– Странный человек.
Милена затрясла головой:
– Знаю, дорогая… Той ночью он явился в твой номер. Но я все объяснила следователю и тебе сейчас говорю: Порфирий страдает сомнамбулизмом. Диагноз подтвержден консилиумом известных врачей – его способности в свое время изучались в профильном институте.
– Порфирий – лунатик?
– Представь себе – да. Однажды ночью я застала его за стиркой одежды. При этом он спал. Утром – никаких воспоминаний. Память – как чистый лист.
К ним подошла Марго:
– Нам будет так ее не хватать…
– Да что же это такое… – поморщилась Лионелла. – Ни одного человеческого слова. Неужели трудно сказать: Катерина была не самым хорошим человеком, но нам ее жаль!
На них стали оглядываться. Марго и Милена мгновенно растворились в черной толпе. Участники церемонии постепенно расселись по машинам, и траурный кортеж выехал за ворота. Все закончилось.
Лионелла испытала физическое облегчение и не собиралась ехать ни на кладбище, ни на прощальный обед, который устраивал Мишель Петухов.
– Полегчало, миленькая?
Лионелла обернулась и увидела перед собой старца Порфирия.
– Что?
– Легче стало тебе, говорю…
Она невпопад кивнула.
– Играете… все играете… – чуть слышно сказал старец.
Лионелла решилась на вопрос:
– Зачем приходили той ночью?
Порфирий смиренно опустил глаза:
– Бог привел. Под богом ходим. Кто же еще?
– Вы что-нибудь помните?
– Зачем это? – Старец поднял глаза и посмотрел на небо: – Его промысел. Ему – знать. А ты, голубка, к старому возвращайся…
– Не понимаю.
– Как не понять? – Порфирий посмотрел на Лионеллу, и взгляд его ожил. – Ясно сказал.
Из подъехавшей машины выглянула Милена:
– Едем, Порфирий.
Старец кротко вздохнул, перекрестился и забрался в автомобиль Полторацкой.
Глава 18Снято
Володечка Черенцов позвонил в тот момент, когда Лионелла подъехала к дому.
– Можем поговорить? – спросил он.
– Конечно, – ответила Лионелла.
– Не по телефону.
– Где и когда?
Кто-то постучал пальцем в боковое стекло. Лионелла посмотрела в окно и увидела Черенцова.
– Ждал меня? – Она вылезла из машины.
– Ждал.
– Ну что ж, давай говорить. – Лионелла помахала рукой водителю, дескать, въезжай во двор.
– Просьба у меня от всей нашей группы… – Володечка говорил через силу. По-видимому, его попросили и он не смог отказать. – Деньги есть. Андрон слезно просит продлить договор аренды.
Лионелла уткнулась лбом в его грудь:
– Ну, хватит… Не мучайся. Передай Андрону, что у него есть неделя. С Кириллом я все улажу.
Сказав так, она вдруг подумала, что утрясать, скорее всего, придется с Региной Криволуцкой. Однако мысленно успокоила себя: нет человека, нет проблем. По крайней мере, до тех пор пока новая хозяйка дома не явит себя миру.
Следующий аргумент Володечки буквально сбил ее с ног:
– Наш режиссер предлагает тебе роль.
– Роль? – у Лионеллы перехватило дыхание.
– Думаю, для того чтобы продлить срок аренды, – ответ Черенцова был честным, но обидным.
– Я понимаю, – растерянно проронила она.
– Но тебе нужно соглашаться.
– Что за роль?
– Мать героини.
– У вас – музыкальный клип, – сказала Лионелла.
– По сюжету много действующих лиц.
– Я не уверена, что справлюсь.
– Смеешься? – Володечка привел нужные аргументы: – Ты – профессионал. Пусть жизнь сложилась не так. Никогда не поздно ее исправить.
– Когда мне прийти?
– Сейчас. – Он посмотрел на часы. – Через полтора часа начинаем.
И уже через тридцать минут Лионелла сидела у зеркала в чужом платье, и гример накладывал на ее лицо тон. В соседнем кресле устроился Черенцов.
– Как в старые добрые времена.
Лионелла сказала:
– Что-то я волнуюсь…
– Все будет хорошо. Верь мне, деточка.
Гримерша сдернула салфетку:
– Закончили…
– Идем покурим, – Черенцов достал сигареты.
Они вышли на улицу и уселись на скамейку под яблонями.
– Знаешь, Володечка, меня с этим домом многое связывает.
– Слышал. У тебя был роман с внуком Ольшанского. Об этом говорили.
– У нас был не просто роман. Любовь. Мы были неразлучны.
– Большая любовь без следа не проходит, – смиренно изрек Черенцов.
После этой его фразы они просто сидели на скамье и курили, пока Лионелла не сказала:
– Хочу спросить у тебя насчет съемок в Крыму…
– Что?
– После гибели родителей Кирилла в группе что о них говорили?
– Съемки быстро свернули. Ефим Аркадьевич лег в больницу. Пока искали режиссера на замену, натура ушла. Осень наступила, отснятый материал положили на полку.
– Их смерть наверняка обсуждалась, я в этом уверена.
– Не хочется об этом… Как говорится, о мертвых или хорошо, или ничего. – Черенцов отвел глаза в сторону.
– Говори, – приказала ему Лионелла.
– Ходили сплетни, что вроде бы у Лены, матери Кирилла, были отношения с одним из спасателей. Якобы кто-то видел их вместе.
– Ну и что?
– Говорили, что муж ее ревновал. Хотя лично я ничего такого не замечал. Мне казалось, у них была гармоничная пара и они любили друг друга.
– Ефим Аркадьевич как к этому относился?
– К сплетням? Никак. Ты же знаешь, его ничто не интересовало кроме кино. Инесса Ольшанская бесилась и, как мне казалось, ненавидела Лену. В лице менялась, когда та мимо проходила.
– Почему?
– За пасынка обижалась.
– Ну хорошо… А что же милиция?
– Приходили два следователя, но дело быстро закрыли. Оба случая признали несчастными. В смерти Лены подозревали Олега, но к тому времени он тоже погиб.
– То есть Олега Ольшанского подозревали в убийстве жены?
– Как будто он что-то сделал с ее аквалангом. Воздух, что ли, спустил. Но это не было доказано.
Лионелла тяжело проронила:
– Дикая гадость…
– Я бы не стал рассказывать об этом Кириллу.
– Ясное дело.
– Вы готовы? – К ним подошла женщина, помощник режиссера. – Мы начинаем. Ждут только вас.
Лионелла с Черенцовым отправились в дом. На лестнице и в прихожей уже установили осветительные приборы. Стоящие на треногах и снабженные шторками, они давали мягкий рассеянный свет. Те, что у потолка, – резкие тени.
Из-за режиссерского пульта поднялся мужчина в кепке:
– Будем знакомы. Макс.
– Лионелла…
– Знаете, что нужно делать?
– Мы репетировали.
– Входите в кадр, поднимаетесь по лестнице ровно на четыре ступеньки, оборачиваетесь и смотрите в камеру долгим страдающим взглядом.
– Меня лучше не снимать с нижнего ракурса.
– Это еще почему? – спросил режиссер. – Мне лучше знать, как вас снимать. Внимание! – Он сел на свое место и стал смотреть в монитор.
К лестнице подскочила хлопушечница и щелкнула нумератором. Тележка с оператором двинулась, но Лионелла продолжала стоять у двери.
– Стоп! – Режиссер обратился к ней: – В чем дело? Вы не поняли, что нужно делать? Повторяю: входите в кадр, поднимаетесь на четвертую ступень, оборачиваетесь и смотрите в камеру долгим страдающим взглядом. Что вам не ясно?
Лионелла кивнула:
– Все ясно.
– Так что же вы? Из-за вас мы теряем время. Тишина! Начали!
Хлопушечница щелкнула нумератором, и Лионелла тронулась с места, в полной тишине вошла в кадр, чуть задержалась у лестницы, потом медленно поднялась и, остановившись на четвертой ступени, обернулась. За несколько секунд Лионелла вспомнила все: ту ночь, проливной дождь и себя, промокшую и несчастную на пороге этого дома. Давно забытая боль стиснула сердце.
Ее взгляд, обращенный к камере, исполнился такой болью, что у присутствующих поползли по спинам мурашки.
– Стоп! Снято! – Режиссер вскочил с места, подошел к лестнице и поцеловал Лионелле руку. – Гениально! Благодарю вас. – Он обернулся и объявил: – На сегодня закончили.
Лионелла прошла в гримерную, сняла грим и переоделась в свою одежду. В коридоре ее ждал Черенцов.
– Душу вывернула, так посмотрела… – Володечка вытер слезу. – Всегда говорил, что ты актриса от бога. – Он взял ее под руку. – Идем, провожу.
Выйдя на улицу, они, не сговариваясь, прошли мимо ее ворот и свернули в проулок. Вечерело, день шел к концу, и воздух был напоен терпкими ароматами подмосковного леса.
– Если бы ты знал, как тяжело, – проронила наконец Лионелла.
– Ведь мы говорим про Кирилла? Из-за чего вы расстались?
– Он бросил меня из-за того, что я ему изменила.
– Не верю.
– Да-да, так и было…
Черенцов остановился:
– Как он узнал?
– Ему сказала Инесса.
– Мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь.
– У нас во ВГИКе был один преподаватель, ты его знаешь – Сергей Павлович Фугенфиров. Он преподавал сценическую речь и любил молоденьких девочек. И вот этот сластолюбец привязался ко мне. Я – молодая, доверчивая… Он – заслуженный артист, прекрасный актер. На очень короткое время я увлеклась.
– Кирилл уже был?
– Он был всегда.
– Это нехорошо…
– Сергей Павлович настоял на индивидуальных занятиях…
– А вы с ним еще не встречались?
– У нас ничего не было. Мы даже не целовались.
– Но ты сказала… – напомнил ей Черенцов.
Лионелла перебила его:
– Дослушай… Я пришла на занятие. Он полез целоваться, и я влепила ему пощечину. На следующий день в институте все говорили о том, что я сделала аборт от Фугенфирова.
– Кто распустил эти сплетни?
– Я не знаю.
– Но как узнала Инесса?
– Она вела у нас курс. – Опустив голову, Лионелла умолкла.
– Не плачь! – Черенцов остановился, развернул к себе Лионеллу и вытер ей слезы. – Все прошло – и слава богу. Выходит, Кирилл бросил тебя потому, что поверил Инессе?
Лионелла кивнула:
– Он ей поверил.
– Но измены-то не было.
– Фактически – нет.
– Почему же ты не объяснила ему?
– Я хотела.