– Эй, мужики! Открывайте. Мы за яблоками приехали, Вовка прислал.
Через несколько секунд дверь отворилась, на крыльцо вышел мужчина лет тридцати пяти, закрыл за собой дверь и огляделся.
– Чего ломитесь?
– Так тебе же по-русски сказали: за яблоками. Вовка разрешил собрать и ему привезти. Ему закусывать нечем.
– Ну, собирайте, – сказал мужчина. – Чего в дом-то переться?
– А там мешки лежат. Вовка сказал: возьмите в доме мешки и собирайте.
– Нет там никаких мешков.
– Как нет? Давай мы зайдем, посмотрим.
– Я сам посмотрю.
Мужчина вернулся в дом, прикрыл за собой дверь, слышно было, как он набросил крючок. Прошла минута, другая.
– Нет там никаких мешков, – произнес голос за дверью.
– Как нет?! – возмутились оба оперативника.
– А куда яблоки складывать? – продолжил уже один из них. – По карманам, что ли?
– Ты под кроватью смотрел? – продолжил другой. – Слушай, не финти! Пусти нас, мы мешки найдем, мешать не будем. Не нужна нам твоя баба! Нам бы яблочек собрать. Зря, что ли, два часа сюда по пробкам тащились.
Дверь открылась, тот же мужчина появился на пороге:
– В дом не пущу. Собирайте как хотите. Свои мешки надо иметь.
– Ну что за наглость! – возмутился один из полицейских. – Залез в чужой дом и командует! За это, уважаемый, можем по тыкве тебе дать. – Он обернулся к напарнику: – Слышь, Вася, приехали взять яблоки, а дали по тыкве.
В его кармане прозвенел мобильный. Полицейский достал из кармана аппарат и посмотрел на номер вызывающего.
– О, как раз Вовка! Сейчас он тебе объяснит!
Телефон замолчал, оперативник спрятал его в карман. Посмотрел вдоль дома и увидел, как, сгибаясь под окнами, к ним приближаются двое спецназовцев в черной форме, в бронежилетах и касках.
– Кому ты собирался по тыкве дать? – разозлился мужчина и шагнул из дома. – Ты на кого наехал, сявка?
– Сам ты сявка! Шнырь ты парашный! Да я сам три года чалился и таких, как ты… Давай, выходи-ка один на один – раз такой смелый.
Мужчина обернулся, потом сбежал с крыльца, и сразу же в дверном проеме появился еще один.
Тут же его скрутили спецназовцы. А первого уже прижимали к земле оперативники.
Фролов вместе с бойцами влетел в дом с криком:
– Всем лежать! Руки за голову!
На несколько мгновений все стихло, и вдруг из домика раздался истошный вопль:
– Не подходите! У меня граната! Не подходите! Я всех взорву!..
– Он сорвал чеку! – закричал Фролов. – Всем назад!
Фролов и его ребята успели выскочить из дома до того, как прогремел взрыв.
Отряхнувшись от обломков, Фролов поднялся с земли и заглянул в разрушенный дом.
– Ни фига себе, сходили за яблочками, – прошептал один из оперативников, продолжая лежать.
– Повезло Вовке, – отозвался его напарник. – Компенсацию за свою халупу получит. – И похлопал по спине задержанного: – Ты жив, сявка?
Евдокимов позвонил в Москву и доложил о задержании двоих непосредственных участников покушения на Иноземцева. Признался, что еще одного из убийц взять не удалось, потому что он взорвал себя при задержании.
– Моя недоработка, – посетовал он.
– Ты что, Ваня? – удивился председатель Следственного комитета. – Ты молодец, так быстро все сделал. А главное, смежников опередил. А то они мне уже жаловались на тебя, мол, Евдокимов работать мешает… Взорвал себя, говоришь? Никто из наших не пострадал?
– Ни царапины, вовремя сориентировались.
– Молодцы. Всем объявляю благодарность. Хорошо сработали.
Но сам Евдокимов считал, что хорошего мало. Оба задержанных были ранее судимы и потому отпираться не стали. Только потребовали адвоката. Адвоката привели очень быстро.
Задержанные признались, что согласились за вознаграждение разобраться с каким-то парнем, который насилует девочек. Якобы тот парень заманивает несовершеннолетних к себе домой, накачивает их алкоголем, а потом делает свое грязное дело. Девочки боялись жаловаться, а у насильника большие связи в правоохранительных органах. А потом ему попалась дочка одного мужика, которого знал Колюжный, – их приятеля, взорвавшего себя, и тот попросил наказать. Мужик не шибко богатый, но наскреб на все про все десять тысяч. Калоша поторговался и договорился все устроить за пятнаху…
Они теперь все валили на своего приятеля Колюжного, которого упорно называли Калошей. Мол, Калоша их подбил, наобещал всего, говорил, несчастным девчонкам надо помогать, а то заступиться за них некому… Вроде как и дело благородное, а можно по-легкому бабла срубить.
Задержанных допрашивали по одному, но говорили они совершенно одинаково, словно повторяли выученный текст. Иван Васильевич заглянул в комнату, посмотреть, как со своим делом справляется майор Еремин.
– Значит, вы, гражданин Семочкин, утверждаете, что вам поручили только побить неизвестного вам гражданина? – спросил следователь.
– Говорю, как было. Хотелось по-легкому три тысячи баксов поднять. Калоша ведь нам с Валентином по три штуки пообещал: он даже, это самое, так прямо и сказал: «Можете просто для мебели постоять». А если… Ну всякое же бывает… Типа, если качок окажется, то врежьте ему тоже. Сказал, что можно зубы ему выбить, ребра сломать, по почкам можно бить и по этим… Ну, в пах, одним словом. Но мы даже из машины не выходили. А выстрелов не слышали. И вообще не видели ничего: там же эвакуатор стоял. А потом Калоша пришел и говорит: поехали на дачу, я там рассчитаюсь. То есть нам туда обещали бабки подогнать. Ну, мы приехали в этот домик, забухали немного. А потом эти ваши ввалились… Кто же знал, что у Колюжного граната была? Может, она не его вовсе? Мы-то с Валентином, ну, в смысле, с гражданином Афониным, никакой гранаты не видели. Вы там у себя разберитесь, гражданин следователь, с кем там Калоша повязался, чего он кому наобещался, нас вот под мокруху подставил. А мне ничего шить не надо. Если нарушил чего, то отвечу, а за просто так страдать я не подписывался.
– Продолжайте, – сказал Евдокимов следователю. – Сейчас у Колюжного обыск делают, уже отзвонились и сообщили, что нашли кое-что и его сожительница дает показания на этих двоих.
– Э-э, гражданин начальник! – встрепенулся услышавший последние слова задержанный. – Я не знаю, что эта баба вам лепит, но она врет всегда и постоянно. Я когда к Калоше приходил, даже не раздевался никогда. В куртке и сидел у него. Потому что эта Жанна все из карманов тырит. Домой прихожу, а карманы пустые: был жетон на метро, а теперь нет. Про деньги и сигареты вообще не говорю…
Обыск в квартире, где проживал Колюжный, и в самом деле дал неожиданные результаты. Почти сразу под кухонной тумбой, где стояло мусорное ведро, обнаружились пачки стодолларовых банкнот, перетянутых тонкими разноцветными резиночками. Когда их стали вытаскивать, лицо хозяйки изменилось.
– Ваши деньги? – спросил один из оперативников, производящих обыск.
Хозяйка квартиры кивнула, проглотила слюну и вдруг всплеснула руками:
– Так вот же они! А я их столько времени искала! Везде смотрела и не нашла. Уже подумала, что украли. Ну слава богу! Спасибо вам, товарищи полицейские, от голодной смерти спасли сиротинушку. А то уже не знала, как дальше и жить – хлеба купить не на что и, опять же, лекарства требуются.
Пачек было восемнадцать. Еще одна неполная обнаружилась в сумочке сожительницы Колюжного, а в шкафу висела новенькая норковая шуба и друг на друге лежали три коробки с дорогими зимними сапогами. В холодильник были свалены палки сырокопченых колбас, баночки с красной икрой, шпротами, плавленые сырки и восемь бутылок портвейна «777».
Деньги разложили на столе, переписывать номера купюр не стали, просто засняли на видеокамеру, а потом еще сфотографировали.
– Вы чего, унести это хотите? – заволновалась женщина.
– Изъятие производится по протоколу. Деньги ведь не ваши.
– Как это не мои? А чьи же? В моем доме, значит, мои. Я, может, всю жизнь вкалывала, горбатилась на трех работах, откладывала на черный день, а вы…
– Трудовую книжку покажите, – попросил оперативник.
Выяснилось, что хозяйка квартиры уже девять лет нигде не работает.
– Ну не работаю официально, – призналась она. – Не хожу я во все эти офисы. Там все равно много не заработаешь. Я заработала эти деньги как женщина. Признаюсь вам, господа полицейские, как на духу: я все эти годы трудилась проституткой на трассе. Калоша ведь в последний раз на шесть с половиной лет присел, а мне каково без мужика? Не с голоду же помирать! Вот и пришлось забыть про гордость и стыд свой, выйти на трассу: обслуживать там дальнобойщиков и всех проезжающих. Вот сосед подтвердить может.
– Я-то чего? – удивился сосед, которого пригласили понятым. – Я по трассам не езжу, у меня и машины-то нет. А то, что она, мягко говоря, проститутка, подтверждаю. К ней все время шастают бомжи и мигранты разные.
– Что ты врешь?! – возмутилась сожительница Колюжного. – У меня приличные гости. Студенты бывали из Конго. Потом ихний дипломат как-то заходил, обещал даже подарок привезти: говорящего попугая или черепаху…
– Тоже говорящую, – усмехнулся сосед.
Тут женщина увидела, как полицейские упаковывают деньги.
– Вы это чего? Обалдели? Это мои деньги!
И бросилась на оперативника, расцарапала ему лицо, хотела укусить. А когда ее оттащили, пнула соседа и стала плевать во всех сразу:
– Сволочи! Гады! Отдайте! Это мое! Помогите! Грабят!
Майор Еремин допрашивал второго подозреваемого, и тот делал вид, что не понимает, что ему инкриминируют.
– Господин следователь, я признаю, что мой знакомый Колюжный пригласил меня помочь разобраться с педофилом, про которого он мне сообщил. Что у него, в смысле у педофила, большие связи во властных структурах и потому ему сходят с рук все злодеяния. Такое ведь бывает иногда, когда наши правоохранительные органы не дорабатывают из-за огромного объема своей нужной людям работы. Я согласился пойти с ним, но с тем только, чтобы удержать Калошу, то есть Колюжного, от самосуда, потому что участвовать в расправе я не планировал. Сейчас вы пытаетесь меня убедить, что он кого-то убил. А я откуда знаю, кого он там убил? Я в машине сидел, и мы с другом моим, помывочнойСаней Семочкиным, как раз говорили, что зря мы согласились, потому что неправильно все это. Если этот педофил кого-то там отпедофилил, мягко говоря, то этим должны заниматься правоохранительные органы. На худой конец, пресса и разные СМИ…