К Вербинской в редакцию журнала «Центр Вселенной», в котором она вела собственную страницу, посвященную изобразительному искусству, и куда, как сообщила Аллочка, ее устроил сам Пичугин, Никита поехал утром.
Аллочка была неоценимым источником информации о художественной среде, хотя после рассказа Крымчинского и сама попала в число подозреваемых. В конце концов, она так же была в курсе планов семейства Пичугиных, и у нее были мотивы, причем личные. А всем известно, что нет ничего страшнее личных мотивов у женщины.
– Вон она сидит за стеклянной перегородкой, – подсказала Никите симпатичная девушка с остреньким носиком, чей стол стоял возле прохода. – А вы по какому вопросу?
– По личному, – подмигнув ей, ответил Никита и двинулся к кабинету Вербинской, очень похожему на аквариум.
– Вы ко мне? Слушаю вас, – оторвалась от компьютера шатенка лет тридцати, с замысловато заплетенными в косу волосами в эффектном светлом платье.
– Лилия Владимировна?
– Да, слушаю. – Интереса во взгляде Лилии Владимировны не было никакого.
– Я по поводу вашего друга, Николая Михайловича Пичугина, – проговорил Никита, устраиваясь в кресле напротив хозяйки кабинета.
– Пичугина? – мгновенно насторожилась Вербинская. – Вы кто, частный детектив? Вас его жена послала? Минуту.
Лилия Владимировна стремительно встала, прошла к стеклянной стене и резким движением задернула жалюзи.
– Напрасно, – заметил Никита. – Так вы только привлечете внимание к нашему разговору.
– Наплевать, не хочу, чтобы они за моей мимикой следили и по губам читать пытались, – резко выдергивая ящик стола и доставая пачку сигарет, пояснила Вербинская.
– Они умеют по губам читать? – невольно обернулся в сторону сидящих у него за спиной сотрудников редакции Никита.
– Не удивлюсь, – неприязненно заметила Вербинская. – Так что же хочет от меня госпожа Пичугина? Или вы прибыли по личной инициативе?
– А что, по вашему мнению, может требовать Пичугина? – не спешил раскрывать свое инкогнито Никита.
– Вот уж, право, не знаю, – усмехнулась Лилия Владимировна. – Значит, вы явились по собственной инициативе. И сколько вы желаете получить?
– Вы так цените отношения, связывающие вас с Пичугиным?
– А вот это уже не ваше дело. Сколько?
– А если меня не интересуют деньги?
– Что же тогда? – заинтересованно оглядела Никиту Вербинская.
– Скажем, меня интересует информация, – глядя в глаза Вербинской, проговорил Никита. – Почему такая молодая и интересная женщина связалась с этим пожилым и малопривлекательным субъектом?
– Вам что за дело? Или вы психологией увлекаетесь?
– Каждый сыщик обязан быть хорошим психологом, – вполне серьезно подтвердил Никита.
– Я отвечаю, и вы оставляете меня в покое? – усмехнулась Лилия Владимировна.
– Если ответите откровенно на все мои вопросы, да.
– Скажите, а вы не сумасшедший? – насторожилась Лилия Владимировна, видимо, Никита заигрался. – Предъявите документы, или я сейчас же вызову охрану, – потребовала Вербинская, хмуря идеально подведенные брови.
Пришлось предъявить.
– Оперуполномоченный? Ничего не понимаю. Что вам от меня нужно? При чем здесь мои отношения с Пичугиным? Она что, в полицию заявила?
Мысли Лилии Владимировны настойчиво крутились вокруг ее отношений с Пичугиным, из чего следовало, что либо она действительно не в курсе происходящего, либо прекрасная актриса.
Не в курсе? Неужели Пичугин до сих пор не сообщил любовнице о гибели отца, о попытке ограбления?
Бред, наверняка уже сто раз рассказал и наверняка успел утешиться в ее знойных объятиях. Хотя надо признаться, на первый взгляд Вербинская не производила впечатления пылкой особы. Но внешность, как известно, обманчива. Да и вообще, судя по всему, Лилия Владимировна – тот еще орех.
– Лилия Владимировна, наш разговор еще только начался, а вы уже хитрите, – укоризненно проговорил Никита. – Вам прекрасно известно, что два дня назад некие злоумышленники пытались ограбить квартиру вашего друга, при этом был убит его отец, завтра похороны. Только не надо уверять меня, что вы не в курсе происходящего, – поднял вверх руку Никита. – Весь Петербург уже в курсе.
– Я и не собиралась отпираться, наоборот. Просто не понимаю, какое отношение это печальное событие имеет ко мне? – мгновенно выкрутилась Вербинская.
– Не знаю, вы мне расскажете?
– Тут нечего рассказывать. Никакого. – Никита молчал, Вербинская слегка нервничала. – Да, мы встречаемся с Николаем Михайловичем, у нас, можно сказать, роман. Но при чем тут ограбление? Или вас интересует, почему я выбрала, как вы выразились, малопривлекательного и старого мужчину? Да, он, возможно, и не Аполлон, но зато он умный, успешный, образованный, талантливый и вообще очень интересный человек. Любить можно и за это, – с вызовом ответила Вербинская.
Тут в дверь коротко постучали, и в ту же секунду в кабинете появилась та самая девушка, что подсказала Никите, где найти Вербинскую.
– Лилия Владимировна, там… – начала она, но была жестко, даже грубо прервана Вербинской:
– Лера, выйдите вон! Вас разве не учили, что входить в кабинет без стука и тем более перебивать говорящих невежливо? – Девушка вспыхнула, на глазах ее сверкнули слезы. Она мгновенно захлопнула за собой дверь.
– Совершенно распущенные девицы, – дернула плечом Вербинская, словно оправдываясь. – Так, о чем мы с вами говорили?
– О ваших отношениях с Пичугиным. О том, какой он талантливый и замечательный, – напомнил Никита. – Непонятно только, почему, имея отношения с таким замечательным человеком, вы параллельно заводили интрижки с молодыми, физически привлекательными мужчинами?
– Интрижки? За спиной у Николая? Кто наговорил вам этих мерзостей? Его жена? Или, может, девицы с кафедры? Ах, нет. Как же я не сообразила! Аллочка! Эта жирная тумба, которая за неимением личной жизни развлекается тем, что сует нос в чужую.
– Аллочка? Вы с ней знакомы?
– Я так и думала! – хлопнула себя по коленке Лилия Владимировна. – Да кто ее не знает? Эта особа – просто серый кардинал в художественной среде Петербурга. И это при том, что она сидит целыми днями у себя в галерее и, как старая жирная паучиха, плетет сети интриг, заманивая в них мух пожирнее. Если эта особа кого-то невзлюбит, то можно смело собирать чемоданы, в городе успеха тебе не добиться.
– Даже так?
– Думаете, я вру? Поговорите с художниками.
– А вас Аллочка, значит, невзлюбила?
– Я для нее слишком малая величина, почти отрицательная. Скорее уж она Николаю Михайловичу решила навредить.
– С какой стати?
– Ну, это давняя история, – пожала плечами Лилия Владимировна, снова успокаиваясь и закуривая очередную тоненькую сигаретку. – Когда-то в далекой молодости у них был роман, она хотела за него замуж, да не вышло. Елена отбила. Алка-то у нас девушка скромная, без связей, а вот у Елены папа был генерал, мама – главврач. Совсем другой коленкор, ну и, честно говоря, – не удержалась Вербинская, – Елена в молодости была почти красавица, Алла ей в подметки не годилась. Долгое время Пичугины для нее в недосягаемости были. Но в последние годы старый Пичугин стал терять позиции, не так давно его и вовсе на пенсию выперли, а Николай Михайлович такого веса пока не набрал. Да скорее всего и не наберет. Но он хитрый. Он в академики не лезет, он в администрацию города решил просочиться. У него уже сейчас там прочные позиции, а года через два, если так пойдет, он вполне может возглавить Комитет по культуре. Тогда его уже никакая Аллочка не достанет.
– А что может сделать Алла Пичугину? Снять его картины с продажи в галерее? Или покупателя отговорить его полотна брать?
– Если бы, – фыркнула Вербинская. – Я понятия не имею, как она это делает, но все в городе знают, с Аллой ссориться себе дороже. У таких несчастных сразу же начинают сыпаться все проекты, рушатся старые наработанные связи, их тут же записывают в неудачники, бездари, пресса, вдруг вспомнив об их существовании, начинает поливать грязью. В общем, полная катастрофа.
– А при чем здесь Алла, может, это стечение обстоятельств? – усомнился Никита.
– Сперва, наверное, все так думали, а потом перестали. Я не знаю, как она это делает, может, кого-то шантажирует, может, кого-то просит, кого-то подкупает, понятия не имею. Но всегда срабатывает, – уверенно проговорила Лилия Владимировна. – Автомат Калашникова осечек не дает. Это у нее такое прозвище за глаза.
– А вы ее тоже боитесь?
– Нет. Я для нее слишком незначительная персона. Даже странно, что Аллочка о нас узнала, а может, это не она? – тут же спохватилась Вербинская.
– Мне рассказал о вас сам Пичугин. Ну, и социальные сети, они, знаете, общедоступны, – не удержался от язвительной насмешки Никита.
– Соцсети? ВК? – побледнела Вербицкая. – А Николай… – воскликнула Лилия Владимировна, но тут же оборвала себя.
– Знает, кто-то его недавно просветил, – мило улыбнулся Никита.
– Сволочь!
– Ну, стоит ли так о близком человеке? – укоризненно заметил Никита.
– О близком? О Николае? – вскинулась Вербинская. – При чем тут он? Это все старая калоша Постникова. Вот сволочь! Ее внучка в великие дизайнеры метит, недавно дефиле было, на дедовские деньги подготовленное, прессу позвали, всех знакомых, шуму было, а на деле? Девочка – полная бездарность, ни искры таланта. Я и написала, как есть, а старая жаба позвонила мне и сказала, что я разрушила карьеру ее внучки, а она разрушит мою. Тварь. Тогда я посмеялась, – горько проговорила Лилия Владимировна, – а она, значит, не шутила. Нашла, куда укусить. Эта стервь хорошо знает жену Пичугина, небось ей и слила. Вот она журналистская объективность, напишешь честную статью, а тебя за это в порошок. Ну, ничего, и на нее найдется сила, – грозно заметила Лилия Владимировна, недобро прищурив глаза.
– И что же вы с ней сделаете?
– Не я, Коля.
– А вдруг он откажется?
– Ничего, уж как-нибудь согласится, – самоуверенно заявила Вербинская.