– Закругляйся, гражданочка, – перебил старший. Маша торопливо продолжила:
– Зашла до того, как все закрутилось. Минут пятнадцать поболтали, а тут полиция во двор нагрянула, всех к эвакуации призывают. Санька сильно струхнул и сразу заявил, что не выпустит меня. Признался, что тоскливо одному в Новый Год стало, вот и решил пошутить. От страха весь трясется, но меня крепко держит – разрешил только позвонить тебе. Ну, я и сказала, что у Эльки осталась, чтобы ты не волновалась. А, когда Саньку вычислили, и омоновцы за ним приехали, прикрывался мною, как заправский террорист. Что тут было, что было! Но ты не беспокойся, дам в полиции показания, и меня сразу выпустят.
Машу снова подтолкнули и повели к полицейской машине.
Соседи помогли растерянной матери подняться на пятый этаж, но пройти им в квартиру она не предложила, закрыла за собой дверь. В прихожей сняла разодранную о кусты шубу, стянула с ног неудобные сапоги и, шаркая тапками, прошла на кухню. Устало присела к столу: есть не хотелось, но половинка яйца, начиненного икрой, незаметно исчезла во рту. Ирина Сергеевна думала о Саньке-террористе, о его неприкаянности, о дочке, пожалевшей больного великовозрастного ребенка, и собственное одиночество уже не тяготило ее.Фехтовальщица
Выйдя из метро, я свернула в сторону парка. Весна! Зеленоватая дымка над кронами деревьев, робкая трава на газоне, прозрачность воздуха пробуждали во мне беспричинное счастье. Хотя и повод для радости имелся: быстро решив рабочие дела в сторонней организации, не стала возвращаться в свой душный офис, а махнула сюда, на чудный зеленый остров среди пыльного города – вырвалась на свободу! За розоватыми стеклами солнечных очков мир выглядел уютно-спокойным. Шла не спеша, рассеянно поглядывая вокруг. И вдруг на центральной аллее мои глаза наткнулись на яркую афишу, приклеенную к отдельно стоящему стенду. Прочитав текст, застыла в оцепенении, и тут же поняла, что прогулка отменяется.
Пока перечитывала объявление второй раз, в голове выстраивалась цепочка предзнаменований. Все замеченные по дороге сюда случайные эпизоды обретали смысл.
Так, в вагоне метро меня задела длинным цилиндрическим футляром девушка, по виду студентка. Она извинилась, а я отошла подальше, вспомнив, что в похожей трубе и сама когда-то возила в институт чертежи курсовых проектов. Всколыхнулись в груди тревоги перед защитой и волны радости от вожделенного «зачтено». И взгрустнулось оттого, что среди вороха моих документов давно нет зачетной книжки, зато вот-вот появится пенсионная. От чертежного тубуса мысли перекинулись к еще одному длинномерному предмету, с ним мне тоже приходилось ездить в транспорте. Я возила рапиру в спортивном мешке, похожем на футляр гитары – многие так и думали, что везу музыкальный инструмент.
Взойдя на эскалатор, я почти успела забыть девушку с тубусом и свои мысли о студенческой поре, пока не заметила ступенькой выше юную пару. Они целовались. Приподнятые широкие плечи парня заслоняли от меня лицо его подружки, так что невольно мой взгляд застрял на его затылке, на смешном рыжеватом завитке над шеей. Студенческие артефакты, пробужденные только-что в вагоне, потянули дальше в глубины памяти. Уже эскалаторная лента сложилась площадкой и убежала из-под ног, вытолкнув меня в вестибюль. Уже потерялась из виду влюбленная пара, а мысли продолжали кружение, спиралью устремляясь к единственной точке из прошлого, где маячил перед глазами такой же пшеничный завиток на затылке любимого.
В ту весну я оканчивала школу, но посещала спортзал университета, тренируясь вместе со студентами в секции фехтования. Проводила в спортзале многие часы: и не ради спортивных достижений, а сгорая от безответной влюбленности в тренера. Поначалу он не выделял меня из группы учениц. Но однажды плотина дала трещину.
Мы уходили из спортзала вдвоем, я специально задержалась в раздевалке, чтобы оказаться последней. Шли плечом к плечу гулким, пустынным коридором. Спускались полутемной лестницей, ведущей к запасному выходу, потому что парадные двери ввиду позднего времени были закрыты. Разговор замирал, удлинялись паузы, а среди вязи слов уже слышались безмолвные мотивы. На площадке «черной лестницы» мы остановились. Бросили на каменный пол, как по команде, наши фехтовальные сумки, похожие на чехлы с гитарой, и губы наши встретились. Этот поцелуй запечатлелся волшебным чудом в том быстротечном романе.
История длилась лишь одну весну – последнюю весну моей школьной жизни. Игорь, так звали моего тренера, открывал мне большой и радостный мир спорта. До того, как остановить свой выбор на фехтовании, он занимался пятиборьем: бегал, стрелял, и плавал, и скакал на лошади. И хотя уже оставил активные тренировки, продолжал интересоваться этими видами спорта как болельщик. Мне довелось побывать вместе с ним и на балконе бассейна, и в спортивном тире, и на трибунах ипподрома. Если соревнования заканчивались поздно, он провожал меня до дома, и снова целовал. Я пребывала в уверенности, что он тоже меня любит, хотя наши отношения балансировали на грани целомудрия.
Но однажды все прекратилось. Обнаружилось, что у него имелась девушка, невеста, что она уезжала на годичную стажировку в зарубежный колледж, а теперь вернулась. Игорь сам признался во всем, отводя взгляд в сторону, но просил меня подождать, не прерывать нашей дружбы. Сказал, что хочет разобраться в своих чувствах, – но я ждать не захотела. Ни за что! Выходит, я была для него игрушкой?! Решение приняла мгновенное: я не стану поступать в наш университет, пусть даже Игорь обещал мне, как спортсменке высокого разряда, льготы при зачислении. И я брошу фехтование. Не ради поблажки на экзаменах я трижды в неделю приходила на тренировки и тенью следовала за Игорем в остальные дни – я любила его.
Прошли десятилетия. Я ничего не слышала об этом человеке, вращаясь в других кругах. Прикинула его возраст, прибавив к своим годам еще двенадцать. Вздохнула: жив ли? Мужчины нередко вылетают из жизни досрочно.
Моя горечь давным-давно развеялась, и сейчас романтическая история только слегка затуманила глаза. Впрочем, меня, той девчонки, давно не существовало, слишком много всего наслоилось в жизни впоследствии. Не только давние, но и свежие события уже волновали без прежней остроты. Подумалось о недавнем разводе с мужем – вот где следовало бы горевать, а я почти с радостью переживала вновь обретенное чувство свободы.
Мои давние воспоминания развернулись в памяти стремительно: так – по рассказам – они возникают перед глазами терпящих бедствие людей. Я прокручивала старое кино, невидящим взглядом уставясь на стенд с афишей.
И уже складывалась новая серия фильма: разрозненные сценки в метро сложились в ясный пунктир, верстовые столбы случайных знаков вели меня к новой встрече с моей первой любовью. Вдруг вспыхнула надежда – сегодня я вновь увижу Игоря! В афише сообщалось, что в эти дни в спортивно-концертном комплексе, расположенном неподалеку от парка, проходит открытый чемпионат по фехтованию. По фехтованию! В расписании на сегодня значились соревнования на рапирах среди женщин.
Миновала турникет с металлоискателем, кордон милиции, просторный вестибюль и через открытые двери под трибунами вошла в чашу спорткомплекса.
Арена спорткомплекса, ярко освещенная софитами, украшенная флагами и воздушными шарами, наполненная радостным гулом и резкими возгласами спортсменов, всколыхнула во мне давно забытое предстартовое возбуждение. А увидев перед трибунами фехтовальные дорожки – соломенно-желтые «полотенца», раскатанные на зеленом ковролине – я почти физически ощутила их шероховатость подошвами.
Я остановилась. Меня обходили девушки с рапирами в руках, тренеры и просто болельщики – судя по профессиональным репликам – тоже люди из фехтовального мира. В сторонке, сидя прямо на арене, отдыхали спортсменки в ожидании вызова на очередной бой. Но меня интересовали сейчас не они. Я останавливала взгляд на мужчинах старшего возраста: тренерах, судьях, и даже пробежала глазами ряд зрителей – их было всего несколько человек на первом ряду. Увы: кого надеялась увидеть, не обнаружила. Или не узнала?
Приблизилась к месту, где начиналось новое сражение. Незримо связанные ритмом поединка фехтовальщицы слаженной парой перемещались по соломенной дорожке, как маятник. Первые шаги, вкрадчивые, как у пантер – это несколько секунд разведки – вперед-назад, легкое постукивание рапиры о рапиру. Вдруг одна из спортсменок, вытянув на всю длину руку, продолженную блестящим клинком, стрелой взметнулась в атаку. Но выбрала неудачный момент: соперница увернулась и упреждающим движением сама нанесла туше – выиграла очко. Сражение продолжалось: возгласы спортсменок, звон металла и вспышки сигнальных лампочек при каждом касании электрической рапирой противника. И отрывистые разборы фехтовальных «фраз» наблюдающего за боем судьи.
Я успела снять несколько выгодных кадров на свой мобильный телефон.
Бой закончился. Ритуальное пожатие рук, и спортсменки покинули дорожку. У победительницы на лице светилась улыбка, когда она пробегала мимо. А проигравшая девушка, что в начале боя, начав атаковать, сама получила туше – присела на арену в двух шагах от меня, понуро опустив голову на поставленные «домиком» колени, обхватив их руками. И я посочувствовала этой блондинке с гладкими волосами, забранными бархатным колечком в хвостик. Лицо ее было трогательно и беззащитно, как у Алёнушки, тоскующей у пруда, с известной картины Васнецова. Знаю, обидно, бросаясь в атаку, наткнуться на острие чужой рапиры – самой случалось не раз. Запоздало подумалось, что и в жизни порой я вела себя так же нерасчетливо. Для чего, к примеру, скоропалительно рассталась с Игорем, ушла из секции, не поборолась за свою любовь. Ясно нарисовались параллели между моими поражениями в спорте и жизни – мне бы раньше задуматься на эту тему.
Снова вызвали на дорожку «Алёнушку». На этот раз в лице ее появились решимость и собранность, и сквозь девичью округлость щек обозначились резковатые, даже мужские черты лица. И как хорошо сидит на ней спортивный костюм: белоснежная куртка с воротником-стоечкой, кремового цвета защитный жилет, белые бриджи, беленькие гольфы на упругих икрах и светлые туфли-тенниски. Ради этой тотальной белизны – увидела однажды фехтовальщиц по телевизору – я и переступила школьницей порог спортивной секции. Выбор юности – он часто непредсказуем!