. Говорят, что Елена ушла из дома, а Колька, я так понимаю, мечется, как безголовая курица, потому что при всей своей энергичной предприимчивости шагу без жены ступить не может. А еще отец умер. У них с отцом были очень близкие доверительные отношения, старший Пичугин до сих пор принимал активное участие в делах сына. Так что кто-то очень умело и продуманно выбил почву из-под ног у Николая Пичугина, – многозначительно произнесла Алла.
– Вы считаете, что убийство старого Пичугина, попытка ограбления и скандал с любовницей Пичугина – это дело рук одного человека?
– А почему бы и нет? – пожала крупными полными плечами Аллочка. – Это семейство давно уже многим действует на нервы. Слишком уж они ушлые и расторопные, нигде своего куска булки с икрой не упустят. Думаете, у них мало врагов за годы жизни накопилось? – хмыкнула она, пуская в нос Никите густую струю дыма. – Но меня вот что занимает. Куда ушла из дома госпожа Пичугина? Зная Елену, уверена, что не на улицу.
– Вы намекаете, что она ушла к любовнику?
– Почему бы и нет? Колька гулял, почему ей нельзя?
– И кто это может быть? – Отчего-то Никита был уверен, что Алла разговор про любовника завела неспроста.
– Ну, кто был долго и преданно в нее влюблен, кто спал и видел, как бы поквитаться с соперником? – ответила вопросом на вопрос Алла.
– Вы на Санько намекаете?
– Почему бы и нет? Он недавно расстался с женой, тихо, без скандалов, но в нашей среде ничего не утаишь, – довольно заявила Аллочка.
– А какое отношение он имеет к вашей среде, он же врач, а не художник?
– Юра Санько учился на врача-уролога, так что по молодости лет все наши художники бегали к нему лечиться от венерических заболеваний. Он был своим человеком в нашей тусовке, так что клиентурой Юра был обеспечен под завязку. Всегда спокойнее пойти к своему доктору с такой-то проблемой, чем в районный диспансер, – усмехнулась Аллочка. – С годами проблемы изменились, теперь они лечатся у него от простатита и импотенции, – цинично объясняла она Никите. – Так что Юра по-прежнему свой человек в наших кругах, к тому же у него есть масса знакомых в других сферах медицины, и если кому-то нужен хороший специалист, они, конечно, обращаются к Юре за советом. Можно сказать, он у нас незаменимый. Он вхож практически во все приличные дома – от академиков живописи до процветающих кладбищенских скульпторов.
– Ничего себе.
– Именно. А в последнее время до меня доходили слухи, что Юра расстался со своей очередной гражданской женой. С законной супругой он разошелся еще года четыре назад и завел себе новую пассию, которую никому не показывает. Не усматриваете параллели?
– Нет. По мне, так это может быть кто угодно, – пожал плечами Никита.
– Вы знаете, на какой машине ездит Елена Пичугина? Поинтересуйтесь, а заодно проверьте, не будет ли этот автомобиль припаркован сегодня ночью возле дома господина Санько. Простенько и не хлопотно, а поутру можете нанести им визит, – предложила Алла.
Никита взглянул на нее новыми глазами.
«А пожалуй, она и впрямь может быть опасна, с таким складом мышления». Безобидный с виду совет, но он может дорого обойтись кое-кому.
Тем не менее Никита им воспользовался и с удивлением убедился, что Алла была права. А какого друга разыгрывал из себя Юрий Алексеевич при их встрече, честный, преданный, умудренный жизнью, и, кстати, о своем разводе и словом не обмолвился.
Никита опоздал.
Когда он утром подкатил к подъезду Санько, Елена Пичугина и Юрий Алексеевич уже выходили из подъезда. Он был облачен в строгий темный костюм, она – в элегантное черное платье и шляпку.
«Похороны!» – едва не стукнул себе кулаком по лбу Никита. А с другой стороны, может, так и лучше? Прокатится вслед за ними, понаблюдает, а поговорить они смогут и вечером.
Гражданская панихида по покойному Пичугину проходила в одном из залов Академии, а церковная панихида – неподалеку, в Андреевском соборе.
Как шепнула ему Аллочка, тут же, в Андреевском соборе, уже не одно столетие крестили и отпевали всех Пичугиных. Прозвучало весомо.
Никита во время обоих мероприятий на глаза старался не лезть, держался скромно, в сторонке наблюдая за собравшимися. Посмотреть было на что.
Во-первых, появление в зале Елены Пичугиной под руку с Санько.
Николай Михайлович с сыном, об этом Никите сообщило семейное сходство, как и положено ближайшим родственникам, стоял у гроба покойного, принимая соболезнования. Но стоял как-то беспокойно, то и дело вертя головой, по сторонам тревожно озираясь, одним словом, нервничая.
Настроение его резко переменилось, едва в зале появились Санько с Пичугиной. Никита их несколько опередил, они задержались в вестибюле. Появление супруги Николая Михайловича определенно обрадовало, да что там, он испытал несказанное облегчение. Бросился к ней, не глядя на доставившего ее Санько, подхватил под руки, что-то суетливо лепеча, заглядывая в глаза, кланяясь и распинаясь. Затем усадил в величественное кресло возле гроба и даже расплылся в неуместной улыбке. Впрочем, вскоре спохватился и улыбку с лица стер.
Никита за этой пантомимой наблюдал с интересом, предвидя, что так эта история не закончится.
Во время гражданской панихиды все прошло тихо, мирно, соболезнования, речи и прочее. Начальство, руководство, друзья, ученики, потом в церкви, там тоже все благолепно, а вот дальше было кладбище. И тут Елена Олеговна впервые показала зубы.
Выйдя из машины, она взяла под руку не супруга, а друга семьи, Юрия Алексеевича Санько, и с ним проследовала к могиле.
Пичугин на это внимания особого не обратил, а даже благодарно кивнул. Вот умора.
Сын Пичугиных в это время ненадолго отлучился перемолвиться парой слов с очень эффектной брюнеткой. Высокой, очень фигуристой, с какими-то то ли азиатскими, то ли, наоборот, северными чертами лица, во всяком случае, эта экзотичность девушку не портила, наоборот, ни один из присутствующих мужчин не остался равнодушным к этой особе.
Никита девицу на заметку взял, очевидно, это та сама охотница за деньгами. Что ж, с такой внешностью можно подцепить кого-то и посерьезнее, чем Андрей Пичугин. Парнишка-то так себе, ничего выдающегося. Разве что коллекция родителей?
«Все равно на заметку ее надо взять», – решил Никита.
Потом было непосредственно погребение, а вот затем стало интересно.
– Леночка, осторожно, давай помогу, – суетился вокруг жены Пичугин. – Господа, прошу помянуть Михаила Андреевича. Поминки состоятся в банкетном зале ресторана «Вершина блаженства», автобусы ждут за воротами кладбища. Для тех, кто поедет своим автотранспортом, визитки с адресом ресторана можно получить у Андрея. Прошу, господа. Александр Павлович, окажите любезность, Петр Григорьевич, будем очень польщены, Аллочка, непременно. Татьяна Марковна, очень надеемся, Всеволод Дмитриевич, Роман Янович, не откажите, – вертелся Пичугин, приглашая на поминки особенно значимых персон, и, пока вертелся, разумеется, упустил из виду жену.
– Леночка, куда ты, мы сейчас поедем! – спохватился он, когда супруга собиралась усаживаться в машину Санько.
– Спасибо, Коля, мы с Юрой заедем ненадолго.
– Что? В смысле с Юрой? – Лицо Николая Михайловича выражало туповатое недоумение.
Супруга дожидаться его прозрения не стала, а просто уселась в машину Санько, и они отбыли. Никита, подобравшийся в это время поближе к месту действия, удовлетворен не был.
Где скандал, где крики, вопли, попытки удушения соперника? Придется тащиться в ресторан. Может, хоть пожрать на халяву удастся?
Но и в ресторане скандала не случилось. Что значит интеллигентные люди.
Да, Пичугин смог за столом переговорить с женой. По одну руку от нее сидел муж, по другую – Санько, которому она уделяла гораздо больше внимания, что было замечено всеми, даже младшим Пичугиным и даже таким лишенным тонкости человеком, как Никита. Не знай он о романе Пичугиной и Санько, сейчас понял бы все без сомнений.
Пичугины беседовали тихо, но напряженно, а потом Елена Олеговна, выбрав подходящий момент, удалилась с банкета вместе, разумеется, с Юрием Алексеевичем.
«Ну, вот. Теперь было самое время с ними побеседовать», – решил Никита, взглянув на часы. Весь день пошел коту под хвост в беготне за Пичугиными.
Глава 19
11 ноября 1972 года, Ленинград
– Володька! – врываясь в кабинет Соболева в конце рабочего дня, с порога воскликнул Паша Ребров. И его смуглое лицо с крупным носом и глубоко посаженными глазами буквально лучилось от счастья. – Твоя старушка Пичугина – как там ее вторая фамилия? – оказалась бесценным свидетелем!
– В каком смысле? Ты нашел Коробкова, и он оказался вором-рецидивистом, гуляющим на свободе? – скептически спросил Владимир Александрович.
– Не угадал, – ничуть не огорчился Ребров. – Коробкова я отыскал, Бориса Леонидовича, младшего сына того самого, о котором, судя по всему, рассказывала старуха Пичугина, угадай, кто он по профессии?
– Слесарь? – предположил Соболев.
– Нет, художник. Художник-иллюстратор. А теперь второй вопрос. Над иллюстрацией чьих произведений трудится сейчас Борис Коробков?
– Толстого? Пушкина?
– Доронина!
– Того самого Доронина?
– Того самого. У него сейчас готовится к выходу сборник произведений, и наш драгоценный Борис Леонидович готовит иллюстрации в тесном сотрудничестве с автором. То есть регулярно бывает у него в доме.
– Ну, Пашка, ты просто молодчина, когда успел столько всего разузнать?
– Профессиональные секреты не выдаю. А вообще, ты знаешь, фирма веников не вяжет, раз взялся, значит, сделал, – скромно потупив глаза, сообщил Ребров.
– Знаю, – не скрывая восторга, протянул ему руку Соболев. – Спасибо. Как говорится, благодарю за службу. Так что же еще удалось выяснить?
– Ну, ты жадина, все тебе мало! Ладно уж. Я проверял, кто из специалистов по замкам на воле гуляет, и вот, ты знаешь, выяснил, некто Филимонов Захар Петрович. Двадцать девятого года рождения. И этот самый Филимонов проживает всего в двух подъездах от нашего Коробкова на Черной речке.