– Вставка… Сцена сто восемнадцать «А»… – сказал Зелинский, и барышня резво застрекотала на пишущей машинке. Он продолжил: – Интерьер – парадная спальня графа Ульриха. Сцена сто восемнадцать «Б». В кадре – трое: графиня, ее любовник и граф Ульрих. Граф Ульрих: «Измена! Нож в любящее сердце!»
– Петя… – негромко позвал Ефим.
– Графиня: «Пощадите…»
– Петя!
Зелинский обернулся:
– Ольшанский?! Какими судьбами?
Ефим кинулся к нему и, обняв, похлопал по спине.
– У меня контракт с «Парамаунт».
– Не может быть! – Зелинский пораженно отстранился. – Шутишь?
– Они пригласили Веденского. Он взял меня и оператора Зильбера. Разрешения на поездку ждали два с половиной года. Официальная версия поездки такая: приехали перенимать опыт американского кинопроизводства. На самом деле – снимать фильм для «Парамаунт».
– О чем будет фильм?
– О первых днях калифорнийской золотой лихорадки.
– Чей сценарий?
– Его написал Веденский.
– Когда запускаетесь?
Ефим покачал головой:
– Пока не знаю.
– Давно прибыл?
– Несколько дней назад. Дорога была долгой: сначала – Берлин, потом – Париж, Сен-Назер, Жижон, Сантандер, Мыс-ла-Коронь. Оттуда – на корабле через Атлантику. Восемнадцать дней ползли по воде, как мухи по зеркалу. Дальше, Гавана, Вера-Круз, Мехико, и вот наконец – Лос-Анджелес.
– С приездом в Голливуд! – Теперь Зелинский крепко обнял Ольшанского, потом обернулся к машинистке: – На сегодня закончили. До завтра, мисс Элис.
Девушка встала, взяла свою сумочку и, попрощавшись, ушла. Зелинский выдвинул ящик стола, вытащил оттуда полпинты виски, скрутил крышку и сделал внушительный глоток, потом протянул бутылку Ефиму:
– За встречу!
Ольшанский глотнул виски и вскинул руку в римском приветствии:
– Да здравствует Голливуд!
Глава 12Мы так любили друг друга
Опутанная сонмом догадок, Лионелла никак не могла отыскать ту единственную, которая выведет ее на правильный путь. Безумная ситуация была похожа на триллер.
Кто подкинул телефон? И когда?
Она была готова поклясться, что еще вчера Vertu в ее сумке не было. Лионелла, как и Фирсов, звонила на этот номер, но он был недоступен. Отчего же теперь мобильник ответил на вызов Фирсова?
Предположим, что трубка разрядилась и все это время лежала в сумке. В таком случае она бы продолжала лежать до тех пор, пока Лионелла случайно на нее не наткнулась.
Но Фирсов позвонил, и Лионелла ответила. Схватила трубку, не разобравшись, какую из трех. Они говорили с Кирой, и ей было все равно.
Если телефон разрядился, кто его зарядил?
И, если он отключился, кто его снова включил?
Пребывая в тяжких раздумьях, Лионелла понимала – ей не найти ответ, не вспомнив каждое мгновение, начиная со вчерашнего дня.
Предположим, телефон подбросили ночью, когда Лионелла ушла со старцем Порфирием. Но все дело в том, что утром, перед отъездом к подруге, она перетрясла сумку, и телефона там не было.
Подруга – не в счет, Лионелла могла к ней и не приехать.
Теперь – Московский вокзал. Там могло случиться все, что угодно. И снова – «если бы не». Она бежала к уходящему поезду. Чтобы подкинуть телефон, преступник бежал бы рядом.
Следующий эпизод – вагонное купе, в котором лежала сумка, пока она говорила с Марго и Шмельцовым в коридоре. Ах да! Еще этот Петр.
– Петр, да не тот, – проговорила Лионелла первую пришедшую на ум фразу.
Но и в тот момент дверь купе была плотно задвинута. Если бы туда кто-то заглянул, она бы точно увидела.
Утром следующего дня ее встретил водитель. Лионелла прошла по перрону, встретила Мишеля, потом Кирилла Ольшанского…
Не думает же она, что это он подбросил ей телефон?
Справедливости ради стоит заметить, что у Кирилла был удобный момент. В автомобиле они сидели рядом. Однако и здесь есть нестыковка – сумка была застегнута и находилась справа от нее, тогда как Кирилл сидел слева.
И тут Лионеллу пронзила внезапная мысль: единственным бесконтрольным периодом была ночь, проведенная в поезде. От страшной догадки похолодел позвоночник. Значит, пока она спала, кто-то побывал в ее купе? Уживаясь с этой догадкой, Лионелла успокаивала себя: она осталась жива, и значит, все хорошо.
В дверь спальни постучали, послышался голос горничной:
– Лионелла Павловна, к вам пришли.
Она спросила усталым голосом:
– Кто?
– Владимир Черенцов, он ждет в гостиной.
Лионелла спустила ноги с кровати и нащупала шлепанцы:
– Скажи, что сейчас спущусь. Приготовь для нас чай.
Володечка был одним из немногих, чьей дружбой она дорожила. Они не виделись по нескольку лет, но, встретившись, искренне радовались и потом расставались еще на несколько лет.
Пройдя в гардеробную, Лионелла выбрала любимое платье – белое в розах. Подняла и закрепила заколками волосы, надела ободок, искусно украшенный такими же, как на платье, цветами.
Когда она спустилась в гостиную, Черенцов сидел на диване. Перед ним стоял серебряный поднос, сервированный к чаю.
– Линочка, – он встал. – Прости, что побеспокоил. Я бы не пришел, если бы не узнал, что ты живешь рядом.
– Поверь, я искренне рада. Ты как нельзя кстати, – она села в кресло напротив. – Бывают в жизни моменты, когда разговор с другом можно приравнять к встрече с психологом.
– У тебя что-то случилось?
– Случилось и продолжает случаться. Но мне бы не хотелось об этом. Просто расскажи, как ты живешь. Сколько времени прошло с нашей последней встречи?
– Лет пять.
– Да-да… Я помню, мы встретились на похоронах Лавленцова.
– Отличный был режиссер. – Черенцов грустно вздохнул. – Мы с ним работали на трех фильмах: «Белая пустыня», «Останься, если любишь»…
– Мой самый первый, – заметила Лионелла.
– И – на «Русалках». Он был вторым режиссером у Ефима Ольшанского.
– Кстати, – Лионелла придвинулась. – Ты сказал, что этот фильм не был закончен.
– Из ста съемочных дней группа отработала всего восемнадцать.
– Почему остановили работу?
– Кирилл тебе не рассказывал?
– Нет. Никогда.
– И я его понимаю…
– В чем было дело?
– А дело сразу не пошло… – Володечка пошарил в кармане, и Лионелла придвинула сигареты. Он закурил. – Когда группа приехала на место, Ольшанскому не понравилась натура, и он велел выбрать другую локацию.
– Почему?
– Большая часть съемок должна была пройти на воде. А там – глубина чуть выше пояса. Снимали фильм-притчу про морскую русалку – была нужна глубина. Администратор по локациям соблазнилась красивым видом и упустила главное требование. Три дня группа бездействовала. Администратор, оператор и сам Ольшанский ездили по берегу, мерили глубину и наконец отыскали подходящую для съемок площадку.
– Где?
– Там же, Крыму.
– А если точнее?
– Поселок Новый Свет. Там, где снимали «Три плюс два» с Фатеевой и Кустинской.
– Люблю этот фильм.
– Перевезли туда аппаратуру, светобазу с генератором, костюмеров…
– Кто из актеров снимался?
– Например, Инесса Ольшанская.
– Это ясно. Муж – режиссер.
– Она к тому времени уже постарела – играла злую колдунью.
– Кто исполнял главную роль?
– Русалочку? – Черенцов затушил сигарету. – Не помню ее фамилии… Глазастая такая девчушка, пловчиха лет двадцати… Она больше не снималась.
Лионелла взяла мундштук и вставила в него сигарету, но закурить не спешила.
– Съемки начались, и что было дальше?
– Снимали на воде. Вся группа – на плоту. Одновременно велись подводные съемки. Из Москвы прилетел оператор со спецоборудованием. С турбазы вызвали дайверов для страховки. И тут выяснилось, что нужен еще один человек. Вызвалась мать Кирилла…
– Она была там?
– Вместе с мужем, Олегом Ольшанским, решили провести отпуск в Крыму. Так получилось, что оба оказались на съемочной площадке, а у Лены была специальная подготовка. Она умела нырять.
– Что было дальше?
– Четыре дайвера прыгнули в воду, а поднялись на плот только трое. Лена не вернулась.
– Утонула?
– Как потом выяснилось, ее позиция была возле рифа. Там – сильное течение. Лена испугалась, потратила слишком много сил на то, чтобы грести и удержать нейтральную плавучесть. Ну, и не заметила, что воздушный баллон опустел.
– Техники должны были рассчитать время пребывания под водой.
– Теоретически – да. Но практически у нас повсюду бардак, – грустно вздохнул Черенцов. – Никто так и не понял, почему у Лены так быстро закончился воздух.
– Какое несчастье…
– Тогда несчастья лишь начались. Лену искали три дня, тело утащило течением. На третий день не вернулся Олег, сын Ольшанского.
– С ним что случилось?
– Та же история. Их тела нашли рядом, в расщелине между двумя большими камнями. Как сейчас помню, это было сразу после Ивана Купалы.
– На Петров день? – предположила она.
– Этого сказать не могу.
– Страшная история.
– Кажется, Кириллу в то время было лет семь.
– Этого я не помню. Мы познакомились будучи школьниками. И он уже был сиротой.
– Ну, а ты? – Володечка обвел взглядом комнату. – Вижу, что живешь хорошо.
– Не жалуюсь. – Лионелла наконец прикурила.
– Сниматься не хочется?
Помолчав, она опустила глаза:
– Хочется. Но мое время ушло.
– Неправда… – Черенцов хотел еще что-то сказать, но Лионелла попросила:
– Не надо…
И Черенцов замолчал.
– Как проходят съемки вашего клипа? – другим, ровным голосом спросила она.
– С таким баблом и техникой грех не снимать.
– Нравится?
– Нет.
– Тогда уходи.
– На полный метр не зовут. Там теперь другие работают: моложе и лучше нас.
– Лучше тебя – нет.
– Спасибо, деточка…
На этой светлой ноте они расстались.
Весь день Лионелла ждала звонка от Фирсова, чтобы прояснить свои перспективы. Но он не звонил.