Маринка держала в руках раскрытую книгу. Она читала стихи:
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
— Не до стихов теперь! — с ходу резко и громко сказал Азат. — В полночь к вам явятся полицаи…
Тут что-то случилось с Маринкой.
Играют волны, ветер свищет…
Играют волны, ветер свищет…
повторяла она, как испорченная патефонная пластинка. Наверно, перед её глазами запрыгали строчки. Первым опомнился Данила:
— Ты откуда взялся?
— Как откуда? — оторопел Азат. — Конечно, с улицы.
— А разве ты не встретил возле ворот Николашку?
— Нет.
— Вот я его сейчас проучу! — обозлился Данила на своего беспечного брата.
— Погоди, — остановил его отец.
Азат диву дался: как они могут оставаться спокойными? Разве он сказал недостаточно ясно?
Пот прошиб мальчика. По его губам скользнула растерянная улыбка.
— Подойди ко мне поближе и повтори то, что ты сказал, — обратился учитель к Азату.
Азат сбивчиво передал ему то, что сам слышал от полицаев.
— Он всё это придумал! — воскликнула Маринка. — Мы его, предателя, не принимаем в свою компанию, вот он и пришел сюда подлизываться. Не верьте ни одному его слову.
— Я правду сказал. — И Азат попятился к двери.
— Маринка, дай нам поговорить! — Учитель укоризненно взглянул на дочь. — А ты, сынок, не ошибся? Речь шла именно о моих гостях, а не о других людях?
— Нет, нет! Не ошибся.
Теперь в разговор вмешался очкастый парень.
— Ты уверен, что за тобой не было слежки? — очень серьёзно спросил он.
— Я тихонько выбрался через окно. Они ничего не слышали. И когда шёл сюда, всё время оглядывался, — доложил Азат.
Такая осторожность как будто понравилась всем.
— Ты правильно поступил, — сказал Очкастый и тут же, повернувшись к учителю, добавил: — Если полицаям известна наша явка, то это коренным образом меняет дело. Нам всем немедленно надо уходить.
В комнате наступила тишина. Все ждали, что посоветует учитель.
— Вам надо спешить, вы правы. А я останусь. Полицаи, пожалуй, не осмелятся меня тронуть. Как ни стыдно мне в этом признаться, но должен сказать: один из них — мой ученик. Бывший, конечно. Ещё ветеринарным врачом собирался стать!
После этого признания всем стало очень жалко учителя.
— К счастью, мы тоже ваши ученики, — напомнил ему Очкастый.
— Да, к счастью, — согласился учитель. — Я знаю, что ему не мила должность полицая. Раза два он уже пытался со мной заговорить…
— А чего он раньше думал? — сердито буркнула девушка.
— Надо будет им заняться. Не пропадать же человеку, — решил учитель. — А вы не задерживайтесь, времени в обрез.
— До полуночи успеем улизнуть, — усмехнулся Очкастый. И, обращаясь к Азату, сказал: — Спасибо, хлопец, за то, что предупредил. Ты это здорово устроил.
Партизаны оказались сноровистыми людьми: за две минуты обулись, оделись.
В последний миг девушка, точно вспомнив о чём-то самом важном, нерешительно остановилась.
— А как же быть с нашей типографией? — спросила она. — Теперь нельзя, как мы намеревались раньше, оставить её здесь. И с собой чемодан не возьмёшь.
— Почему? — рассердился Очкастый. — Испугались тяжести? Я понесу.
— Не в этом дело, — отмахнулась она. — Полицаи кинутся по нашему следу, поэтому надо уходить налегке.
— У них овчарка, — сказала Маринка.
— Если ты имеешь в виду Булку, то она не умеет брать след, — поспешил успокоить их Азат. — Это я точно знаю.
Партизаны переглянулись между собой, но промолчали.
— Очень обидно, что вы мне не доверяете… — начал Азат и запнулся. — Я смог бы спрятать чемодан в подвале. Там, кроме овчарки, никто не живёт… — совсем тихо закончил он.
Что тут было! Данила позеленел от злости. А Маринка так и взвилась:
— Вот ещё что надумал!
— Мне больше задерживаться никак нельзя, — сказал Азат. — Если решите оставить чемодан, то дайте пароль. Я же должен знать, кому потом в полной сохранности вернуть ваше хозяйство. До свидания.
— Обожди, сынок, — остановил его учитель и обратился к партизанам: — Одно испытание он уже выдержал. Разве его приход не является риском и подвигом? На этот шаг мог решиться только верный и отважный человек.
— Мой папа — командир батальона! — неожиданно даже для самого себя выпалил Азат.
— По-моему, на сына комбата можно положиться, — убеждённо сказал учитель.
Его слова произвели впечатление даже на Маринку. Она подошла к Азату и хотела пожать ему руку, но в этот миг со двора вернулся самый молодой партизан.
— Пора уходить, мы не можем дальше рисковать. Что решили делать с чемоданом? — спросил он.
— Подвал полицейского участка — самое безопасное место для хранения нашей типографии, — наконец согласился Очкастый. — Никому и в голову не придёт искать её в собственном доме полиции.
— Вот что, — решил учитель, — ты, Данила, понесёшь чемодан: Азат один не справится. Лучше всего, пожалуй, пройти огородами. Улицей опасно.
— Слушаюсь, — пробормотал Данила, не очень довольный таким оборотом дела. Ему, видимо, не хотелось отдавать чемодан полицейскому денщику. Но что поделаешь, когда за тебя решают взрослые.
В сенях Очкастый положил руку на плечо Азата:
— Слушай внимательно и запомни. Тот, кто придёт за чемоданом, спросит: «Сколько лет тебе, комиссар?». Понял?
— Понял.
Во дворе Данила чуть не вздул своего брата Кольку, стоявшего на часах.
— Где ты был? Почему прозевал этого хлопца? Разве так исполняют приказание.
— Я только разок отошел до сарая…
— Эх ты… «до сарая»! — передразнил его старший брат. — Хорошо, что всё благополучно обернулось. Следуй за мной, шляпа!
С каждой минутой Азату становилось всё тревожнее. «А вдруг они уже спохватились?» — думал он.
Данила легко нёс тяжелую ношу, лишь время от времени сменяя руку. Для такого силача даже центнер, наверно, был нипочём.
— Сперва подойди к окну и послушай, всё ли спокойно, — прошептал Данила, остановившись возле изгороди.
Азат осторожно подобрался к дому и замер. Полицаи веселились вовсю. Верзила играл на гармошке, два других пьяно горланили какую-то песню.
— Гуляют себе, — сообщил Азат, возвращаясь к изгороди. И, принимая у Данилы чемодан, сказал: — Ух и тяжелый! Пуда два. Вы, ребята, дальше не ходите, а то ещё Булка почует.
Ребята ушли. Выждав немного, Азат потащил чемодан к дому. Овчарка глухо заворчала лишь тогда, когда Азат открыл дверь в подвал. Однако, узнав его, Булка сразу же успокоилась.
Мальчик осторожно спустился вниз. В темноте он натыкался на какие-то ящики, лопаты, корзинки.
«Чемодан можно поставить в углу и прикрыть всяким хламом. Тут он будет в полной безопасности», — решил Азат.
Прежде чем вернуться в свою каморку, Азат ещё немножко постоял под окном, напряжённо прислушиваясь. Полицаи, конечно, ничего не слышали, иначе они не продолжали бы горланить свои песни.
Он бесшумно открыл окно и пробрался в свою каморку. В полном изнеможении разделся и юркнул в кровать.
«Сейчас и поспать можно», — сказал он и тихонько засмеялся.
Где уж тут заснуть! При каждом шорохе мальчишка вздрагивал. О чём только не думалось в эту ночь… «Удалось ли скрыться подпольщикам? — гадал он. — А что станет с учителем?»
Видимо, Азат всё-таки задремал, потому что, когда он очнулся, за стеной было тихо.
Полицаи ушли и не возвращались. «Почему они задерживаются? Это неспроста. Неужели им удалось напасть на след беглецов?»
Азат то садился, прижав коленки к животу, то откидывался на подушку. Неизвестность мучила его.
Полицаи вернулись под утро. Услышав их возбужденные голоса, Азат понял, что преследователей постигла неудача.
Больше всех шумел Одноглазый. — Учителя надо по меньшей мере трижды расстрелять! — орал он. — За связь с партизанами, за действия, направленные против безопасности Германской империи, за нарушение комендантского часа…
— Чепуха! — вдруг рассвирепел Верзила. — Ты всегда преувеличиваешь. При чем тут учитель, если мы сами прозевали партизан?
— Ты хочешь спасти голову учителя?
— Нет, собственную! — отрубил Верзила. — Если мы, к примеру, доложим, что партизаны появлялись в нашем селе, а мы упустили их, представляешь, что станет с нами?
— Что же ты предлагаешь?
— Я ничего не предлагаю. Знаю только одно: партизаны не появлялись в нашем селе…
Начальник не очень уверенно проговорил:
— Может, и так… не появлялись. Это дело надо как следует обмозговать. Никто их не видел, верно? Но рано или поздно я доберусь до твоего учителя.
— А не кажется ли вам, — вдруг спросил Одноглазый, — что партизан предупредили?
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то. что сделать это мог только один человек!.. В ответ Верзила громко расхохотался.
— Так скоро ты и меня начнёшь подозревать!
— А мы сейчас проверим, — пробормотал старший полицай и внезапно перешёл на шёпот:
Не надо иметь много ума, чтобы сообразить: полицаи заговорили об Азате. Но что они замыслили?
— Ты меня сперва убеди, — узнал Азат голос начальника холминских полицаев, — и тогда я не стану тебе мешать, получишь его со всеми потрохами. А утром вздёрнем шельмеца.
— Ладно. По рукам! — взвизгнул старший полицай. Мальчишка побледнел. Может, настал его последний час… «Дело дрянь!» — сказал он самому себе. Выход один — бежать, пока за ним не пришли. Азат стал лихорадочно одеваться. Оттого что он порядком растерялся — как тут не растеряешься! — долго не мог попасть в рукав пальто.
Ломтик хлеба сунул в карман. Маленький запас никогда не помешает.
Но тут он вспомнил о чемодане. Как быть с ним?
«Придется захватить с собой. Не оставлять же его полицаям!» — решил он.
Азат бесшумно толкнул раму. Окно — единственный путь к спасению. Остаётся только перекинуть ногу и соскользнуть вниз.