– Ничего. Мы просто делаем свое дело. И вы, гражданин Коробков, напрасно принимаете происходящее так близко к сердцу. Если вы не имеете отношения к этому преступлению, вам не о чем волноваться.
– Вы так полагаете? – язвительно улыбнувшись, спросил Коробков. – Да нет, тут уж все как в старом анекдоте: «Ложечки нашлись, а осадочек остался». Или иначе, то ли он украл, то ли у него украли, но какая-то история там была. Неужели вы не понимаете, что такое сплетни? Что такое честное имя и репутация? Вы вообще хоть что-то понимаете? – потрясал он длинными худыми нескладными руками. – Нет, я вижу, вы ничего не понимаете! Вы в каждом человеке жулика видите, а что такое честный человек, вам вообще невдомек! – После этого Коробков вскочил с места и вылетел за дверь, прежде чем его успели остановить.
– Дежурный? Соболев. Там сейчас к проходной прибежит гражданин Коробков, он у меня пропуск забыл, выпустите его, пожалуйста, а пропуск я сам сейчас спущу, – усталым голосом попросил Соболев. – Ну что, Паш, думаешь об этом неврастенике?
– Не знаю. Или действительно он такой щепетильный тип, или очень хитрый и талантливый актер. Ты сам-то что думаешь?
– Примерно то же. Если это был спектакль, то, безусловно, талантливый, и вывести такого кадра на чистую воду будет очень непросто. Кстати, вот, если предположить, что картины украл именно Коробков, как думаешь, где он их прячет?
– Интересный вопросик. Точно не дома. Не на даче, если таковая имеется. Может, на чужой даче или в чужом гараже. В общем, в месте, с ним самим напрямую не связанным.
– Точно. И я так думаю.
– Да. Думаешь небось, как бы это майор Ребров вычислил то самое местечко, раскрыл одним махом все дело?
– А что, было бы неплохо, – улыбнулся Владимир Александрович. – Ладно, спущусь к дежурному, отнесу пропуск. Хочешь, можешь подождать, еще покумекаем.
– Да что уж там кумекать, пойду-ка я поплотнее займусь гражданином Коробковым, возьму, так сказать, за жабры.
– Слушай, Паш, но ты все-таки давай там как-то поинтеллигентнее, а то видишь, у него уже истерика. Руки ему не подают.
– Володя, ты меня не первый год знаешь, я когда-нибудь кого-нибудь обидел? И так уж скоро реверансы чаще, чем какая-нибудь гофмейстерина, начну отвешивать.
– Думаю, неплохо было бы нам с тобой его алиби заняться, как-то он ни словом о нем не обмолвился.
– И кстати, даже не спросил, когда именно было ограбление у Пичугиных, – сообразил Паша Ребров. – Ох, и не просто этот Коробков задурил, запутал, а сам небось побежал жалобу прокурору строчить.
– Не исключено.
Лестница в доме Пичугиных на Чайковского была пологая, удобная, с широкими пролетами, но Ольга Николаевна и Андрей Николаевич были уже стары. А потому шагали медленно, поддерживая друг друга под руку, то и дело останавливаясь.
– И все-таки, Леля, ты была не права. Разве можно вот просто прийти и выдвинуть обвинение против совершенно незнакомого человека, – кротко пенял сестре Андрей Николаевич.
– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь! Ты был мал и глуп. Это порочная семья с преступными наклонностями, и поверь мне, они не оставили надежду завладеть нашим сокровищем.
– Мне кажется, наша милиция сама в состоянии раскрыть это дело. Я общался со следователем, очень приятный молодой человек, воспитанный и интеллигентный. И помощник его мне тоже понравился.
– И между прочим, они с интересом меня выслушали, – останавливаясь на площадке между этажами, с легкой одышкой проговорила Ольга Николаевна. – Они обещали проверить мою версию!
– Добрый день, – обгоняя Пичугиных, вежливо поздоровался писатель Доронин.
– Добрый день, Иван Ефремович, – поспешил с ответом Андрей Николаевич.
– Здравствуйте, – торопливо поприветствовала его Ольга Николаевна, спеша вернуться к прерванной теме. – И вот увидишь, Андрюша, это окажется Коробков!
– Леля!
– Нечего Лелькать. Это они украли картины!
– Простите, что прерываю вашу беседу, – останавливаясь на ступенях, смущенно обратился к ним писатель. – О каком именно Коробкове вы говорите?
– А что, у вас имеются знакомые Коробковы? – тут же оживилась Ольга Николаевна.
– Видите ли… да. И мне всегда казалось, что это очень порядочный человек. А тут вдруг милиция принялась задавать очень странные вопросы…
– Вот, теперь ты понимаешь, Андрюша? – торжествующе воскликнула Ольга Николаевна.
– А кто такой ваш знакомый Коробков? – полюбопытствовал Андрей Николаевич.
– Художник-иллюстратор. Он сейчас работает над сборником моих произведений, бывает у нас иногда.
– Художник-иллюстратор! Который бывает в нашем доме! – всплеснула руками Ольга Николаевна. – Я надеюсь, его уже арестовали.
– Нет, насколько я знаю. Он сегодня собирался зайти, но я как-то неловко чувствую себя в сложившейся ситуации и попросил не приходить. Вообще не понимаю, как быть, – озадаченно проговорил писатель.
– Он не арестован? Что же это за безобразие? – рассердилась Ольга Николаевна, возмущенно всплеснув ручками в черных кожаных перчатках с модной опушкой. – Это просто безобразие. А где он работает, этот ваш Коробков?
– Борис Леонидович? В издательстве «Советская фантастика». А почему вы спросили?
– Я завтра же отправлюсь в издательство и через общественность, профсоюз и руководство издательства надавлю на следственные органы. Я заставлю их действовать. Преступник гуляет на свободе, а они бог весть о чем думают!
– Леля, как тебе не стыдно, а вдруг он ни при чем? – попытался урезонить сестру Андрей Николаевич.
– А почему тогда расспрашивали Ивана Ефремовича? Ведь вас расспрашивали о Коробкове?
– Да. Но, мне кажется, Андрей Николаевич прав, может, не стоит так спешить? Все-таки сейчас идет следствие, и, возможно, Борис Леонидович вообще ни при чем? Мне он всегда казался очень тонким, умным, интеллигентным человеком. И очень одаренным. Даже не знаю, кто теперь возьмется вместо него за работу? – удрученно вздохнул Доронин.
– Я думаю, что мой визит в редакцию только ускорит работу следствия, и вам, Иван Ефремович, не придется гадать, как быть с книгами, и мы спать по ночам будем спокойнее, – твердо проговорила Ольга Николаевна.
Андрей Николаевич только тяжело сокрушенно вздохнул.
Глава 20
12 ноября 1972 года, Ленинград
Выйдя из метро, Виктор свернул направо и вошел в знакомый ресторан. Еще года три назад он только мечтал, что когда-нибудь вырастет, прославится, заработает денег и сможет запросто ходить по ресторанам.
На деле так долго ждать не пришлось. Толик уже через неделю после их знакомства пригласил Виктора в ресторан, в этот самый, в «Неву». Виктор, тогда еще зеленый юнец, смотрел по сторонам, впитывая каждую мелочь. Стеснялся официантов. Своего скромного костюмчика, провинциальности. С тех пор утекло много воды.
Теперь он смело распахивал любые двери, частенько бывал в ресторанах. Иногда за свой счет, чаще за чужой. А если быть честным, то за счет Толика. Почему-то Виктор считал это нормальным. Все, что делал для него Толик, было нормальным и естественным. Толик договаривался в Академии о переносе сессии для Виктора, когда тот хотел пораньше уехать домой на каникулы, искал ему хорошего зубного врача, когда у Виктора болели зубы. Когда Виктор простужался, перевозил его к себе, бегал в аптеку, поил чаем с малиной и ставил банки.
Виктор так привык к этому, что даже перестал испытывать благодарность. Принимал как должное, и все.
Виктор разделся в гардеробе и не спеша поднялся в зал.
Его уже ждали.
Симон, по паспорту Семен, сидел в углу за столиком и неловко резал отбивную. С манерами у Симона было не очень. На французского аристократа он не тянул.
– А, Витек, здорово. Че так поздно?
– В Академии задержали, – садясь за столик, хмуро заметил Виктор, с брезгливым презрением глядя, как топорно держит в руках вилку и нож его приятель. Да какой там приятель, так, знакомый. Одет Симон был, конечно, шикарно. Замшевый пиджак, белый бадлон, итальянские ботинки и прическа. А вот с остальным было сложнее: судостроительное ПТУ перло из него с неудержимой мощью, стоило ему только рот открыть или сесть за стол.
Виктор его в душе презирал, но сходить с ним в ресторан или на дискотеку не отказывался. Потому что редко кто из его интеллектуально развитых приятелей-студентов мог позволить себе такие развлечения. Да и шмотки у Симона были всегда шикарные, не подделка. Не ширпотреб. Можно было и рубашку от Кардена купить, и туалетную воду от Диора. В общем, знакомство полезное.
– Есть что-нибудь будешь? – спросил Симон, подзывая официанта.
– Котлету по-киевски и кофе, – не глядя на официанта, заказал Виктор.
– А выпить?
– У меня вечером дела. Слушай, хватит трепаться. Давай деньги, – сердито ответил Виктор.
Симон его сегодня бесил. Эта чавкающая самодовольная морда, с узеньким дегенеративным лобиком и крепкими, желтыми зубами, напоминала ему изображение неандертальца из школьного учебника истории.
– Деньги? Я смотрю, ты жадный мальчик, – выковыривая из щели между зубами застрявший кусок мяса, усмехнулся Симон.
Виктор только поморщился.
– Ладно, не трясись. Вот твои бабки.
– Что так мало?
– Пока половина.
– Такого уговора не было.
– Если уж на то пошло, то уговора вообще не было. Особенно если вякать начнешь. Велели передать, что половина. Вторую получишь позже. И еще, что ты собираешься делать с деньгами?
– Не твоя печаль.
– Печаль пока не моя. Но вот что я скажу. Положи на сберкнижки в разных отделениях сберкассы. Много не трать. Можешь съездить на море, можешь жрать в ресторанах, но! Никаких дорогих покупок. Ясно? А лучше вообще забудь о деньгах на время. Тебе же будет лучше.