– А кто будет у Хельге? – спросил он.
– Как обычно, – сказал Терье. – Ричард Эксе, Молле, Ёгге, Хеббе. Хьёди. И Фруде, и Йон, и Юмос, и Бьёрн.
– Без девушек?
– Как же, и девушки будут. Думаешь, мы совсем чокнутые?
– И кто же?
– Кристин, Ранди, Катрина, Хильда… Ингер, Эллен, Анна Катрина, Рита, Вибеке… Что, может, ты тоже хочешь?
– Да нет, мы же в другую компанию, – ответил я вместо Яна Видара, прежде чем он успел что-то сказать. – И мы уже здорово опаздываем.
– А вы бы еще поголосовали.
Впереди показались огни аэропорта. За рекой, через которую мы переехали, высился ярко освещенный слаломный трамплин возле школы.
– Ну и как тебе в коммерческом училище, Сусанна? – спросил я.
– Хорошо, – ответила она с переднего сиденья, не меняя напряженной позы. – А у тебя в кафедралке?
– Хорошо, – сказал я.
– Ты ведь вроде в одном классе с Молле? – Терье глянул на меня.
– Точно, – сказал я.
– Так это тот класс, где у вас двадцать шесть девчонок?
– Да.
Он засмеялся:
– В школу небось как на праздник, а?
Впереди у дороги возникла площадка для кемпинга, покрытая снегом и заброшенная, с другой стороны – молельный домик, супермаркет и заправка «Эссо». Небо над крышами домов, теснящихся на склоне, мигало от вспышек ракет. На парковке стоял чурбак, вокруг него собралась компания и запускала в небо светящиеся шары, рассыпавшиеся огненными искрами. По дороге, параллельной нашей, тянулась вереница машин. С другой стороны виднелся пляж. Белый слой льда, покрывавший бухту, метрах в ста от берега пошел черными трещинами.
– А сколько сейчас времени? – спросил Ян Видар.
– Половина десятого.
– Черт! До двенадцати мы и напиться-то не успеем, – сказал Ян Видар.
– Вам к двенадцати надо быть дома?
– Ха-ха, – сказал Ян Видар.
Несколько минут спустя Терье остановился возле автобусной остановки на перекрестке у Тименеса. Мы вылезли из машины и, подхватив свои пакеты, пошли ждать под навесом.
– Автобус у нас был в десять минут девятого? – сказал Ян Видар.
– Именно, – сказал я. – Но вдруг он задерживается?
Мы засмеялись.
– Ну и черт с ним! – сказал я. – Уж теперь-то мы можем выпить по пиву.
Я не умел открывать бутылки зажигалкой и протянул ее Яну Видару. Не говоря ни слова, он, подцепив крышку, открыл две бутылки. Одну подал мне.
– Ух, хорошо, – сказал я, отирая рот тыльной стороной руки. – Можно раздавить еще по парочке, чтобы уж подготовиться как следует.
– Вообще-то у меня ноги задубели, – пожаловался Ян Видар. – А у тебя?
– Вообще-то тоже, – сказал я.
Я приставил бутылку ко рту и заглотнул сколько смог. Когда я ее опустил, там осталось совсем чуть-чуть на донышке. Желудок заполнился пеной и воздухом. Я попробовал рыгнуть, но воздух не выходил, а поднялась только пена и пузырьками выступила на губах.
– Еще одну откроешь? – спросил я.
– Без проблем, – сказал Ян Видар. – Только мы же не собираемся торчать тут весь вечер!
Он сковырнул крышку и протянул мне следующую бутылку. Я приложил ее ко рту и сосредоточенно закрыл глаза. Я выпил полбутылки с гаком за раз. Снова рыгнул пеной.
– Тьфу, зараза! – сказал я. Так быстро пить – хорошего мало. Дорога, возле которой мы ждали, была главной магистралью между городами, и машины по ней так и сновали. Но за те десять минут, что мы тут простояли, проехало всего две, и обе в направлении Лиллесанна.
Под яркими фонарями клубились снежинки. Ветер, став видимым благодаря снежинкам, вздымался и падал волнами, то медленными и как бы протяжными, то крутыми и взвихренными. Ян Видар стучал ногой об ногу – то правой о левую, то левой о правую.
– Ты бы выпил, что ли, – сказал я, опорожнив бутылку и зашвырнув в лес за навесом. – Еще одну! – потребовал я.
– Тебя же вырвет, – сказал Ян Видар. – Уймись!
– Еще чего! – сказал я. – Давай следующую! И так уже скоро десять.
Он открыл новую бутылку и дал ее мне.
– Что будем делать? – сказал он. – Пешком идти – слишком далеко. Автобус ушел. Ни одной попутной машины. Тут даже автомата нет, чтобы кому-нибудь позвонить.
– Наверное, мы тут и помрем, – сказал я.
– Эй! – воскликнул Ян Видар. – Смотри-ка – автобус! Арендальский!
– Шутишь? – сказал я и посмотрел вверх на дорогу.
Ян Видар не шутил. На холм из-за поворота выехал настоящий, большой автобус.
– Давай бросай бутылку, – сказал Ян Видар. – И улыбайся поприветливей!
Он вытянул руку. Автобус мигнул поворотником и остановился, дверь открылась.
– Два до Сёма, – сказал Ян Видар, протягивая водителю сотню.
Я окинул взглядом салон. В нем было темно и совершенно пусто.
– С выпивкой вы пока подождите, – сказал водитель, доставая сдачу. – Договорились?
– Разумеется, – сказал Ян Видар.
Мы сели в середине салона. Ян Видар откинулся на спинку и уперся ногами в щиток, который отгораживал сиденье от двери.
– Красотаааа! – сказал я. – Тепло и здорово.
– М-м-м, – промычал Ян Видар.
Я наклонился и начал развязывать ботинки.
– Ты адрес-то знаешь? – спросил я.
– Где-то на Эльгстиен, – сказал он. – Примерно представляю, куда идти.
Я снял ботинки и растер руками ступни. Когда мы подъехали к заправке самообслуживания, которая стояла там с незапамятных времен и раньше, когда мы еще жили в Арендале и ездили в гости к дедушке с бабушкой, служила нам знаком, что мы приближаемся к Кристиансанну, я успел завязать шнурки, и к тому моменту, когда автобус после поворота подъехал к остановке у моста Вароддбру, был готов к выходу.
– С Новым годом! – крикнул Ян Видар водителю, выскакивая вслед за мной в ночную тьму.
Хотя я проезжал это место сотни раз, но нога моя еще ни разу сюда не ступала, кроме как во сне. Мост Вароддбру был одним из тех мест, которые являлись мне во сне чаще всего. Иногда я видел себя у подножия моста, и тогда его мачта высоко вздымалась у меня над головой, иногда мне снилось, что я по нему иду. Причем ограждение моста иногда исчезало, и мне приходилось, сев на дорогу, искать, за что ухватиться, а иногда мост внезапно проваливался, и я неудержимо соскальзывал ближе к краю. Когда я был меньше, эту функцию в моих снах исполнял мост Трумёйи. Теперь его сменил Вароддбру.
– Мой отец был на его открытии, – сказал я, кивая на мост, когда мы переходили через дорогу.
– Повезло ему, – сказал Ян Видар.
Мы молча потрусили к поселку. Обычно отсюда открывался замечательный вид на Хьевик и на фьорд, который с одной стороны уходил, глубоко вдаваясь в сушу, а с другой тянулся к морю. Но сегодня было темно хоть глаз коли.
– Вроде ветер поулегся? – спросил я через некоторое время.
– Похоже на то, – сказал Ян Видар, оборачиваясь ко мне. – Кстати, пиво-то действует?
Я покачал головой:
– Нисколечки. Так что зря старался.
Вскоре нас обступили дома. Одни – пустые и темные, другие – полные нарядных людей. На некоторых верандах толпился народ, запускающий ракеты. Перед одним домом компания ребятишек размахивала на ветру бенгальскими огнями. У меня снова окоченели ноги. Пальцы свободной руки я сжал в кулак внутри варежки, но теплее им не стало. Было уже близко, как уверял Ян Видар, остановившись на перекрестке.
– Ну, вот и Эльгстиен. Туда наверх Эльгстиен, и туда наверх Эльгстиен. И сюда вниз. И туда вниз. Выбирай! Куда пойдем?
– И все четыре улицы называются Эльгстиен?
– Судя по всему, да. Но которую нам выбрать? Положись на свою женскую интуицию!
Женскую? Почему он так сказал? Он считает, я похож на женщину?
– Что ты имеешь в виду? – спросил я. – С какой стати у меня женская интуиция?
– Да ладно, Карл Уве! Давай говори, куда идти!
Я ткнул пальцем вправо, и мы пошли в ту сторону. Нам нужен был дом тринадцать. На первом доме значился номер двадцать три, на следующем двадцать один, так что мы были на верном пути.
Спустя несколько минут мы подошли к дому. Он был семидесятых годов постройки и выглядел довольно запущенным. Дорожку к дому давно не чистили, и, судя по ведущим к двери следам, там можно было провалиться в снег по колено.
– А как звать хозяина вечеринки? – спросил я, когда мы подошли к двери.
– Ян Ронни, – сказал Ян Видар и нажал на кнопку звонка.
– Ян Ронни? – переспросил я.
– Так его зовут.
Дверь отворилась, на пороге появился, вероятно, хозяин. У него были короткие светлые волосы, прыщи на щеках и переносице, на шее – золотая цепочка, черные джинсы, хлопчатобумажная рубашка в клетку и белые теннисные носки. Он улыбнулся и ткнул Яна Видара пальцем в живот.
– Ян Видар! – произнес он.
– Он самый, – сказал Ян Видар.
– А ты, значит… – продолжал хозяин, указывая пальцем на меня, – Кай Улаф?
– Карл Уве, – поправил я.
– What the fuck[6]. Заходите. Мы уже за столом.
Мы разделись в прихожей и спустились за ним по лестнице в подвальную комнату. Там было пять человек. Они смотрели телевизор. На столе было множество пивных бутылок, плошек с чипсами, сигаретных и табачных пачек. Эйвинн, сидевший на диване в обнимку со своей подружкой Леной, которая училась только в седьмом классе, но была уже такая хорошенькая и дерзкая, что разницы в возрасте никто не замечал, встретил нас улыбкой.
– О, здорово! – сказал он. – Хорошо, что выбрались.
Он познакомил нас с остальными присутствующими. Руне, Йенсом и Эллен. Руне был в девятом классе, Йенс и Эллен в восьмом, а Ян Ронни, двоюродный брат Эйвинна, учился в ремесленном училище на машиниста и механика. Никто из них к празднику не нарядился. Даже белую рубашку не надел.
– Что смотрите? – спросил Ян Видар, садясь на диван. И вынул из пакета бутылку пива. Я остался стоять у стены под низеньким подвальным окошком, закрытым снаружи сугробом.
– Фильм с Брюсом Ли, – сказал Эйвинн. – Он скоро кончится. Но у нас есть еще «Холостяцкая вечеринка» и один фильм про «Грязного Гарри». Да и у Яна Ронни есть кое-что. Что хотите посмотреть? Нам без разницы.