– Погоди. – Лионелла заказала чашечку кофе и круассан с грушевым вареньем.
– О фигуре не думаешь… У тебя стандартная элька?
Лионелла не раздумывая выпалила:
– Эмка!
– Да ну… – Было очевидно, что Марго хотела реванша за собаку Тявку.
– У меня такой же размер, как и у тебя.
– У меня – эска, потому что я не ем круассанов.
– Это зря, – заметила Лионелла. – Читай прессу: сладкое улучшает характер. Толстые люди добрее худых.
– То-то я и вижу. – Марго сдержанно хрюкнула.
Ни та, ни другая не видели, как к ним подошел Порфирий. Заметив его, Марго вздрогнула:
– Господи!
Старец сел и, опустив глаза, тихо сказал:
– Никто не спасется без смирения…
– О чем это он? – Марго перевела взгляд на Лионеллу, но та промолчала.
– Чем тут гордиться, если ежедневно грешишь и ближнего обижаешь, – продолжил Порфирий. – До конца жизни будешь гневаться, лгать и блудить…
– Уберите его… – испуганно проговорила Марго.
Но старец напомнил:
– Сама встречи искала. Я и пришел.
– Теперь не ищу!
– Упомни, голубица, грешных страстей никогда не удовлетворишь. Чем больше их кормишь, тем больше им нужно пищи. Не тот пьяница, кто раз напился, а тот, кто всегда пьет, и не тот блудник, кто раз соблудил, а тот, кто всегда блудит.
– Он что? Проповеди мне будет читать? – Марго огляделась, ища глазами Полторацкую.
– Терпи все злострадания, клевету, но больше всего бойся отчаяния – это самый тяжелый грех, – на этот раз Порфирий обратился к Лионелле.
– Порфирий! – К ним подошла Полторацкая. Кивнув Лионелле и Марго, она взяла старца за руку и заставила подняться со стула. – Идем, нам пора.
– Подождите, – попросила Лионелла, но Милена сказала:
– Мы уезжаем.
– Куда?
– Обратно в Москву.
– Разве ты не пойдешь на игру?
– Старец сказал, что нужно уехать.
– Почему? – Лионелла взглянула на старца и переадресовала ему вопрос: – Почему?
– В Евангелии говорится: «Вера твоя спасет тебя», – сказал старец Порфирий.
– Не понимаю, – внутри у Лионеллы всколыхнулась тревога.
– Иные люди ищут любви к себе, но правильно, когда любишь сам. Только так наполняется душа.
– Что мне делать? – взмолилась Лионелла, не обращая внимания ни на кого кроме старца.
Но тот вдруг сказал:
– Поменьше играть в игры.
– Что? – Она растерянно огляделась.
– Идем, старец, идем! – Милена потащила Порфирия к выходу.
– Чертов проходимец… – Марго одернула платье и восстановила осанку.
– Заткнись! – Лионелла не понимала, откуда у нее взялось это слово. Оно было не из ее лексикона.
В ответ на это Марго встала и быстрыми шагами вышла из зала.
После ее ухода у Лионеллы были разные мысли. Ее удивила последняя фраза старца, которая не соответствовала ему так же, как ей слово «заткнись». Он в точности воспроизвел слова Фирсова. На мгновение ей показалось, что они со старцем знакомы. Она тут же отказалась от этой идеи, списав ее на совпадение или случайность. В конце концов, все они собрались здесь, чтобы играть в игры.
Однако в душу запали слова старца Порфирия: правильно, когда любишь сам. А кого любит Лионелла? Льва или Кирилла? Или, может быть, кого-то еще? Ответ пришел сам: она любит только себя и, поигрывая в любовь, желает усидеть одновременно на двух стульях. Но так не бывает, пришла пора разобраться в себе и найти ответы на больные вопросы. Она закрыла глаза и повторила про себя: «Прошлого не вернешь, а то, что имеешь, легко потерять». Но когда она их снова открыла, то увидела Кирилла, который сидел напротив.
– Привет…
Она проронила:
– Виделись.
– Как ты?
– Хорошо. А ты?
– Послушай, – он взял ее за руку. – Спасибо, Фирсов мне все рассказал.
– Я не смогла помочь.
– По крайней мере, пыталась.
– Как тебе удалось выйти из СИЗО? – спросила Лионелла.
– Это все Фирсов.
– Что ему надо?
– Точно не знаю. Просто велел приехать сюда и действовать по обстановке.
– Так же как мне… – Она опустила глаза. – Будешь играть?
– Придется.
– Фирсов просил?
– Действую по обстановке. Если я здесь – что же еще?
– Послушай, – Лионелла решилась на вопрос, – кто такая Криволуцкая?
Кирилл покачал головой:
– Не знаю.
– Фирсов тебе сказал?
– Сказал, – он кивнул.
– Что-то я не пойму… Ты продал дом. Тогда зачем…
Кирилл остановил ее жестом:
– Чтобы ты не зашла слишком далеко, скажу лишь одно: мой дом продан, но об этом я узнал позднее тебя и твоего мужа.
– Значит, ты ни при чем?
Он снова покачал головой:
– Повторяю тебе – я не знал.
– Послушай, надо же что-то делать! Нанять юристов, оспорить сделку, отсудить дом.
– У меня нет таких денег. Придется действовать самому. Подозреваю, что дом переоформили по липовым документам или по фальшивой доверенности.
– В прокуратуру писал?
– Нет.
– Ну, так что же ты?
– Послушай, – Кирилл в упор смотрел на нее. – Еще вчера я был в камере следственного изолятора. Вечером меня выпустили, я заехал в московскую квартиру, переоделся – и сразу на поезд.
– Ты говоришь, что у тебя нет денег на юристов?
– Ну…
– Где те, что тебе дал Шмельцов?
– Их уже нет.
– Долги?
– Что же еще? Приют для брошенных жен – шутка.
– Уму непостижимо, промотать такое наследство! – воскликнула Лионелла.
– Вылитая бабка Марфуша! Все те же слова. Повторяю: никаких особых ценностей не было. Все это сказки. Когда после смерти Инессы я вернулся в Москву, нянька отдала мне два кольца – одно с сапфиром, другое с рубинами, три цепочки и брошь с аквамарином. Пока я учился, все ушло в скупку. Какие там деньги…
– Вспомни… Когда Инесса и Ефим Аркадьевич уезжали на съемки, мы перебирали ее драгоценности. Теперь даже странно – она хранила их в обычной шкатулке.
– Время было другое.
– Помнишь колье с изумрудами? Два яруса с бриллиантовым замочком.
– Дед спустил на него всю Ленинскую премию, – заметил Кирилл. – А еще была диадема – ее привезли с фестиваля из Южной Америки. Какой-то миллионер подарил Инессе после показа.
– Кольцо с голубым бриллиантом, жемчужный воротник и браслет из сапфиров. – Лионелла мечтательно улыбнулась. – Но особенно мне нравился ее гарнитур из бриллиантовых серег и кольца…
– Надевая его на палец, Инесса говорила: двадцать два карата – это не шутка. Как будто не было других слов. Ну, сказала бы: красиво, нравится, горжусь… Странной она была…
– И все это досталось ее родственникам. Скажи, почему не тебе?
Кирилл равнодушно пожал плечами:
– Возможно, потому, что тогда мне было на это плевать.
– А теперь?
– Я не думал.
– Послушай… – заговорила Лионелла, и ее голос сорвался на шепот. – Почему ты поверил ей, а не мне?
– Вечный вопрос, – Кирилл усмехнулся.
– Скажи.
– Не хочу об этом говорить.
– Ты не представляешь, как было больно…
– Если не замолчишь, я уйду.
– Ну хорошо, – Лионелла опустила глаза. – Чем я могу помочь?
– Не приставай с глупыми разговорами. Это – уже помощь.
– Нет, я серьезно.
– Если серьезно, не знаю.
– В каком номере ты живешь?
Кирилл показал брелок:
– В двести втором.
– Я – в двести четвертом. Соседи.
Услышав телефонный звонок, Лионелла взглянула на экран телефона и сделала предупреждающий знак Кириллу:
– Это Фирсов. – Затем встала и вышла из-за стола. Отойдя в сторону, зло прошептала: – Что это значит?
– Что именно вы имеете в виду? – голос следователя звучал на редкость доброжелательно.
– Здесь Кирилл Ольшанский.
– Вы сами этого хотели.
– Но почему не предупредили заранее?
– А разве я должен?
Ей нечего было ответить, и она задала вопрос, который пришел в голову:
– Что мне делать?
– А почему шепотом?
– Разве? – Она заговорила в полный голос: – Не заметила.
Наконец следователь догадался:
– Он рядом?
– Он? – Лионелла оглянулась, Кирилла за столиком не было. – Уже нет.
– О чем вы говорили?
– О том, что ему нужен юрист, чтобы вернуть дом. Надеюсь, вы уже в курсе, что его обокрали. И, кстати, вы нашли Криволуцкую?
– Кое-какие соображения на этот счет есть.
– Кое-какие? Чем же вы занимаетесь?
– Жду вас.
– Где? – Лионелла стала оглядываться. – Я вас не вижу.
– Для этого нужно выйти из отеля, свернуть направо, пройти два квартала и снова – направо. Там есть кафе-бистро…
– Послушайте, это слишком. Не могу больше видеть, что вы едите… Это какое-то безумие. Как в фильме «Большая жратва».
– Там не про это.
– В американском варианте. А вы посмотрите итальянский, где играет Марчелло Мастроянни, Филипп Нуаре и Уго Тоньяцци.
– Если можно – краткое содержание.
– Четверо друзей собираются вместе, чтобы нажраться до смерти…
– Дальше не надо.
– Советую посмотреть.
– Итак, вы придете?
– Сейчас?
– Чего нам тянуть. Вы уже пообедали?
– Да.
– Жаль. Тогда только кофе.
– Ну хорошо, ждите, я выхожу.
Сказав так, Лионелла поднялась к себе в номер и переоделась. Выбрала темно-синее платье с закрытой грудью и светлый жакет. Строгий, почти деловой стиль. Если не афишировать торговую марку, в таком наряде легко смешаться с толпой.
Обувшись в белые туфли, она включила кондиционер, чтобы в свое отсутствие выстудить комнату, вышла из номера, спустилась в лифте и покинула пределы отеля.
Егор Петрович объяснил, куда ей идти. В полном соответствии с его объяснениями, она свернула направо – в какой-то извилистый переулок со старыми домами, глубокими подворотнями и парадными входами. Еще один поворот, и она вышла на улицу, типичную для старого Питера. На другой ее стороне Лионелла увидела скромную вывеску «Бистро» и уже собралась перейти дорогу, как вдруг замерла. Недалеко от нее, через три припаркованные машины, разговаривали двое мужчин. Она узнала обоих. Один из них был водителем Петухова. Чеченец спортивного телосложения, он приезжал к ней домой. Вторым был Петр – молодой человек, который досаждал ей звонками.