– В джунгли я с тобой не пойду, если ты категорически против этого. В таких делах ты специалист, и я уважаю твое мнение. Но я полечу с тобой в Перу, потому что есть шанс, что ты больше не вернешься, и я хочу как можно больше времени провести с мужчиной, которого люблю. Это, надеюсь, понятно?
– Прямо скажем, не самый оптимистический взгляд на мою экспедицию.
– Зато это правда. И ты это знаешь, и я это знаю. Поэтому-то ты и хотел, чтобы на следующие выходные мы с тобой поехали в Блэкпул.
– Ну, не совсем так, – улыбнулся он.
– Я уже побывала в Королевском географическом обществе, в посольстве Перу и в Министерстве иностранных дел, – продолжала Розамунда. – Все нужные бумаги уже там. В них я значусь твоим менеджером по логистике.
Он судорожно сглотнул, стараясь держать себя в руках, хотя понимал, что имеет полное право прийти в ярость из-за такого ее самоуправства.
– Ты готова на это ради меня? – наконец спросил он.
– К этому времени ты должен был бы уже понять, что я девушка типа «все или ничего».
– И я действительно понял: ты еще более потрясающая, чем я думал все это время.
– К чему эти сантименты? Я просто защищаю свою инвестицию, закрывая глаза на то, что ты даже не в состоянии приготовить еду, чтобы ее не сжечь.
– Пойдем уже отсюда.
– Погоди, я только доем свою картошку.
Он уже получил счет и, рассчитываясь за их ужин, бросил на стол банкноту в десять шиллингов.
– Куда пойдем?
– Давай просто погуляем, – предложил он и взял ее за руку.
Он молчал, как будто над чем-то напряженно размышлял. Перейдя дорогу возле театра «Олдвич» и избегая шумных улиц Ковент-Гардена, они вышли к реке, и Роз почувствовала, что понемногу стала расслабляться.
– Мост Ватерлоо, – улыбнулась она. – А я помню, что ты сказал мне про это место на нашем с тобой первом свидании.
– Нашем первом свидании?
– В пабе на Примроуз-Хилл. Я, конечно, понимаю, что это было не совсем свидание. Что ты просто хотел поговорить со мной о моей статье, но все же…
– Все правильно. Это было наше первое свидание, – сказал он, сжимая ее руку.
При виде открывшейся им картины у нее перехватило дух. Она училась неподалеку, в Лондонской школе экономики, но этот знакомый еще со студенческих времен пейзаж никогда не переставал изумлять ее. Справа расположилось впечатляющее здание парламента, воодушевляющего символа демократии, а слева высился собор Святого Павла и мерцал огнями вечерний Сити.
На Лондон опускались сумерки, раскрашивая небосвод золотистыми и фиолетовыми полосами, и от захлестнувших эмоций Роз содрогнулась всем телом.
– Мне кажется, что я никогда не испытывала такого возбуждения от ощущения жизни и от того, что она мне обещала, как в тот раз, когда я шла с тобой по мосту Ватерлоо, – тихо сказала она.
Доминик обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Это твои слова, ты тогда сказал это на нашем первом свидании, но только сейчас я по-настоящему поняла, что ты имел в виду, – сказала она, подняв на него глаза.
– Я и сейчас чувствую то же самое. А ты? – сказал он, ткнувшись носом ей в макушку.
Она кивнула, а он, не отпуская ее руку, развернул ее так, что они оказались лицом к лицу. Она думала, что за этим последует поцелуй, однако он вдруг занервничал, и под одним из его серых глаз, которые она так любила, тревожно задергалась жилка.
– Выходи за меня, – сказал он.
Вначале ей показалось, что она ослышалась.
– Я не просто хочу, чтобы ты поехала со мной на Амазонку. Я хочу быть с тобой всегда.
Сердце ее рвалось из груди. Она вдруг начала радостно смеяться, и ветерок, подхватив звук ее смеха, разнес его над рекой.
– Я согласна, – немного успокоившись, наконец сказала она.
Глава 24
Никто особо не удивился, когда Доминик Блейк настоял на проведении вечеринки в честь своей помолвки с Розамундой Бейли. Если умением готовить он действительно похвастаться не мог, то организация хорошей гулянки для сотни ближайших друзей – это как раз был его конек.
Войдя в зал с изящной лепниной на потолке в здании, расположенном в фешенебельном лондонском районе Белгрейвия, Роз тихо охнула. Зал был громадным, со множеством высоченных, практически от пола до потолка, окон на противоположной от входа стене, выходивших на Итон-сквер. Полированный паркетный пол из орехового дерева и элегантная серая мебель в стиле ар-деко придавали ему изысканности и шика. А приняв от какого-то мужчины в смокинге бокал шампанского, она вообще почувствовала себя Одри Хепберн в фильме Билли Уайлдера «Сабрина».
– Был бы этот дом моим, не думаю, что стала бы его кому-то сдавать, – сказала она, с опаской оглядывая зал в поисках хрупких предметов.
– Он принадлежит моему хорошему другу, а они сейчас совсем не бывают в стране, – сказал Доминик, вытаскивая из кармана список гостей и начиная его просматривать.
– А они вообще знают, сколько народу ты сюда пригласил? – спросила Роз, заглядывая через его плечо в длинный перечень имен.
– Все это люди воспитанные и с хорошими манерами, – прошептал он, попивая шампанское из бокала.
– Это мы еще посмотрим, – цинично усмехнулась Роз.
Она была рада, когда появился Джонатон Сомс со своей подругой Михаэлой. Джонатон вручил ей громадный букет роз нежного персикового цвета. Принимая цветы, Роз сказала, что чувствует себя, как кинозвезда на вручении «Оскара», но просила не ожидать от нее благодарственной речи. В зале было много людей, которых она видела впервые, – в основном это были университетские друзья Доминика и его бывшие коллеги по газете, в которой он работал, еще учась в Кембридже.
Сердце у нее оборвалось, когда она увидела Викторию Харборд, тем более что сегодня она выглядела просто сногсшибательно. Роз видела ее в бассейне без косметики и знала, что она красива от природы, но ей казалось, что ради сегодняшнего вечера Виктория сделала все возможное, чтобы быть неотразимой. На ней было шелковое платье изумрудно-зеленого цвета с большим вырезом, открывавшим ее эффектные загорелые плечи, а темно-русые волосы красивыми волнами спадали на спину.
Увидев Роз, она помахала ей рукой и сразу подошла.
– Роз, вы, как всегда, восхитительны. Мне очень нравится ваше платье.
Роз посмотрела на свое синее, прямого силуэта платье, специально купленное по такому случаю. По сравнению с нарядом Виктории оно смотрелось очень буднично и даже убого.
– Как поживаете, Ви?
– Хорошо, спасибо. Слежу за вашими публикациями, читала вашу статью в «Нью-Стейтсмене». Вы действительно считаете, что они могут построить стену через весь Берлин?
– Это пока только слухи. На пресс-конференции это отрицалось, но Восточная Германия определенно хочет остановить утечку мозгов на Запад, и я думаю, что ради этого они готовы предпринять весьма радикальные шаги.
Виктория вздохнула и огляделась, явно не желая продолжать говорить о политике.
– Вам нравится вечеринка? – спросила она, поигрывая кулоном на золотой цепочке. – Должна признаться, я никогда не думала, что у вас до этого дойдет, – добавила она.
– Вы вроде как удивлены, – сухо отозвалась Роз.
– Я не сомневалась, что Доминик вас любит. Просто не думала, что мы когда-нибудь увидим его перед алтарем. Как вам это удалось, черт возьми?
– Ну, поводок мне для этого не понадобился.
– Тогда почему вы летите с ним в Перу?
Роз бросила раздраженный взгляд на Доминика: интересно, о чем еще ее жених делится со своими друзьями?
– Зачем же вы пришли, Виктория, если вы не рады за нас? – наконец спросила она, не в силах больше сдерживать себя.
Виктория успокаивающим жестом коснулась ее руки. Этот трюк Роз видела не раз в кругу друзей Доминика, принадлежащих к высшему обществу. Она подумала, что, наверное, таким штучкам их учат еще в детстве, во всяких крутых школах.
– Роз, вы слишком впечатлительны. Доминик – один из моих старинных друзей. И, разумеется, я рада за вас.
– Но все же вы считаете, что я для него недостаточно хороша, не так ли?
Выражение лица Виктории стало жестким.
– Я думаю, вы ему не пара. Вы слишком разные, – понизив голос, сказала она.
Роз напряглась. Она знала, что такие люди с легкостью могут посеять в вас страх, и не собиралась этого допускать.
– А что со мной не так, Виктория? Во мне слишком много еврейского? Слишком много от рабочего класса? Я слишком своенравная для статусной жены? В каком именно плане я не вполне подпадаю под ваши узкие критерии подходящего материала для женитьбы?
– Мне абсолютно все равно, кто вы такая и откуда приехали, – сказала Виктория, сохраняя спокойствие. – Тони, например, был сыном мясника, родился в трущобах Нью-Йорка, но завоевал положение в обществе, несмотря на свое происхождение.
Она взяла руку Роз в свои ладони, а самоуверенная интонация сменилась озабоченностью:
– Вы возбуждаете Доминика, Роз. Вы сводите его с ума, интригуете его. Вы для него такая же экзотика, как джунгли, и при этом так же знакомы ему, как живущая по соседству девушка; уверяю вас, это чрезвычайно пьянящее сочетание. Но все же вы слишком разные, так что этого недостаточно. Ну вот скажите, вы общаетесь с его друзьями?
– С кем, например?
– С его друзьями! С этими людьми!
– Ну, мы с ними видимся, – сухо ответила она.
– Изредка, время от времени, насколько я знаю.
Роз понимала, что им обеим хорошо известно: происходило такое всего несколько раз.
– Роз, существует разница между союзом противоположностей и несовместимостью партнеров. Доминик разделяет два своих мира, вас и их, потому что знает, что вы не сочетаетесь. Он никогда не откажется от своих друзей, поэтому его решение – разделить вас. Но это не может быть ничем другим, кроме как лишь временным решением. В какой-то момент ему все равно придется выбирать. И даже если он выберет вас – а я подозреваю, что именно так и будет, – какая-то его часть навсегда останется обделенной и недовольной этим. С вашими друзьями, полагаю, произойдет то же самое. Разве им захочется иметь дело с представителем тори в лице Доминика? Конечно же нет, так что, как говорится, «и вместе им не сойтись»