— За компанию пошли меня, — откликнулся Хохлов, широкозубый и широкоскулый волжанин. — Твоему брату буду верным товарищем.
— Что-то ты сегодня мне не нравишься, — говорит взводный и ударяет прутиком по голенищу. — Много разговариваешь. Тормозная система, как видно, вышла из строя.
Взгляд Нура остановился на чернявом Рябове, большом специалисте по взрывам.
— Ну а ты как?
— Пойду. Чего ж не пойти, если надо? Сам знаешь, жизни не пожалею, — ответил тот.
Hyp Загидуллин усмехнулся.
— С души воротит, когда вот такие громкие слова люди произносят. Кстати, кандидаты в покойники нам тоже не требуются.
— Ну как знаешь!
Следующий разговор состоялся с красивым, как дивчина, Митрофановым — большим специалистом считался он в отряде по музыкальной части: умел играть на губной гармошке и на балалайке чудеса вытворял.
— Немецкий мотивчик освоил?
— Могём! Раз плюнуть! — ухмыльнулся тот.
— Покажи своё мастерство!
Послушал взводный немецкий мотивчик на губной гармошке и остался, однако, недоволен.
— Из рук вон плохо! — объявил он. — Но выбора у меня нет. Пойдёшь с Махмутом на станцию! В случае чего будешь отвлекать немцев губной гармошкой. Пусть думают, что свои.
— Какой толк от губной гармошки! — подал голос Рябов, который не оставлял надежды пойти на задание. — Сейчас тебе отважный человек требуется, так я понимаю, а не музыкант.
— И ты, Рябов, пойдёшь с ними! — решил Hyp Загидуллин.
Сколько раз Оксана Белокурая отправляла людей на подвиг и на смерть! На этот раз она поймала себя на том, как пристально смотрит разведчикам вслед. Махмут Загидуллин, чуть нагнув голову, пробирается сквозь чащобу вроде рыси — бесшумно. Такой противник очень опасен в лесном бою. Рябов, его напарник, не идёт, а будто небрежно шествует. Но все знают: в случае опасности он моментально преображается, действует хитро и быстро. Что касается Митрофанова, то он хорошо известен фашистам — за ним фрицы охотятся с сорок первого года. Много чего натворил он с первых дней войны. Ещё в одиночку сжигал деревянные мосты, нападал на полицаев, минировал дороги, пока не вступил в отряд Оксаны Белокурой.
Последним его подвигом завершили прошлый месяц. На перекрёстке дорог Митрофанов соорудил вроде бы контрольно-пропускной пункт. Поставил немецкие указатели. На себя напялил вражью форму, на левый рукав повязал белую повязку. Ни к чему не придерёшься!
На эту удочку попались три полицая. Он остановил их под видом проверки документов — и тут с близкого расстояния разрядил диск автомата. Одним словом, не промах Митрофанов парень!
Отправить разведчиков Оксана Белокурая отправила, теперь оставалось одно — ждать. Пока разведчики не вернутся, ничего предпринять с уверенностью нельзя.
В волнующем ожидании прошёл час, а потом и второй. Уже истекал срок, а разведчиков всё не было.
На исходе дня Иван Иванович принёс страшную весть.
— Махмут погиб, Рябов тоже, Митрофанов едва дополз до расположения первой роты и умер на руках Сундукова. Все трое наскочили на засаду, — сообщил он.
— Где это произошло? — спросила командир.
— Возле разбитой мельницы.
Оксана Белокурая прислушивалась к стрекоту автоматов и раскатистым гулам разрывов.
— И всё равно необходимо связаться с подпольщиками-железнодорожниками, — глубоко вздохнув, сказала она.
— Да, другого выхода нет! — согласился Иван Иванович. — Но вот вопрос, как?
— Вызвать сюда хлопцев!
Иван Иванович недоумевал: до сей поры Оксана так оберегала мальчишек от пуль и от комаров, от нежностей и грубостей. Неужели хочет их направить на станцию Кривые Переулки?
Те явились в штаб тотчас же, словно только и ждали вызова.
— По вашему приказанию явился Азат Байгужин.
— …явился Микола Харченко!
— …явился Михаил Долгов!
— Дело это добровольное, — начала очень трудный для себя разговор Оксана Белокурая. — Повторяю: никого насильно посылать не буду.
— Понимаем! — хором ответили мальчишки.
— На той неделе ты, Байгужин, побывал на станции, так?
— Так.
— Ещё раз сумеешь отыскать дом машиниста?
— Сумею. Почему бы не суметь?
— Связаться с машинистом дело сверхважное, а времени нет. Почти нет! Махмут, который знал машиниста, погиб.
— Знаю.
— Любого человека, кого пожелаешь взять с собой, бери. Возражать не стану.
— Так разрешите пойти нам втроём!
— Миколу не отпущу, — вмешался Иван Иванович. — Без него не управлюсь!
— Вдвоем с Мишей справитесь? — спросила командир.
— Справимся! — немедленно откликнулся Азат.
— Без меня ему каюк! — трепанулся Мишка, за что получил чувствительный тычок от Азата.
Друзья-приятели идут крадучись, прислушиваясь к каждому шороху, то и дело оглядываясь по сторонам.
Кстати или некстати Азату вдруг вспомнилась байка, рассказанная ему как-то командиром отряда. Байка о верном адъютанте. О том самом, у которого хватило последних сил лишь на то, чтобы доложить генералу: «Я убит!» После чего верный адъютант и его верный конь разом рухнули.
«Да, и в старину верные адъютанты тоже бывали!» — сказал сам себе Азат, не без чувства зависти к тому, другому, верному адъютанту.
Мишка-поварёнок более практичен: он очень озабочен тем, чтобы ненароком не наступить на мину или не наскочить на засаду. Ведь какие были посланы опытные разведчики, и те засаду у разбитой мельницы проглядели. Да и ошибиться направлением им с Азатом никак нельзя.
Вдруг Азату Байгужину, который шёл впереди, показалось, что мелькнула чья-то тень. Он остановился, схватил друга за руку, шепнул:
— Погоди.
И тотчас почти рядом прозвучала немецкая команда:
— Хенде хох!
«Вот те на!» — пронеслось в голове Азата, и, пока он пытался что-либо сообразить, почувствовал, что летит вверх тормашками. Фриц подсёк его в темноте, обшаривал руками, чтобы схватить за горло.
Азат отбивался как мог: царапался, кусался, пинал куда попало. Не тут-то было! Фриц наотмашь стукнул его кулаком по голове, и в голове у Азата удар отдался взрывом по меньшей мере мины.
Фриц, задержавший Байгужина, стоял возле, а второй, пришедший на помощь, без конца кашлял.
«Лишь бы Мишутка избежал засады, — думал Азат. — Ежели улизнул, ещё успеет предупредить командование. Так, мол, и так: Байгужина не ждите».
«Я на тебя надеюсь!» — говорила ему напоследок Оксана Белокурая. «Нашла на кого надеяться! Дурак я! Грош мне цена!» — ругал он себя.
Только успел так подумать, как фриц стал его обыскивать. Сразу, конечно, обнаружил в голенище перочинный нож. Ой, как жалко нож Азату, просто нет слов. Считай, навсегда пропал подарок Ивана Ивановича!
«Пока буду изображать оглушённого, — сообразил Азат. — А там видно будет!»
Тут случилось неожиданное: рука немца, шарившего в его карманах, вдруг ослабла, и фриц сам грохнулся рядом. «Неужели Мишутка саданул его сзади?» — Азат вскочил на ноги и изо всей силы лягнул Простуженного. Тот со стоном повалился на землю.
— Тикай! — взвизгнул Мишка.
Байгужин во всю прыть пустился за другом. Раздумывать было некогда.
Но не тут-то было! Простуженный, продолжая кашлять, кинулся за ними. Он почему-то не палил по ним из автомата: то ли потерял его при падении, то ли у него приказ был — достать «языка»? Уж на что быстро, не чуя под собой ног, неслись друзья-приятели, однако «простуженный» фриц никак не отставал.
Внезапно Мишка угодил в большую яму. Вслед за ним туда же плюхнулся Азат, а через секунду фриц. Мальчишки замерли. Фриц тоже не подавал признаков жизни.
Ждали, ждали юные разведчики, а потом тихонько выбрались из западни. Да тут же услышали, как, глухо кашляя, карабкается вслед за ними их преследователь.
Им в их положении оставалось одно: нестись что есть мочи через боевые порядки противника. Надежды мало, но и выбора нет. Авось повезёт!..
Внезапно Мишка отчаянно завопил:
— Пулемёт! Ложись!
Азат с ходу бросился на землю, даже расшиб себе правое колено.
Пальба никак не позволяла поднять ребятам головы, где уж тут думать о бегстве! Вскочишь — заработаешь случайную пулю. Но это лишь так говорится «случайная»… Будто бы на войне есть и неслучайные пули.
— Живой? — окликнул друга Мишка.
— А что со мной случится? — обиделся Азат. — Только вот автомат мой отобрал окаянный фриц… Думаю, надо вертаться к нему…
— Надо так надо!
Байгужин осторожненько стал пятиться назад. Вот и фриц лежит. Лежит не шелохнётся. Видать, убитый. А вдруг прикидывается?
Миша, подползший к другу, спросил:
— Чего мешкаешь? Забирай автомат, да сиганём отселе.
— Автомат-то уже у меня. Да вот беда, фрицы отобрали у меня ещё перочинный нож…
— Чёрт с ним, с ножичком! Скажи спасибо, что живой остался, — рассудил Мишка.
Где пробежками, где ползком, но друзья-приятели вроде бы прошли через боевые порядки противника. Теперь пулемёты стреляли в противоположную сторону.
Опасаясь засад и ночных патрулей, Азат и Мишка крались по краю болота. А о том, что рядом с ними «зелёная смерть», догадаться им было нетрудно. Под ногами мягко, словно по перине идёшь.
Болота подступали к самой железной дороге. Но выйти на неё никак нельзя. По шпалам взад-вперёд снуют патрули, и думать не смей проскочить между ними. К тому же из соседних блокпостов вёлся перекрёстный огонь.
Рябило в глазах от вспышек ракет, мутило от болотной жижи, опять начал накрапывать дождь.
Со стороны станции донёсся лай собак. Не хватало только встречи с ними! Даже при одном воспоминании о стычке с псами у дома лесника у Азата до сих пор кровь стынет в жилах.
Пришлось сделать большой крюк. Хотели было уже друзья-приятели в одном месте перебежать железную дорогу, да в последний миг Мишка крепко сцапал Азата за рукав.