Проверить это можно. Вера достала салфетку, на которую Воронович записала свой телефон и телефон мамы, и набрала номер.
Долго шли гудки, а потом женский голос отозвался:
– Кто это? Говорите быстрее, я на работе.
– Галина Ивановна, меня зовут Вера. Я подруга вашей дочери Каролины и хотела бы…
– Что еще ей надо? – сразу же перебила Галина Ивановна. – Опять небось хвост прищемило, и сразу мне звонить! Я же говорила ей: не звони мне, и так всю личную жизнь мне поломала, а теперь опять…
– Я только хотела…
– Я знать ничего не желаю! Пусть живет как знает, своим умом и на меня не надеется. Я ей в Минск столько денег отправляла, кредиты даже брала… Она обещала мне вернуть с большими процентами. На фига мне ее Париж? Меня ее мужики задолбали с угрозами! И вы мне больше не звоните! – и она бросила трубку.
Похоже было, что Каролина и в самом деле всех провела, но впопыхах дала Вере действующий телефон матери. Или по рассеянности. А может, и по другой причине. Но в Гродно сама Каролина не звонила. А если и звонила, то явно не маме.
Вечером позвонил возмущенный Евдокимов и сказал, что имя спутницы Иноземцева уже полощут в прессе, не Вера ли сообщила журналюгам?
– Ваня, да я бы никогда! – возмутилась Вера. – У тебя в отеле столько людей работает… Кому-нибудь предложили сто баксов, и человек рассказал все что знал.
– Да, все может быть, – вздохнул Евдокимов. – Эх, ведь всех предупредили, чтобы держали рот на замке! Сейчас к Воронович пытаются пробиться, чтобы интервью взять. Городской аппарат в ее номере мы заблокировали…
– Проверь, кому она звонила сегодня при вас, когда попросила свой мобильник.
– Ты и это знаешь?
– Знаю. Как знаю и то, что с матерью Каролина не разговаривала. Я сама дозвонилась до Галины Ивановны, та сказала, что не видела дочь давно и слышать о ней ничего не хочет.
Евдокимов помолчал, а потом признался:
– Лоханулись мы. Самое противное, что дело от нас забирает ФСБ, а девушку решено отпустить, потому что она ничего не знает.
Вера даже слов не нашла от возмущения.
– Это не мое решение, – продолжил Евдокимов. – Я бы еще с ней поработал…
– Но у вас есть водитель автоэвакуатора. Его не удалось разговорить?
– А нет его.
– Как нет?
– Сбежал. Отпустили домой, попросили никуда не выезжать. А он пропал, его жена говорит, что не знает, где он. Вещи все на месте, а мужа нет.
– Вряд ли он успел сменить телефон. Попробуйте найти через оператора. Или через банк. Вдруг он воспользуется банковской картой или позвонит кому-нибудь.
– Дай бог, чтобы живым был, – вздохнул Евдокимов. – Наверняка что-то видел, а теперь испугался, что его уберут как свидетеля.
Закончив разговор с Евдокимовым, Вера задумалась. Она бы никогда не отпустила важных свидетелей, которые будто бы ничего не видели. Под подписку о невыезде – пожалуйста. Хотя водителя можно было бы, даже необходимо было задержать на пару суток. Задержать и поработать с ним. А теперь его ищи-свищи. Она вновь открыла свой ежедневник и записала: «Сомнение девятое – почему так легко отпускают свидетелей?»
И потом, странно получается, что Следственный комитет остается в стороне. И дело даже не в том, что Евдокимов сам опытный следователь: в подчинении у него много настоящих профессионалов и возможности немного иные, чем у ФСБ. Вряд ли у госбезопасности столько информаторов в уголовной среде и такие налаженные связи с полицией.
И Бережная записала в ежедневник: «Сомнение десятое – почему госбезопасность отказывается от совместных действий со Следственным комитетом?»
Она продолжала размышлять, пытаясь найти ответы на свои сомнения. Неужели и в самом деле здесь замешан чей-то политический интерес? Кого-то из высших сфер? Но такого не может быть!
Но если госбезопасность причастна, почему тогда операцию провели так топорно? Понадеялись снять с себя всякое подозрение этой неуклюжестью, чтобы все думали, что убийство совершили бандиты? Но даже в девяностые внаглую и публично убивали банкиров, предпринимателей, самих бандитов, не поделивших что-то между собой, а политиков такого уровня, как Иноземцев, в открытую не убирали никогда.
Вера записала: «Сомнение одиннадцатое – ФСБ?»
И сама поняла, что зашла слишком далеко в своих рассуждениях. Но получается, что круг замкнулся: то, о чем с самого начала рассуждают блогеры в Интернете, о чем шепчутся в курилках и в транспорте, – правда? Убийство известного политика – дело рук ФСБ? Так же, вероятно, думает и полковник Евдокимов – оттого он злится. Но поверить в это невозможно: у ФСБ, разумеется, длинные руки, но не настолько же! Хотя…
Надо разбираться, кто может быть причастен к делу.
Наверняка замешана Каролина Воронович, которая хоть и выглядит девочкой, на самом деле хваткая и беспринципная, к тому же неплохая актриса. Но едва ли она знает все тонкости операции. Кто бы стал посвящать в столь серьезное дело девочку-модель? Узнать бы, кто за ней стоит. Может быть, тот, кто содержал ее в Париже? Кто мог вывести ее на Дезика?
Вера позвонила Окуневу:
– Что-нибудь новое известно про Воронович?
– Да особо ничего, – не обрадовал ее Егорыч. – Нашел ее портфолио. Есть удачные снимки, есть совсем слабые, любительские. В Париже ее снимал профессиональный фотограф, явно очень дорогой. Если ей нечем было расплачиваться, то, смею предположить, она жила с ним, и этот парень готовил ее для дальнейшей работы. Обучал и наставлял, как мне кажется. Но в Париже Воронович прожила недолго.
– Снимков с Иноземцевым нет?
– Ни одного. А ведь он медийное лицо: все его знали и сфотографироваться с ним хотели бы многие. Но она – его девушка – почему-то не захотела.
– Или он не хотел, – предположила Вера.
– У Каролины много фотографий, сделанных в ночных клубах. То она мечтает с коктейлем в руке, то танцует, то позирует на фоне мускулистого стриптизера. Нравится, судя по всему, девочке такая ночная жизнь.
– У Дмитрия Захаровича была личная страничка в социальных сетях? – спросила Вера.
– Нет, но у него свой сайт. Впрочем, там все о политике. Аналитические статьи, рассуждения, советы и предсказания. Писали, судя по всему специалисты, потому что все очень складно. А правил тексты какой-то талантливый человек, потому что читается легко. Подано с юмором, с иронией, с анекдотами на историческую или экономическую тему.
– Возможно, он сам правил.
– А почему тогда Иноземцев так скучно выступал на митингах? Произносит речь с азартом, с пафосом, а скучно. Да потому что тексты для выступлений сочинял совсем другой человек! И еще… Зашел на английскую страничку его сына. Там полно соболезнований от его английских друзей. И ответ самого Филиппа Дмитриевича: «Всем спасибо. Простите, что не могу ответить каждому, на работе, а тут как всегда запарка». Вы представляете, Вера Николаевна, у паренька убили отца, а он спешит на работу? Неужели босс даже не предложил ему в такой тяжелый день отдохнуть?
– Может, у них так принято?
– В Англии, возможно, но я про парня. У него отец погиб! В такой день надо наплевать на любую работу. И как вообще можно думать о работе, если ты любил отца? Вообще, все родственники Иноземцева сейчас отмалчиваются, не дают интервью, на людях не появляются. Зато я насчитал уже пару десятков девиц, которые уверяют, что носят под сердцем ребенка Дмитрия Захаровича.
– Я видела некоторых из них по телевизору. Конечно, врут, но счастливы от того, что их по «ящику» показали. Такие веселые, хотя и пытаются притворяться грустными.
– Чуть не забыл! – рассмеялся Егорыч. – Я ведь теперь в том банке канадском, как у себя дома. И вот решил проверить, есть ли там вклад Иноземцева. И ведь нашел! Не на его фамилию, но деньги перечислялись отсюда, из России, со счетов предприятий, которые он контролировал, переводили на транзитный, а оттуда уже в Канаду. Небольшими траншами, но часто через транзитные фирмы и банки, причем никто не свяжет этот счет с самим Дмитрием Захаровичем. У меня случайно получилось, потому что я был внутри операционной программы банка и просто проверил все переводы, связанные с Россией.
– Ошибки быть не может? – не поверила Бережная.
– Гарантирую. Да и сумма на этом канадском депозите не такая, чтобы очень. Но это по меркам самого Иноземцева, а вот по нашим с вами меркам – огромная сумма. Около тридцати миллионов канадских долларов. Курс канадского доллара по отношению к рублю на треть ниже, чем у его старшего брата, но все равно миллиард триста пятьдесят миллионов рубликов получается. Неплохая заначка, и придумал хорошо. Банк надежный, и даже супернадежный. В Швейцарии держать все деньги смысла нет. И даже не в том дело, что все яйца в одну корзину не складывают, а потому только, что в случае чего могут возникнуть большие проблемы со счетом, вздумай наша прокуратура обвинить Дмитрия Захаровича в коррупции, хищении и связях с какой-нибудь мафией. В американских банках нельзя хранить по определению. Можно и деньги потерять, и в тюрьму сесть. Известны такие случаи. А в Канаде этот фокус у Дмитрия Захаровича наверняка прошел бы. Процентная ставка там, правда, маленькая – менее одного процента годовых, зато надежно.
– Движение было какое-нибудь по счету? – заинтересовалась Вера.
– Только проценты начислялись. Скорее всего, эти деньги он и в самом деле на черный день держал.
– То есть свою партию с этого счета он не финансировал?
– Да я же сказал, что не брал он оттуда ни цента. Я пробежался по некоторых российским банкам, чтобы проверить остальные счета. Нашел кое-что. Но не особо впечатляющие суммы. И отчитывался Иноземцев, если судить по налоговой декларации, за небольшие доходы. Но он торговал акциями, а налог в этом случае платится только с полученной прибыли, и налоговым агентом выступает биржевой брокер. А значит, прибыль можно не показывать вовсе – курс акций ведь постоянно скачет, или можно показывать мизерную прибыль, предварительно договорившись с покупателем о частичном кэше… Не утомил?