– То-то, – одобрил капитан. – Ну, так что с подозреваемыми?
– Есть несколько коллег художников, но с ними еще все сыро. Есть бывшая возлюбленная, ныне сотрудница галереи. Очень влиятельная и мстительная особа. Есть любовница Пичугина, которая наставляла ему рога с молодым и жадным танцором, без конца тянувшим из нее деньги. И наконец, внук убитого, у него недавно были финансовые проблемы, но тут все пока сыро.
– А с остальными подозреваемыми сухо?
– Нет, со всеми сыро. Очень запутанное дело, так с наскока не разгадаешь, – вздохнул Никита.
– Ну, это, положим, нормально, – оттаял капитан. – Главное, вовремя докладывать не забывай. Свободен. Но чтоб через неделю результат был.
Дача была пуста. Абсолютно и совершенно. Ни Лениной машины. Ни ее вещей, ни картины, ни ее самой. Было совершенно и очевидно ясно, Елена здесь не появлялась.
Николай Михайлович с огромным букетом и маленьким подарочным пакетом бродил неприкаянно по комнатам.
Что же делать? Где Лена? У кого-то из подруг? Сразу решила лететь в Испанию? Нет, это невозможно, билеты, отель… Она же твердо решила лететь после похорон.
Николай Михайлович чувствовал, как под рубашкой спина покрывается липким холодным потом. Лена… Картина…
Он не знал, что его пугает больше. Внушенный отцом и дедом с детства ужас перед потерей картины стал подобен животному страху. Бессознательным, рефлекторным, а вот потеря жены была страхом осознанным, разумным, личным, почувствованным каждой клеточкой. Что было страшнее, болезненнее, разобрать Николай Михайлович не мог, не имел сил.
У него предательски дрожали колени, бухало сердце. Предвестие инфаркта? Двоилось перед глазами. «Может, все же жара?» – присаживаясь на ступеньки лестницы, рассеянно размышлял страдалец. Как ему сейчас не хватало отца. Тот всегда мог разрешить любое затруднение, помочь советом, подсказать. А когда не было отца, рядом была Лена, разумная, спокойная, надежная, очень надежная. И очень разумная. Им было так хорошо вместе, они всегда ладили, понимали друг друга с полуслова. У них за всю жизнь не было ни одного серьезного конфликта, и вдруг это, горестно размышлял Николай Михайлович, механически обмахиваясь жестким букетом.
«Лилька-сволочь! Зачем он только с ней связался?» – в который раз с горечью подумал Николай Михайлович.
Николай Михайлович не был заправским ходоком «налево». Нет. На его счету было всего два романа. Коротенький с секретаршей кафедры Олесей, он быстро закончился по обоюдному согласию, девочка хотела замуж, а Николай Михайлович и помыслить об этом не мог. А потом появилась Лиля. Откуда она взялась на его голову!
Своей вины в случившемся Николай Михайлович не видел совершенно.
Во всем виновата Лиля. Да, именно она. Сама подошла к нему на вернисаже. Заговорила. Попросила дать короткое интервью. Не разговаривать же было с ней прямо в зале? Пришлось пригласить на чашку кофе, потом она позвонила и предложила ему подготовить развернутое интервью, скорее даже обзор вернисажа. А потом… Да кто ж теперь вспомнит, что было потом?
Надо бы водички холодненькой выпить, решил Николай Михайлович, понемногу приходя в себя. И начать искать Лену.
Может, Андрюшу попросить позвонить матери? Унизительно, конечно, стыдно, а что делать? Или еще самому набрать?
Эх, если бы не эти социальные сети. Не эта новомодная публичность. Можно было бы все тихо обсудить, по-семейному. Он бы извинился, порвал с Лилькой, и дело в шляпе, а теперь? Теперь, когда об адюльтере знают все, и даже Еленины подруги, конечно, она его быстро не простит, задели ее гордость, унизили! Если вообще простит. Нет, нет.
Должна, должна. Столько лет счастливой семейной жизни, нельзя же вот так просто все это выбросить коту под хвост?
– А, господин оперуполномоченный, – приветствовала входящего в галерею Никиту Аллочка. Сегодня она была облачена в просторный желтый балахон, легкий, воздушный, делавший ее похожей на огромное облако сладкой ваты. – Я отчего-то была уверена, что мы с вами еще встретимся.
– Вы не ошиблись, – улыбнулся ей Никита. – Вы почему-то умолчали при нашей первой встрече о своих личных отношения с Николаем Пичугиным и своем влиянии на судьбы всех петербургских художников.
– Я вижу, вы зря время не теряли и собрали все сплетни, какие только гуляют по нашему художественному сообществу. Даже очень старые, – улыбнулась ему в ответ Аллочка. – Что ж, если желаете, можем начать с них. Да, когда-то давно мы с Николаем Пичугиным встречались. Наши отношения, если можно так назвать эти встречи, длились года полтора от силы. Мы то ссорились, то мирились, пытались встречаться с кем-то еще. В общем, мы были молоды, легкомысленны, эгоистичны и не готовы к серьезным отношениям. После меня Николай встречался еще с несколькими девушками, а потом встретил Елену. И по окончании Академии они поженились. У меня после Николая еще было несколько романов, не серьезнее и не легкомысленнее, чем наш с ним. Думаю, у вас после окончания школы тоже сменилось несколько девушек, какие-то отношения были короче, какие-то продолжительнее. И все они были одинаково несерьезны.
– Значит, вы на Николая Пичугина совершенно не обижены? – недоверчиво спросил Никита, хотя и был в душе полностью согласен с Аллочкой. У каждого в молодости были легкие, ничего не значащие увлечения, и нечего из этого слона раздувать.
– Нет, конечно.
– А говорят, вы с Николаем Михайловичем хотели пожениться, а его отец брак не одобрил?
– Что за глупость? Я даже курсовую писала по старшему Пичугину, мы часто встречались, и у нас были хорошие отношения, а замуж, как я вам уже говорила, я за него не собиралась, – возмущенно воскликнула Аллочка. – Ну, что за люди, откуда столько больной фантазии? И ведь знаете, я вам больше скажу, но, правда, по секрету, – подмигнув, наклонилась к нему Аллочка. – Я никакой не серый кардинал. Честно. Нет, точнее, не так. Знаете, еще в молодости я поняла одну вещь: или ты оседлаешь жизнь, или она тебя. Я была амбициозной девицей, без связей, влиятельных родственников, без денег, но я страстно хотела добиться успеха в жизни. И знаете, что я придумала, я решила сама создать себе то, чего у меня не было. Я выстроила свое влияние, умышленно, по кирпичику. Это было даже забавно. Во-первых, сразу после Академии я с трудом пристроилась в убогую газетенку, специализировавшуюся на сплетнях, ее не читал ни один уважающий себя человек. Но в компаниях, с друзьями, я всех уверяла, что газета, может, и чушь, но вот колонку, которая освещает культурную жизнь города, курируют очень влиятельные люди. Говорила загадочно, без фамилий. И мне стали верить, сперва единицы, затем десятки, потом сотни. А я в это время кропала в этой газете разгромные рецензии и говорила, что это заказ сверху. Мне верили, и меня стали побаиваться. Потом я сменила место работы на более престижное и стала проделывать следующий фокус. Когда у кого-то из художников случались какие-то неприятности или обломы, я всегда говорила, что предупреждала его, чтобы он со мной не ссорился, даже если не была лично знакома с этим художником, даже если это был маститый мастер. Если у кого-то случался удачный проект, я говорила шепотом по секрету, что помогла ему, замолвила словечко кому надо.
– Но это же бред, неужели эти люди не опровергали ваши утверждения? – не поверил Никита.
– Они не могли. Ведь все мои утверждения делались по секрету, на ухо и разносились по миру в виде сплетен. Если ко мне подходили с вопросом: «Это ты утопила такого-то?» То я честно говорила: «Нет, конечно, как бы я могла?» И люди окончательно убеждались в том, что это сделала я. По первости было дико смешно. Потом просто забавно, а теперь вымысел стал правдой. Иногда мне действительно удается кому-нибудь помочь, и не потому, что я имею какой-то реальный вес в мире художников. Нет. Только благодаря моей репутации.
– Раз вы можете помочь, то и навредить тоже можете, – сделал очевидный вывод Никита.
– В общем, да. Но я не такая злобная особа, чтобы пакостить всем направо и налево. Хотя, признаюсь, иногда не могу удержаться. Но повод должен быть очень весомый. А что касается Пичугина, так уж скорее не его у меня отбили, а он отбил Елену у своего же друга. Эта история вам знакома? Нет? Николай отбил невесту у лучшего друга. Ну, был у него друг-приятель, в принципе он и сейчас есть, Юра Санько. Хороший парень, веселый, умный. Он был не из нашей среды, учился на врача. Они с Николаем с детства дружили. То ли с детского сада, то ли со школы. Лена сперва была Юриной девушкой, это он познакомил ее с Николаем. Юра был в нее очень влюблен, собирался жениться. Мы с Николаем тогда уже расстались, но часто встречались в студенческих компаниях. Так что драма разыгрывалась у меня на глазах. Они даже дрались из-за нее. Юрке тогда здорово досталось, Коля был парнем спортивным, а Юрка умным, так что исход кулачного поединка был предопределен. Все было напрасно. Елена выбрала Николая – отчего-то вздохнула Аллочка. – Знаете, говорят, выбирая женщину, мужчина выбирает судьбу. В принципе это верно. А вот что выбирает женщина, выбрав себе мужчину? Вы как думаете?
– Что? – растерялся Никита. – Понятия не имею.
– Ладно, – улыбнулась, взглянув на него, Аллочка. – Оставим философские проблемы до другого раза. В общем, Юра очень болезненно пережил разрыв с Леной, я думала, он никогда не простит Николая, но время прошло, все как-то сгладилось. Юра женился. Потом еще раз. Насколько счастливо, не скажу, но у него имеется двое детей, по одному от каждого брака, – привычно дымя сигаретой, рассказывала Аллочка. – А кстати, вы знаете, что в семействе Пичугиных сейчас полный раздрай? Нет? Ну, что вы, вам, как сыщику, это надо было бы знать. Кто-то вскрыл страничку Колькиной любовницы в ВК и выложил в общем доступе фотки с ее страницы. Так роман Николая Пичугина с Лиличкой Вербинской в одночасье стал достоянием общественности. Ленка баба умная, знала, конечно, что муж ее гуляет «налево», но пока этот адюльтер не стал достоянием общественности, очевидно, прощала, считая, пусть на старости лет позабавится, под ее присмотром. Ну а уж когда все выплыло наружу, стерпеть подобное унижение было невозможно. Думаю, что скандала как такового не было, крики, вопли – не ее стиль, но думаю, что Николаю в любом случае досталось