Она вынула фото из конверта и поднялась, чтобы поставить его на каминную полку.
– Я догадываюсь, что Робинсон хочет получить продолжение этой истории, – обернувшись и глядя на Эбби, сказала она.
– Кто такой Робинсон?
– Редактор Эллиота Холла. Полагаю, что вы здесь именно поэтому.
– Нет, я пришла просто чтобы отдать вам вашу фотографию.
– Простите. Я не хотела, чтобы вы сочли меня неблагодарной, – сказала Розамунда, едва заметно усмехнувшись. – Это все потому, что телефон мой после выхода той статьи просто разрывался. Мои друзья делали вид, что их интересуют другие моменты, но в конце концов заговаривали об одном и том же – о моих отношениях с Домиником.
Она снова села к столу.
– Люди всегда проявляли повышенный интерес к случаям исчезновения человека, вы не находите? Такие истории взбудораживали мир, шла ли речь об Амели Эрхарт[33] или о Мадлен Макканн[34]. Помню, как меня отправили в Камбоджу в 1970-м, когда Шон Флинн, сын Эррола[35], пропал. Он вел оттуда репортажи, а это была тогда «горячая точка». Эту историю долго обсуждали, и еще много лет люди заводили со мной разговор об этом на всяких приемах и званых обедах.
Та Розамунда Бейли очень отличалась от этой тихой пожилой женщины, и теперь Эбби уже могла легко представить себе отважную и дерзкую журналистку, бесстрашно отправляющуюся в зону боевых действий.
– А что, по-вашему, случилось с Домиником? – наконец спросила она.
– Вы взялись помогать мистеру Холлу с этим материалом?
– Да, – честно призналась Эбби. – Мы считаем, что это расследование может помочь вам узнать всю правду.
Розамунда скептически посмотрела на нее.
– Не думаю, что мотивы Эллиота Холла настолько альтруистичны.
– Зато мои мотивы альтруистичны, – сказала Эбби.
Взгляд Роз смягчился.
– Неужели вы считаете, что я в свое время не сделала всего, что только можно было? – спросила она, и в голосе ее прозвучали печальные нотки. – Пытаясь разыскать Доминика, я два месяца провела в Перу. Когда любишь человека, а он пропадает, делаешь все, что в твоих силах, чтобы разыскать его.
Эбби испытала угрызения совести.
– Ваша выставка показала романтику путешествий, – медленно продолжала Розамунда. – Но поверьте мне: в том проклятом месте нет никакой романтики.
– Насколько вы углублялись в джунгли вместе с ним?
– В свой первый приезд, когда я провожала его в экспедицию и когда была сделана эта фотография, я была на самом краю. Но потом я вернулась туда, – сказала она, и голос ее дрогнул – очевидно, воспоминания унесли ее в прошлое. – Доминик пропал через две недели после того, как мы с ним простились. Вначале он через местных индейцев передавал сообщения в Кутуба, к тому же у него была рация, чтобы поддерживать контакт с Мигелем, проводником экспедиции, который находился там же. Но через десять дней связь оборвалась. Мигель послал в джунгли группу на поиски Дома, однако его и след простыл.
Она глотнула чаю из чашки и продолжила рассказ:
– На тот момент я даже не успела вернуться в Лондон. Сообщение от Мигеля о случившемся я получила в номере отеля в Лиме, когда уже собиралась ехать в аэропорт. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что я должна немедленно возвращаться в Кутуба и начинать искать его. Я наняла людей, это был даже не отряд, а, скорее, небольшая армия, и я искала его вместе с ними.
– Как все это происходило? – спросила Эбби, пытаясь представить себе эту картину.
– Это был сущий ад, – сказала Розамунда, и глаза ее заблестели. – Я имею в виду не только моральные мучения, но и физические трудности. Громадные москиты, жалящие тебя сутки напролет, разные насекомые-паразиты, старающиеся проникнуть тебе под кожу, тучи мух, которые непрерывно лезут тебе в глаза, привлеченные влагой. Дорог или хотя бы троп, в нашем понимании этого слова, там нет, так что путь себе приходилось прорубать с помощью мачете. В тех местах очень высокая влажность, так что не было никаких шансов залечить кровавые волдыри на руках и ногах. Но ты, с трудом переставляя ноги, шаг за шагом продвигаешься вперед, утопая в грязи, обдирая руки об острые края листьев и шипы, видя только то, что находится не дальше чем в двух шагах от тебя, и при этом надеясь, что можешь найти что-то, какой-то ответ, даже если ответ этот будет страшным.
Эбби смотрела на пожилую женщину со страхом и благоговением, думая о том, смогла бы она сама совершить нечто подобное ради Ника. Да, сейчас она даже не отвечает на его звонки, не говоря уже о том, что вообще не видит возможности восстановить их отношения. Розамунда описывала невероятные вещи, на которые способны люди ради любви. И все же ее усилия ни к чему не привели.
Эбби переполняли эмоции.
– Так что же, по-вашему, могло с ним случиться? – мягко спросила она.
– Самый очевидный и лежащий на поверхности ответ – его каноэ перевернулось. Для него, путешествующего в одиночку, это имело бы фатальные последствия: он лишался еды и всего снаряжения. Он мог потерять обувь. Звучит несерьезно, но последствия этого могли быть убийственными. Он мог заболеть, мог потерять рассудок, мог заблудиться. Трудно представить, насколько огромен и непроходим этот девственный лес, если вы там не побывали. А еще его могло убить одно из местных племен.
– Но зачем им убивать его?
– Возможно, потому, что он чем-то обидел их, как-то неправильно повел себя, кто знает? – Розамунда вздохнула. – Он взял с собой много разных подарков, потому что знал о такой опасности, но, может быть, этого было недостаточно.
– А вдруг он не умер? Вдруг выжил? – предположила Эбби, которой мучительно хотелось как-то подбодрить эту женщину.
Розамунда Бейли посмотрела на нее. В ее карих глазах были нежность и печаль.
– Он погиб, – сказала Роз таким слабым и ломким голосом, что Эбби едва расслышала ее. – Потому что в противном случае это означало бы, что он не вернулся ко мне, а мы слишком любили друг друга, чтобы я могла позволить себе принять такую версию.
Эбби, чувствуя себя неловко, заерзала на стуле, после чего в комнате повисло тягостное молчание.
– Мисс Бейли, вы сказали, что хотели бы закрыть этот вопрос, даже если ответ будет страшным. Сейчас представляется такая возможность. Вы ведь журналистка. Вы понимаете, что это можно сделать. Вчера я читала ваше интервью, где вы сказали, что стали писать, потому что верили в силу печатного слова.
– Вы хорошо подготовились, – улыбнулась она.
Эбби отвела взгляд в сторону.
– Думаю, что это расследование будет проводиться в любом случае, с моей помощью или без нее, – наконец сказала Розамунда.
– Мы хотим вам помочь, – с чувством сказала Эбби. – Я знаю Эллиота Холла не очень хорошо, но могу сказать, что парень он упорный; если кто-то и может выяснить, что случилось с Домиником, то только он.
– А вы не подумали, что я уже и так сделала все, что только может сделать человек, чтобы узнать правду? – Голос Розамунды сорвался от переполнявших ее эмоций, а в глазах блеснули слезы. – Он умер, Эбби. Доминик мертв. Очень долго я изводила себя различными «как» и «почему», но его не вернешь. На то, чтобы смириться с этой мыслью, у меня ушло много времени, но все же мне пришлось смириться, иначе я сошла бы с ума. И на нынешнем этапе своей жизни я очень сомневаюсь в том, что есть какой-то смысл ворошить прошлое.
Сердце Эбби взволнованно стучало в груди. Ей не хотелось добавлять душевных страданий Розамунде Бейли, однако она просто не могла поверить, что та сдается.
– За окном двадцать первый век. И сейчас в нашем распоряжении новые технологии и гораздо больше ресурсов.
– И что же такого, по-вашему, можете сделать вы, чего была не в состоянии сделать я? – уже более раздраженно бросила Роз.
– Ориентироваться в джунглях, наверное, намного проще в наши дни.
– Даже если и так, я все равно сомневаюсь, что вам удалось бы напасть на след Доминика. От его последнего известного нам местоположения мы прочесывали джунгли в десятках разных направлений и ничего не нашли. Кроме того, неужели вы думаете, что Эллиот Холл ради этого сюжета отправится в Перу? Считайте, что вам крупно повезет, если удастся довезти его до клуба Граучо[36].
Эбби нервно прокашлялась.
– Я знаю, что вы невысокого мнения об отце Эллиота. Но сам Эллиот – нормальный, хороший парень.
– Просто будьте с ним поосторожней, – уже более миролюбиво сказала Розамунда.
Посмотрев на нее, Эбби заметила в глазах женщины материнскую обеспокоенность.
– О нет, нет! Ничего такого, – сказала она, махнув рукой. – Я всего пару месяцев назад рассталась с мужем, и мужчины – это последнее, в чем я сейчас нуждаюсь. Мои отношения с Эллиотом Холлом чисто деловые.
– Эбби, дорогая моя, мы все так говорим.
Глава 15
Такси подъехало к бордюру, и шофер кивнул в сторону открытых ворот и подъездной дорожки, которая, описывая аккуратный полукруг, подходила к самому дому.
– Хотите, чтобы я подъехал к дому?
– Нет, все нормально, – сказала Эбби, наклоняясь вперед и протягивая ему три десятифунтовые купюры. – Дальше мы пешком.
Она подождала, пока Сьюз, неуверенно покачивающаяся на своих пятидюймовых шпильках, отцепится от машины.
– Пешком? – прошипела она. – Да я едва могу стоять на месте.
Эбби захлопнула дверцу такси и решительно взяла подругу под руку.
– Держись за меня, пока мы не доберемся до входной двери. А в следующий раз я напомню тебе, чтобы ты надела кроссовки.
Перед домом Эллиота – а жил он в Барнсе[37] – девушки приостановились, чтобы рассмотреть это впечатляющее жилище – большой особняк в викторианском стиле, отделанный белой штукатуркой. Вдоль тротуара напротив дома по обеим сторонам улицы выстроились дорогие автомобили престижных марок – БМВ, «рендж роверы», «мерседесы».