— Просто так… Что у вас будет?
— Алгебра. А у вас что?
— Немецкий.
— A-а… У нас был первым эстонский. Корнель здорово насмешил нас.
— Вот как…
Они ходили еще немного. Все трое были лучшими учениками Корнеля и почти друзьями. Иногда они называли себя литературной школой. Теперь же Аарне чувствовал, что отдаляется от них и особенно от Андо. Андо любил порядочных людей. Он всегда носил белую рубашку и часто причесывался. Сейчас он неопределенно сказал:
— Я пойду посмотрю…
Он отошел к Иво и Харри и стал им что-то оживленно рассказывать.
— Видал? — спросил Аарне.
Индрек пожал плечами и презрительно усмехнулся.
Школа кружила по коридору. Интересно, сколько можно пройти за одну перемену?
— Как долго это будет продолжаться? — спросил Аарне.
В его сторону глядела Майя. Дорогие глаза…
— Что?
— Я спросил, как долго это будет продолжаться?
— Ты должен подчиниться, — сказал Индрек.
— Кому? Тете Иде?
— Нет. Корнелю. Ты должен пойти к нему.
— Я? Почему? Нет.
— Неужели ты еще не понял? Я вчера с ним разговаривал.
— Ну и что?
— Пойди сам и тогда узнаешь!
— Не пойду.
— Твое дело, как хочешь…
Аарне больше ничего не сказал.
В тот день в желтом доме что-то случилось. В прихожей, у счетчика, стоял мужчина в кожаной куртке и убирал в портфель инструменты. Дверь в комнату была открыта, за столом сидел элегантный молодой человек, перед ним лежали какие-то бумаги. Тетя Ида и ее сестра стояли у стола.
Аарне поздоровался, но никто не обратил на него внимания.
— Больше не о чем спорить, гражданка. Вы должны бы понять, что акт неизбежен.
— Простите, — хныкала тетя, — я честный человек. Я честно заработала свою пенсию. Я была передовой работницей.
Молодой человек еще что-то написал и поднял большие, немного дерзкие глаза. Он был очень серьезен.
— Вы могли работать честно и быть передовой, но то, что вы подложили в счетчик железку и воровали электричество, не очень честно.
Аарне все еще стоял у двери. Теперь он понял, почему тетя всегда так боялась контролера.
— Оставьте на этот раз так, я старый человек. Поймите, я и сама не знаю, что я делаю.
Молодой человек усмехнулся и закончил акт.
— Пожалуйста, подпишите…
— Поверьте, я сделала это в помешательстве.
— Дай ему денег, дай денег, — посоветовала тетя Амалия. Она плохо видела и плохо слышала и сказала это слишком громко. Тетя Ида наступила ей на ногу.
— Так вы подпишете или нет?
Тетя Ида посмотрела на молодого человека и почувствовала, что на нее смотрит Аарне. Она наклонилась и взяла ручку.
Уходя, молодой человек сказал:
— Мы, конечно, оштрафуем вас. Кроме того, в прихожей нужно заменить всю огнеопасную проводку. До тех пор вам запрещается пользоваться электричеством. До свиданья.
Дверь закрылась. Тетя Ида спросила:
— Кто бы мог донести на нас? Кто?
— Не знаю, — сказала ее сестра.
Аарне пошевельнулся.
Тетя Ида внимательно посмотрела на него.
Откровенный день
По вечерам в желтом доме теперь горела свеча. Радио молчало, и тетя Ида ложилась спать очень рано. Заниматься было негде. Когда по алгебре появилась еще одна двойка, Корнель сказал:
— Мне кажется, что я должен вызвать в школу вашу мать… — Затем повернулся и ушел.
В тот же вечер Аарне пошел к нему домой.
…Корнель открыл дверь. У него было непроницаемое и деловое выражение лица.
— Здравствуйте…
— Здравствуйте.
Кивком головы он предложил Аарне войти.
Аарне снял пальто. Он чувствовал себя мальчишкой, прыгнувшим на поезд, который все убыстрял свой ход. Он боялся передумать и поэтому быстро шагнул через порог.
Аарне сел на диван, Корнель в кресло. Его лицо было все таким же непроницаемым. Видимо, он ждал, что разговор начнет Аарне.
Молчание становилось неприличным.
— Я пришел, чтобы…
Корнель подпер рукой подбородок.
— Я пришел, чтобы сказать… Я хочу сдаться. Я больше не могу, понимаете, — выпалил Аарне и тут же почувствовал, как театрально все это прозвучало. Как в плохом любительском спектакле.
Лицо Корнеля оставалось невозмутимым. Только, может, проскользнула незаметная усмешка. Но только на мгновение.
— Что вы хотите сказать этим?
Корнель взял сигарету, зажег ее и положил спички на стол.
— Я… Я не могу…
Аарне с отвращением почувствовал, что сейчас заплачет. Он старался успокоиться. Ведь в конце концов…
— Знаете… Я должен с вами поговорить… Понимаете?
— Может быть…
Казалось, что в какой-то мере Корнель наслаждается происходящим.
— Я не могу так больше… Я должен был сюда прийти… — Слова полились. — Я сойду с ума, поверьте мне. Что же я все-таки сделал? В чем я виноват? И что будет дальше? Скажите, что мне делать?
— Я знал, что вы придете. Вы должны были прийти. Я сделал так, что у вас не оставалось другого выхода.
— Зачем?
— Если бы вы не пришли…
— А зачем? Для чего это нужно?
Корнель положил сигарету на край пепельницы и в первый раз улыбнулся. Взгляд его оставался по-прежнему холодным и непонятным.
— Когда-нибудь человек должен начать думать… Не так ли?
— Вы решили, что я вообще не думаю?
— Не знаю, я только делаю выводы из вашего поведения.
— Какие выводы?
Корнель сделался серьезным.
— Например… Надеетесь ли вы кончить школу? — Он отряхнул с рукава своего коричневого костюма пепел.
Аарне молчал.
— Конечно, надеетесь. Но одной надежды мало. Время надежд уже прошло, понимаете? И еще вот что… Как вы обращаетесь со своей хозяйкой? На днях она приходила ко мне.
— И конечно, наболтала вам всякой чепухи?
— Вам обязательно нужно именно так говорить?
— Но скажите сами, как по-вашему, что это за история с дневником? Что это за сговор?
Корнель оперся о кресло.
— Дело вовсе не в этом, дорогой Аарне… Вы ведь ничего не понимаете. Ничего. Ведь то, что вы говорите, совсем не важно.
— Как так?
— Разве я отрицаю, что она сварлива и старомодна? Я же не оправдываю ее. Но поймите: зачем вам дразнить ее? В жизни нужно уметь обходиться без крика. Оставьте в покое старого человека. Ее представлений уже не изменить… Вы должны это понять.
— Может быть. Но попробуйте пожить в этом доме. Пожалуйста, попробуйте! Извините, но я уверен, что вы не выдержите.
— Надо выдержать.
— Я не могу. Не могу больше.
— Вы не умеете терпеть? — удивился Корнель.
— Терпеть? Во имя чего?
По лицу Корнеля скользнула какая-то тень, он потушил сигарету и посмотрел в темноту окна. Он, вероятно, искал правильный ответ.
— Ну, если вы так спрашиваете, то вы совсем еще не умеете жить. В жизни не открывают дверей ногой. У вас нет характера.
— ?
— У вас еще не выработался характер. Вы еще ребенок. Вы никогда не думаете, что вы можете, а что нет.
Аарне был поражен. Сказать человеку, что у него нет характера, все равно что сказать, что у него нет головы. Человек уверен в существовании своего характера.
— Почему?
— А вы что, думаете иначе? — спросил Корнель тоном солдата, сидящего в укрепленном окопе.
Как отвечать? Корнель старался все запутать. Аарне был жестоко оскорблен.
— У каждого человека есть характер.
— Может быть, но у вас нет.
— Только у меня?
— Я не знаю…
— А у Индрека?
— Есть.
— У Андо?
— Есть.
— У Андо?
— Да, есть. У них есть характеры. Конечно, еще вопрос — какие. Но они есть. Мне нужно их лишь отшлифовать. Немного прибавить, что-то убрать. Понимаете?
Аарне ничего не понимал. Ему казалось, что Корнель придирается.
— Откуда вы знаете, что у меня нет характера?
— Вы не умеете жить.
— Почему?
Корнель устало вздохнул.
— Ох… Вы не работаете. Раз. Вы не умеете себя спокойно вести. Два. Вы школьник, понимаете?
Быть школьником — значит пробираться сквозь лес запретов. Аарне лишь спросил:
— Что же я должен делать?
— Работать.
— Как? Еще?
— Работать. По крайней мере три часа в день вы должны заниматься. Сидеть за столом и учиться. Три часа. По вечерам вы не должны так долго шататься по улицам.
— Вы думаете, что я хулиганю?
— Откуда я знаю, что вы делаете?
— Почему вы все время должны меня оскорблять?
— Разве я вру? — Голос Корнеля звучал металлически. — Я за вас отвечаю. Я. Вы слышите? Я. А что мне делать, если каждый день на вас приходят жаловаться? Что? К чему эти глупости под носом у учителей? Поцелуи и все такое. Сейчас учительская уже полна разговоров…
Аарне выпрямился.
— Майя не виновата.
— Может быть. Я не знаю. Но я запрещаю вам ходить с ней до тех пор, пока вы не исправитесь. А если вы не…
— Вы хотите компромисса? — спросил Аарне и тут же пожалел об этом.
— Никаких компромиссов! Через пять месяцев вы должны быть человеком. Повторяю еще раз: я отвечаю за то, каким вы выйдете из школы. Кроме того… Дайте же себе отчет в том, что вы делаете! Я вас знаю. Вы вполне можете испортить жизнь другому человеку.
— Как?..
— Я думаю, что совсем просто. Вы слишком самоуверенны. Учтите, что не все таковы. Не все.
— Я хочу хорошего.
— Тем более.
Корнель взял новую сигарету и откинулся к спинке кресла. Было одиннадцать часов.
— Теперь идите домой и занимайтесь.
У дверей, подавая руку, он сказал:
— Так подумайте об этом… — Вдруг он улыбнулся. Едва заметно. — И будьте серьезным. Это неплохо…
Аарне кивнул. Он устал. И заметил, что Корнель все еще держит его руку. Он пожал ее еще раз и спустился вниз. Корнель немного постоял, глядя ему вслед, и закрыл дверь.
Была тихая теплая ночь. В воздухе кружились одинокие снежинки. Аарне и сам не знал, что произошло с ним в этот вечер.