы обязаны втюхать им товар любым способом. И говорить, говорить. Учитесь у Нинель, она опытный работник.
Тот факт, что Нинель не удалось «втюхать» товар, видимо, недостатком не считался.
Хозяйка будто прочитала мои мысли:
– Это не беда, если выпадет пустой номер, и покупатель уйдет без покупки. Ваше дело работать языком.
Теперь, когда моя работа в магазинчике осталась в прошлом, я часто вспоминаю наставления Хозяйки, делая покупки. Во всех неказистых магазинах и рыночках продавцы проявляют навязчивость к покупателю. И только в элитных универмагах продавец корректен и сдержан. Но в тот день, после замечания Хозяйки, пересилив себя, я стала говорящим автоматом. Едва появлялся посетитель в торговом зале, я начинала, как громкоговоритель озвучивать свойства товара. Один старичок от испуга, наверно, купил у меня кусок мыла. Еще одна женщина приобрела порошок от тараканов.
В обеденный перерыв я вышла в булочную, купила пару бубликов и вернулась назад. Табличка, приглашающая продавцов, висела на прежнем месте.
– Ее никогда не снимают. Я же вам сказала, здесь никто надолго не задерживается.
Более подробных объяснений Нинель не дала. Она молча налила из термоса чай и стала закусывать принесенной с собой снедью.
– А чайника здесь нет? – поинтересовалась я. Жевать бублики всухомятку было трудно.
– У хозяев есть, но нам не положено. Не поверив, я направилась в подсобку.
– Не видите, у нас производственное совещание? Закройте дверь! – строго распорядилась Хозяйка.
Я видела только мясной рулет на столе, плывущий в тумане чайного пара. С трудом отвела глаза. И, пересилив себя попросила: «Мне, пожалуйста только стакан кипятка. Завтра я принесу с тобой».
Хозяйка недовольно плеснула кипяток в протянутую мною кружку (кружку я взяла из ассортимента магазина).
– Кружку можете оставить себе. Стоимость вычту из зарплаты.
Я не собиралась покупать эту кружку, но сейчас получила очередной урок. Вольно распоряжаться товаром я не вправе.
Я вернулась в торговый зал и стала дожевывать свои бублики, запивая их кипятком.
– Ничего, привыкнете, – утешила меня Нинель. – Я тут уже третью неделю работаю. А хотелось бы год продержаться, до пенсии. Вообще-то, я – географ, диссертацию по рельефам защитила, но наш институт закрыли…
Я ее понимала: наш институт тоже закрыли.
В этот момент нетерпеливый покупатель застучал в дверь нашего подвальчика. Наш обед завершился.
К концу дня духота в подвале стала нестерпимой. Я подошла к плотно закрытому, зарешеченному оконцу под потолком, надеясь поймать струю живительного воздуха.
– Вот, засранки, не усмотрели, – услышала я за спиной брань Хозяйки. – Здесь мешки полиэтиленовые у вас лежали. Вся партия исчезла. Не иначе им ноги кто-то приделал.
Нинель нервно задвигалась, ища пропавшие мешки.
– Вычту из зарплаты, – взвизгнула Хозяйка и снова удалилась в подсобку на следующее производственное совещание.
Спустя несколько дней Нинель пришла грустная и сказала, что ей срочно надо лечь на операцию. Что-то там с поджелудочной железой.
Ее место заняла худенькая девушка Ира, выпускница Авиационного института. Ира не имела питерской прописки, и работа у Хозяйки оказалась для нее последним шансом остаться в городе. (Оказалось, таких бесправных и безответных Хозяйка привечала с большой охотой. Эти люди не смели и пикнуть о маленькой зарплате и бесконечно длинной рабочей неделе). Иру беспокоило только одно. Вдруг заболеет ее Катька и придется остаться с маленькой дочкой дома.
– Да, – поведала я, – Хозяйка вашу предшественницу уволила, когда той пришлось лечь в больницу.
– Как, прямо с больничного? – уточнила Ира.
– Здесь больничных не бывает. Три дня, самое большее, дадут поболеть, без оплаты, конечно. А дольше церемониться не будут.
– Что девушки, скучаете? – прервала наш разговор Хозяйка. – Пойдем-ка, Алина, в подсобку. Надо ценники новые написать. Пора цены снижать.
Мы прошли в подсобку. Хозяйка убрала чайник со стола. Вытерла клеенку. Дала мне в руки фломастер.
– Начнем! – скомандовала Хозяйка. – Что у нас лучше всего идет?
– Эмалированные кастрюли отечественного производства. Только они и так недорогие, куда уж снижать цены?
А вот сейчас увидишь куда! Смотри, это тебе образец будет.
Хозяйка нарисовала ужасающе большую цифру. Потом зачеркнула ее, и сверху изобразила новую, поскромнее. Но и эта, скромная, цифра в два раза превышала цену, по которой кастрюли продавались сейчас!
– Какое же тут снижение… – не сразу разгадала я ее замысел.
– А ты, что думала, девушка. Неужели я и впрямь стала бы снижать. Ты же меня дурой не считаешь?
Нет, дурой я ее не считала. Хозяйка была изощренно умна. (Теперь, увидев в магазинах объявление, что цены снижены, я вспоминаю дьявольские хитрости Хозяйки).
«Снизив» таким образом цены, я написала еще несколько ценников.
– А старые ценники брось в корзину, – приказала Хозяйка, – да заодно вынеси мусор на помойку.
Я молча взяла корзину с мусором и вышла во двор.
В этом магазинчике я продержалась месяц, потому что те, кто сбегал раньше, за отработанные дни не получал ни рубля. В трудовой книжке у меня не осталось никакой записи. Хозяйке было выгоднее делать вид (перед налоговой инспекцией), что нас, работников, не существует.
Порой мне кажется, что все это было просто во сне.
1995
Чудодейственные пилюли Рассказы
Санаторий на станции Т
С приходом весны наше предприятие закрыли, и я стала продавать газеты в электричках. Незаметно летели дни моей новой работы. Жизнь внутри вагонов кипела, а за окнами все без перемен, застывшее лето. Обманчив пейзаж Карельского перешейка – сосны да ели на песчаных высотах. Но однажды я споткнулась о корзину, загородившую проход. Она была доверху наполнена черными, маслянистыми груздями, и я поняла: наступила осень.
Каждый день я проезжаю мимо станции Т. Где-то в лесу, в семи километрах от этой станции, прячется подростковый санаторий. В нем я провела лучшее лето в своей жизни, несмотря на болезнь, которая привела меня в это место. Давно разъехалась наша смена. Напугавший меня когда-то диагноз успешно позабыт. Сейчас, спустя десятилетия, у меня хватает сил бегать по электричкам, хотя последствия болезни порой напоминают о себе. И также, невзначай, вспыхнет отраженный временем свет первой любви, пережитой в то лето.