— Самая зеленая улица — Социалистическая, я на ней родился, — вздохнул Азат.
— Самая тихая — Лассаля, — подхватил Махмут. И тотчас же старший Загидуллин заключил:
— А самая шумная — Цюрупы:
Тут уж дали волю воспоминаниям. Вспомнили, что Октябрьская покрыта булыжниками, а на улице Володарского сплошные овраги, что самый красивый дом занимает художественный музей, а самая высокая башня возле мусульманского кладбища.
— Я бы сейчас беляшей поел, — сказал Азат и облизнулся.
— Я бы плова…
Но старший Загидуллин громко рассмеялся:
— Моя мечта — бишбармак. И она осуществится раньше вашей, уже через час.
Они расшумелись, как дети. Стали вспоминать смешные случаи, какие приключались с каждым из них, и вообще какой он веселый, этот город Уфа.
Дядя Ваня не сдержался:
— Чего расхвастались, как сороки? Слушаю вас и удивляюсь: точно в одном вашем городе вся красота мира собрала. Кругом оглянитесь, разве здесь не красота? Где еще такие вербы и тополя растут?
К костру подошел начальник штаба, со своей неизменной трубкой во рту.
— Просвещаешь моих орлов-разведчиков? — спросил он дядю Ваню, присаживаясь к костру.
— Да, они в этом, кстати, нуждаются, — с улыбкой согласился дядя Ваня. — Тут одни уфимцы собрались и хвастают своим городом. Булыжники и те в Уфе особые. А я им говорю: всюду красиво.
— Ты это брось, — проговорил начальник штаба — Всюду хорошо лишь гостям…А мы — хозяева, и каждый привязан к тому кусочку земли, где родился. Кончится война, вернусь в родной Киев. Первым делом отправлюсь на Крещатик. И знаешь, что сделаю? Расцелую все дома подряд.
— Может, к тому времени ни одного целого дома не останется на всей улице.
— Если домов целых не останется, пройдусь по развалинам. Камни стану целовать. А теперь вот что скажу вам, друзья: неужели у вас гостей потчуют только словами? Хочу отведать вашего бишбармака, которым расхвастались на весь лес.
Всего полмесяца назад Азат волновался: оставят его в отряде или нет? Каким далеким кажется теперь это время.
Дела у Азата пошли на лад. Думаете, его оставили в лазарете? Ничего подобного! Берите выше: он ответственный дежурный при командире отряда.
Правда, некоторые называют его «посыльным», «курьером» и даже «дежурным телефонистом», но Азат твердо стоит на своем: ответственный дежурный при командире!
Вот сейчас, наскоро позавтракав, он собирается на свой пост. Это рядом, но все равно надо взять карабин, телогрейку, вещевой мешок и котелок. Оставлять ничего нельзя. В любой миг надо быть готовым принять бой или уходить, куда прикажут.
Насвистывая, Азат набивает патронную сумку. Боеприпасы дороже хлеба. Это знает каждый солдат. Попробуй повоюй без патронов! Не повоюешь! Нет.
— Послушай, Микола Федорович, — говорит Мишка-поваренок, — одолжи Азату свою фляжку ничего с ней не случится.
— У него же есть котелок, — хмурится Микола Федорович. — Пусть в нем носит себе воду.
— Ты же остаешься тут, а он заступает на дежурство…
Азат понимает: никакие уговоры не помогут. Мишка зря старается. Не таковский он парень, Микола Федорович!
— Не нужна мне его фляжка! Обойдусь без нее. Зря ты…
— Пусть себе в бою достанет трофей, — бурчит Микола Федорович. Он даже не смотрит в сторону Азата, а продолжает свой разговор с Мишкой: — Чего он в разведку не идет или на стычку с полицаями?
— Дурень, разве это от него зависит? — заступается Мишка. — Чего-то, я смотрю, ты таким жадюгой стал.
Мишка мечется меж двух огней. Ему хочется примирить ребят! Но с тех пор как Азат упустил Рыжего, Микола Федорович знать его не желает.
Азат молча выходит из избушки. Не хочет Микола Федорович — не надо!
Эта история с пленным фашистом на время заслонила Азату жизнь всего отряда.
Что, например, он знал о Красном мосте? В полевом лазарете, где обитал Азат, или мало знали об этой операции, или умело скрывали ее.
Лишь, после того как Азат появился в землянке командира, ему стало известно, какое огромное значение имеет этот мост. Вновь Азат услышал о нем из уст дяди Вани, вернувшегося с дальнего аэродрома.
— Летчики снова бомбили Красный мост, но безрезультатно, — доложил он.
В тот же день командир отряда приказала уточнить пропускную способность железнодорожного моста за последние сутки.
— Двадцать два поезда прошло на восток и двадцать обратно, — доложил Артист. — Из них восемь с боевой техникой, главным образом с танками, шесть — с живой силой, три — с горючим. Остальное уточнить не удалось. Противник усилил охрану. На отдельные участки вывел собак. Вырубается лес вдоль железнодорожного полотна.
Оксана хитро взглянула на начальника разведки:
— Поэтому вы решили отложить минное наступление?
— Как бы не так! Мы тоже предприняли кое-какие контрмеры… Они получат наши сюрпризы сегодня же.
— Днем?
— Да, днем.
И они опять заговорили о Красном мосте, но уже шепотом.
В последнее время в командирском блиндаже стали появляться представители соседних партизанских отрядов. Уже побывали люди из «Белой чайки», «Зубра», «Южного медведя».
А сегодня пришел командир отряда «Беркут», широкоплечий моряк со шрамом на лице.
Гость понравился Азату. Моряков он вообще уважал. Кто их не уважает!
Из разговора Азат понял, что «беркут» сердится.
— Мне Москва радирует. Да я и сам вижу: через Красный мост изо дня в день идут резервы противника. Тут бы перерезать его коммуникацию — и дело с концом, но находятся товарищи, которые…
Оксана перебила его:
— И мне Москва шлет директивы. И я вижу то, что видят ваши глаза.
В голосе гостя послышалось раздражение:
— Я считаю: нечего время тянуть. Наступать, взрывать — и делу конец!
Вот тут моряк почему-то разонравился Азату. Азат не понимал еще, из-за чего спорят взрослые, почему выходят из себя.
— Двум командирам, к сожалению, нельзя ссориться. И вот еще что: я не люблю, когда перед моим носом размахивают руками, — резко сказала Оксана. — Садитесь и слушайте, что я вам скажу…
«Беркут» отпрянул, точно его ударили, но в следующую минуту сел, пристально уставившись на собеседницу.
— На войне встречаются разного сорта командиры, — напомнила она. — Одни из них готовятся к бою два дня, два месяца затем ведут бой по захвату какого-нибудь населенного пункта. А другие месяц готовятся, чтобы в один прием выиграть сражение. Я считаю, что вторые поступают более разумно.
Маленький партизан поймал себя на мысли, что с каждым днем все больше и больше привязывается к своему командиру. Она очень нравилась ему. Но чем?
Вот этого он объяснить не мог. Может, потому, что она была отчаянная? О ее отваге в бою говорили все. Даже Микола Федорович.
— Она у нас как фельдмаршал. При ней никто не отступает! Я сам видел, — с гордостью говорил он.
На этот вопрос Азат отвечает отрицательно. Нет, не бывает хороших немцев. В том далеком теперь сорок третьем году не только Азат, но и многие взрослые думали, что все немцы — фашисты.
И поэтому неудивительно, что к Отто — так звали перебежчика — не сразу привыкли в отряде. Присматривались.
Отто, однако, оказался незаменимым человеком. Он был мастером на все руки. Без него теперь ни одно оружие не чинили. У себя в Германии он был инженером-механиком.
Вскоре Отто стал незаменимым в разведке. Ему удавалось пробираться на самые опасные участки.
И все же мальчишки избегали его.
А командир отряда охотно советовалась с ним, когда речь шла об инженерных сооружениях или о немецкой тактике ведения ночного боя.
Вот и сейчас над штабной картой склонились трое: командир, начальник разведки и Отто. Они уточняют карту по данным, которые принесли разведчики во главе с Артистом.
— Вот тут появились две новые огневые точки, — указывал начальник разведки. — Восемь окопов отрыто на правом берегу.
— А что у вас, Отто, нового?
— В окрестных селах — вот тут и тут — зенитные батареи, — докладывает он, нанося на карту синие крестики.
Оксану особенно интересовал крутой яр рядом с мостом.
— Этот район отлично защищается, — говорит Артист. — Пулеметные гнезда на обоих берегах. Ряд колючей проволоки плюс минные поля.
— Значит, не подойти и не подъехать? И мышь не проскочит, и муха не залетит?.
Чувствуя иронию в словах командира, но, внутренне не соглашаясь, Артист молчит.
— Вы все-таки отыщите не заминированную тропинку. Такая должна быть.
— Вы думаете, что противник специально для нас бережет ее?
Оксана усмехнулась:
— Немцы пьют воду? Значит, и ходят за водой не куда-либо, а на реку.
— Да, это верно.
— Вот и прекрасно. Проследите, по какой тропинке они шагают на водопой.
Оксана теперь как будто знала о противнике все: когда они обедают и ужинают, в каком окопе играют на губной гармошке и в какой траншее молчат, где сидят храбрые немцы, а где — трусливые.
— Как же вы узнали, что существуют трусливые немцы? — осмелился спросить Азат.
— Видишь ли, кто трусит, тот по ночам часто стреляет и освещает местность ракетами, — объяснила Оксана.
Даже Азат, не искушенный в боях человек, представил себе, как отлично укреплен Красный мост. Но все же Оксана планировала мгновенный захват укрепленного района и взрыв моста.
Она сказала Артисту:
— Противник считает себя в полной безопасности за крутым яром. Вот тут мы, пожалуй, и ударим. Поэтому действуйте здесь особенно осторожно.
Но однажды пришла беда. Группа разведчиков, которую возглавлял сам начальник штаба, не вернулась в назначенный срок. Не вернулась и на другой день.
Отряд был поднят по тревоге.
…Азат еле дождался зари. Ему не сиделось в командирской землянке. Что могло случиться с разведчиками, ведь они должны были вернуться еще три дня назад?
Азат боялся думать о самом страшном, пытался успокоить себя: порою встречаются самые непредвиденные обстоятельства. Эти тревожные мысли выгнали Азата из землянки.