Она ожидала, что он что-то скажет, попробует отговорить ее от этого решения, но он просто сидел и записывал все, что она говорила.
– Как давно вы замужем?
– Почти шесть лет.
– Дети есть?
– Нет.
– Вы работаете?
– Да. То есть нет. Уже не знаю. Сегодня я потеряла постоянную работу, – печально сказала она.
Грэхем продолжал все записывать в свой желтый блокнот.
– А что с работой у вашего мужа?
– Он работает. У него свой бизнес – консультирование в области информационных технологий.
– Ваши активы? – Голос Грэхема теперь звучал механически, как у робота.
– У нас есть дом, заложенный. Это наша совместная собственность. Есть кое-какие сбережения. Небольшие, хотя, честно говоря, я понятия не имею, сколько денег на личном счету Ника. Вообще-то дела в его фирме идут хорошо, так что, думаю, там может быть порядочная сумма.
– Как давно у него этот бизнес?
– Фирму он открыл через несколько месяцев после того, как мы поженились.
– Хорошо.
– Хорошо?
Грэхем перестал лихорадочно записывать и поднял на нее глаза.
– Это означает, что по этому пункту вы можете предъявить ему серьезные претензии.
При этих словах она ощутила укол совести. Свой бизнес Ник строил с таким трудом! Этот бизнес так часто уводил его из дома. Из-за него он в итоге оказывался в гостиничных номерах, во власти разных искушений…
– Когда мы запустим процесс, вам нужно будет заполнить одну бумагу, так называемую «Форму Е», чтобы мы смогли оценить ваши активы. Тем временем, я полагаю, вы будете продолжать жить в вашем общем доме.
Эбби кивнула:
– Надеюсь, я смогу там остаться.
Она вспомнила их домик в Уимблдоне. На что-то более экстравагантное, чем мебель из IKEA, денег у них не нашлось, но они превратили свое жилище в очаровательный, уютный уголок, с которым у них было связано множество воспоминаний. Счастливых воспоминаний, если не считать взрывного финала. В памяти мгновенно всплыло, как она с силой швырнула дорогой мужской туфлей в своего мужа, стоявшего на лестнице, и Эбби постаралась как можно быстрее прогнать это видение.
– Пока вы можете смело оставаться там, – бесстрастным тоном продолжал Грэхем. – Иногда бывает так, что в определенный момент дом, находящийся в совместной собственности супругов, необходимо продать, в особенности если нет детей. Еще не установлено, каково финансовое положение вашего мужа, но, возможно, вы сможете выкупить его долю…
Деньги Эбби сейчас не волновали. Ей просто хотелось, чтобы все это прошло как можно безболезненнее. При мысли о том, что она может потерять этот дом, Эбби крепко зажмурилась. Впрочем, она уже не была твердо уверена, что захочет оставаться там, где все напоминало об их совместной жизни с Ником. Их семейной жизни.
– Думаю, в данном случае нам выгодно четкое разделение имущества пятьдесят на пятьдесят. И при условии, что ваш муж согласится на развод, это не займет много времени.
– И все-таки сколько времени, как думаете?
– Смотря каким будет постановление суда. В случае неокончательного постановления, вступающего в силу с определенного момента, если его не отменят раньше, то пятнадцать-шестнадцать недель. Если же оно будет окончательным, абсолютным, то плюс к этому еще месяц.
– Выходит, к Рождеству я в любом случае получу развод.
Она почувствовала, как руки ее задрожали, а к горлу подступила тошнота.
– Может быть, хотите воды?
– Нет-нет. Я в порядке, – торопливо пробормотала она, подумав, что у нее, возможно, вырвался стон, а она этого не заметила.
– Развод может стать очень травмирующим жизненным опытом в психологическом плане, – мягко сказал Грэхем. – Особенно для… хмм… пострадавшей стороны, если можно так выразиться.
– Вы сказали, может стать травмирующим? – растерянно произнесла Эбби. – А что, не всегда так бывает?
– Думаю, что в некоторых случаях человек испытывает облегчение. Не у всех брак складывается удачно, и порой развод – это единственное, о чем супругам удается договориться за много лет совместной жизни.
Он откинулся на спинку кресла и положил ручку на стол.
– Знаете, на этой стадии иногда бывает полезно предпринять попытку примирения, пока дело не зашло слишком далеко.
– А что у вас в этой папке? Магнитная карта-ключ от номера в отеле «Бабингтон Хаус»?
Грэхем выглядел сбитым с толку, и Эбби стало неловко за свой сарказм.
– Я думала, что вы уже разговаривали с Ником. Он тоже считает, что нам нужно попробовать договориться.
– Ник не является моим клиентом, Эбби. Я буду иметь дело только с его адвокатом. Но независимо от того, что о нас думают, мы не стремимся ломать людям жизнь только ради того, чтобы выжать из них побольше денег. Если сможете все уладить, сможете договориться, возможно, это будет как раз то, что на самом деле нужно вам обоим… В общем, я действительно считаю, что вам стоит попытаться.
– Не возражаете, если на этом мы пока и остановимся? – спросила Эбби, которую переполняли эмоции.
Она взглянула на часы у него за спиной и надула щеки. От Анны она знала, что адвокаты теперь работают не почасово. Выставляется счет на каждые десять минут работы с клиентом. Время – деньги. У нее ушло шесть недель на то, чтобы принять решение отказаться от переговоров с мужем и вмешательства всяких посредников. И ей не хотелось платить лишнюю сотню фунтов только за то, чтобы подтвердить это решение своему адвокату.
– Давайте я позвоню вам в конце недели, – предложил Грэхем. – Дам вам еще один шанс все хорошенько обдумать. О, смотрите-ка, а вот и Мэтт! Он хочет с вами поздороваться.
Оглянувшись, она через прозрачную дверь увидела знакомую высокую фигуру. Мэтт махал ей рукой.
Взяв свою сумочку, она пожала Грэхему руку и вышла из кабинета.
– Привет, незнакомка! – сказал Мэтт, ободряющим жестом приобняв ее за плечи. Она надеялась, что он не заметил, как она дрожит. – Все прошло нормально?
– Кажется, да, только, пожалуй, было бы лучше, если бы мне предложили водки вместо чая, – ответила она, подумав, что приятно в такой момент увидеть его дружелюбное лицо.
– И темазепам вместо печенья…
– А ты прихвати его с собой на следующую встречу, – улыбнулась она, не желая делать ситуацию напряженной из-за своих переживаний.
– Ты все это преодолеешь, – сказал он, и Эбби вспомнила, что он был не просто адвокатом по бракоразводным делам. Он и сам разводился.
По словам Анны, это было неприятное и очень эмоциональное дело. Его жена – тяжелый человек – изменяла ему, а потом ушла, забрав с собой их малолетнего сына. Тогда это едва не сломало его, и тем не менее теперь Мэтт был вполне счастлив и собирался жениться на Анне.
Они уже почти дошли до ресепшена, когда услышали там какой-то шум. Женщина, чуть моложе Эбби, у входа разрывалась между малышом в коляске и стоявшим рядом маленьким мальчиком.
– Эбби, это наша бывшая коллега, Сид Траверс. Она время от времени приходит навестить нас. Сид, это Эбби, наша с Анной приятельница.
– Мэтт, к телефону! – крикнула ему его секретарша.
– Эбби, Сид, увидимся позже. – Он с явным сожалением помахал им рукой на прощанье.
Молодая женщина явно нервничала. Малыш в коляске плакал, а мальчик, стоявший рядом, то и дело отчаянно дергал ее за юбку.
– Может, помочь вам чем-нибудь? – спросила Эбби.
– Все нормально, – ответила Сид. – Он просто хочет вылезти оттуда.
Она расстегнула ремешок, удерживавший карапуза, и тот, изогнувшись, тут же резво выбрался из коляски.
– Мама, мне нужно в туалет!
– Минутку, Чарли, – попросила она старшего мальчика.
– А я хочу сейчас.
Малыш тем временем бегом рванул в дальний конец коридора.
– Вот черт! – прошептала Сид. – Олли, вернись немедленно!
– Мама, я хочу в туалет прямо сейчас!
– Я догоню его, – сказала Эбби, устремляясь вслед за малышом. – Черт возьми! Он у вас прямо Усейн Болт[31]!
Догнав его и подхватив на руки, она не смогла удержаться и прижала его к себе. В ней вдруг проснулся материнский инстинкт, и на губах сама собой расцвела улыбка.
– Ах ты, маленький шалун! – тихонько прошептала она.
Неожиданно он пронзительно завизжал ей прямо в ухо. Она тут же отстранила ребенка от себя. Лицо у него покраснело, а личико скривилось от боли.
– Что случилось, крошка? – испуганно выдохнула она и тут сообразила, что застежка ее браслета оставила на его пухлой маленькой ручке длинную красную царапину.
– Иди ко мне, – сказала подошедшая Сид, забирая у нее ребенка.
– Похоже, я случайно поцарапала его своим браслетом, – запинаясь, произнесла Эбби.
– Ничего, – резко ответила Сид.
– Простите, мне ужасно жаль, что так получилось.
– Все нормально, правда, – уже мягче сказала Сид.
Эбби бросило в жар, дыхание стало прерывистым.
– Мне нужно идти, – пробормотала она, но Сид была так сосредоточена на своем малыше, успокаивая его, что даже не услышала ее.
Эбби нажала на кнопку вызова лифта, но не стала дожидаться его и торопливо спустилась по лестнице. Когда она выскочила на улицу, ей показалось, что ворот платья слишком туго сжимает ей шею. Она тяжело опустилась на каменные ступени возле входа. Эмоции душили ее, выплескиваясь наружу громкими, натужными стонами.
Уже очень долго она чувствовала себя словно замороженной, как будто у нее полностью атрофировались чувства и существовала она на автопилоте. Но вспоминая, сколько времени и сил она потратила на подготовку выставки, Эбби понимала, что, по сути, тогда она просто прикрывала крышкой кипящую кастрюлю.
Какой-то мужчина в костюме бросил на нее встревоженный взгляд, прежде чем войти внутрь. Потом женщина приблизительно ее возраста, проходившая мимо, остановилась и смущенно спросила, все ли у нее в порядке.
– Просто я сейчас развожусь, – сквозь истерический смех сказала Эбби.
Женщина в замешательстве кивнула и, несмело улыбнувшись, пошла дальше.