– Хочу, – признался Иван Васильевич.
– Я тоже должен присутствовать.
– Отдыхайте, товарищ Кожемякин, – посоветовал Евдокимов. – Вы же и так в курсе всего, что у нас в управлении происходит.
– И все-таки…
– До свидания.
Но едва полковник Евдокимов вошел в приемную, то сразу увидел Кожемякина. Фээсбэшник поднялся из кресла и шагнул навстречу:
– Что вы такой невеселый, Иван Васильевич?
– Да ночью таракан приснился, и я все думаю, к чему бы это.
– Не надо так, – поморщился Кожемякин. – Мы вас ценим, и про ваше остроумие нам тоже хорошо известно. Но нельзя же так! Ведь одно дело делаем.
Евдокимов открыл дверь кабинета, но остановился на пороге, не пропуская нежеланного гостя.
– Мы же встречу на утро назначили. Так что завтра милости прошу.
– А если вам из Москвы позвонит председатель Следственного комитета и разрешит мне присутствовать при разговоре со свидетелем?
– Вот когда позвонит…
Евдокимов попытался закрыть дверь, но Кожемякин не дал:
– И все-таки давайте согласуем наши действия…
– Хорошо, – сдался Евдокимов и пропустил настойчивого гостя в свой кабинет.
Затем подошел к своему столу и, усаживаясь в кресло, спросил:
– Тогда, чтобы не откладывать в долгий ящик, скажите мне, товарищ полковник, как получилось, что Иноземцева вообще убили в нашем городе? Странно, конечно, что он был без своей личной охраны, но ваше ведомство наверняка осуществляло за ним наружное наблюдение.
– Я не могу ответить на этот вопрос, – быстро ответил Кожемякин.
– О чем тогда с вами вообще разговаривать, если вы не желаете отвечать на самые простые вопросы, ответы на которые известны и ребенку? Вы следили за ним, но его застрелили. Как это вообще могло произойти?
Кожемякин нахмурился, помолчал какое-то время и проговорил:
– Его вели двое. И надо сказать, оба не новички. Один следовал за Дмитрием Захаровичем на своих двоих, второй – на машине. Время от времени они менялись. Один даже на «Щелкунчике» побывал. Потом они ждали, когда Иноземцев с барышней выйдут из ирландского паба. Последовали за ними в сторону площади Труда. Наш сотрудник шел за ними, вдруг Иноземцев с девушкой развернулись и пошли ему навстречу. Не разворачиваться же было и ему? Улочка совсем пустая была. Наш сотрудник спокойно дошел до площади. Машина уже стояла на светофоре, потом машина повернула. Но, как вы помните, площадь Труда – с односторонним движением, и в обратную сторону надо двигаться по набережной Крюкова канала, потом поворот налево и въезд на Поцелуев мост. Наш автомобиль пропустил встречный поток транспорта, потом остановился у газона на набережной канала. Сотрудники поменялись местами. Тот, что пешком шел, сел за руль, а второй рядом. Когда они подъехали к повороту, там уже стояло несколько машин. Прошло всего минут пять, может, даже меньше, как Иноземцев выскользнул из-под наблюдения. Короче говоря, в это самое время его и убили. Когда наши выбежали на мост, то увидели лежащее тело. Убийц и машины, на которой они прибыли, уже не было. Один сотрудник вернулся в машину, доложил и начал преследование, к сожалению, неудачное – преступники уже свернули в переулок Якубовича, а потом спрятались во дворе. Второй сотрудник забрался в кабину автоэвакуатора…
– Понятно, – кивнул Евдокимов. – Только народ считает, что это…
– Знаю, что говорят в народе, – поморщился Кожемякин. – На заборах тоже много чего пишут. Но, во‑первых, говорит об этом не весь народ, а во‑вторых, даже у тех, кто распространяет подобные слухи, никаких фактов, подтверждающих участие госслужбы, нет. Даже наоборот, факты говорят о том, что покушение было совершено абсолютно не профессионально, исполнено людьми, которые никогда раньше этого не делали.
– Колюжный сидел как раз за убийство, – напомнил Евдокимов.
– Бытовуха, помывочнойвы же знаете, – отмахнулся Кожемякин. – После совместной попойки с приятелем повздорили, что-то не поделив. Один схватился за нож, второй – за молоток. Не мог же Калоша переквалифицироваться из хулигана и уличного грабителя, кем он был до своей последней отсидки, в профессионального киллера, который вдруг получает заказ и даже аванс в пару сотен тысяч долларов? Убивает запросто Иноземцева, бросает пистолет в воду, когда мог успеть избавиться от него в другом месте… На отстрелянных гильзах нет его отпечатков, словно пистолет заряжал не он, а кто-то другой. Вам это не кажется странным?
– Очень даже кажется, мне и Бережная об этом говорила.
– Кстати, о ней, – оживился Кожемякин. – В нашей конторе Веру Бережную уважают, конечно, за героическое прошлое, но сейчас она лезет не в свою тему. Вы уж передайте ей, что, если будет путаться под ногами, у ее конторы возникнут проблемы с лицензированием. Закроют ее. И что тогда? Сотрудники ее останутся без работы. Один мужичок там, правда, прелюбопытный имеется. Мы его у себя пристроим.
– Окунев, – догадался Иван Васильевич. – Не пойдет он к вам.
– А куда он денется! Мы умеем убеждать.
В дверь постучали, на пороге появился оперативник, который ездил во Всеволожск за водителем автоэвакуатора:
– Товарищ полковник, свидетель Белых доставлен.
– Давай его в кабинет Еремина. Хотя погоди. Бери Еремина, и заводите свидетеля ко мне. У меня посолиднее будет. И еще… В доме, где Колюжный взорвал себя, вы хорошо все посмотрели? Все перевернули?
– Конечно. Но там после взрыва все вверх дном. Но мы даже доски пола подняли, там керамзит был засыпан для утепления – и в нем порылись. Ничего не нашли.
Оперативник вышел.
– Так мы все решили. Я останусь? – спросил Кожемякин.
– Нет, – решительно ответил Евдокимов.
– А если вам позвонит председатель Следственного комитета?
– Говорили уж… Товарищ полковник, вы меня уговариваете, как девочку, которая поломается, но согласится, чтобы успеть выспаться и не опоздать в школу. – Он вздохнул: – Впрочем, вы же все равно ведь затребуете материалы допроса. Оставайтесь.
– Материалы запросим в любом случае. Но спасибо за содействие, – улыбнулся Кожемякин и посмотрел на портрет президента, висящий на стене над спинкой кресла Евдокимова. – В вашем кабинете, конечно, посолиднее будет, чем у Еремина. У него, вероятно, нет никакой наглядной агитации.
– У Еремина как раз с этим все в порядке. На всех стенах плакаты с портретами и надписью: «Объявлены в розыск».
– Вы в курсе, что на телефон водителя эвакуатора за семнадцать минут до преступления был сделан звонок с номера Абдуллы Фатихова? – вновь перешел к делу фээсбэшник.
Иван Васильевич кивнул.
В кабинет вошел майор Еремин и обратился к Евдокимову:
– Разрешите заводить, товарищ полковник?
Тут же в кабинет зашел мужчина лет сорока. И сразу вздохнул, давая понять, что он все осознал и теперь раскаивается.
– Алексей Кимович Белых, – улыбнулся Евдокимов. – Что же вы от нас прячетесь?
– Да я сам пришел, как видите. – свидетель вспомнил, как было на самом деле, и снова вздохнул: – То есть меня привезли.
– Я – начальник городского управления Следственного комитета России полковник юстиции Евдокимов, а это мой коллега из ФСБ – полковник Кожемякин. Вы не против, если он будет присутствовать при нашей беседе?
Белых напрягся:
– Буду против, если можно.
Иван Васильевич посмотрел на майора Еремина:
– Ты записываешь? – И снова переключился на свидетеля: – Почему вы против того, чтобы полковник ФСБ Кожемякин присутствовал при нашем разговоре?
– Да я не против того, чтобы именно он присутствовал. Я против того, чтобы ФСБ вообще… Ну вы понимаете.
– Нет, – ответил Евдокимов. – Объясните.
– Ну, как почему? Я тогда в кабине сидел, когда это произошло, а тут ко мне один мужик запрыгнул, показал удостоверение, кричать начал, что пристрелит на месте…
– Погодите, – остановил его Иван Васильевич. – Давайте по порядку. Как вы вообще оказались на Поцелуевом мосту?
– Как оказался… Позвонила диспетчер и спросила, где нахожусь. Я ответил, что на Васькином острове. Она мне заказ передала, дескать, забрать в промзоне на Уральской внедорожник. Я подъехал к этой стоянке. Там меня ждал человек в серой или в черной замшевой куртке, в бейсболке. Он показал на «Шевроле Тахо».
– Документы на машину он вам предъявил?
– Он сказал, чтобы я грузил, а он принесет их из машины. У него там стояла другая машина.
– Марка машины? Модель, цвет? Номер запомнили?
– Не видел номер. Серый или светло-синий хетчбэк. Может быть, «Тойота». Но я не уверен. Машина стояла достаточно далеко и в тени. А это уже ночь практически была. Если честно, я не приглядывался. Потом этот мужчина подошел и сказал, что, скорее всего, оставил документы в другой куртке, а куртка дома. Я везти не захотел, но он такой настойчивый…
– Предложил двойной тариф? – подсказал Евдокимов.
– При чем тут это? Ну да, так и было. Он сказал, что пригнал машину на ремонт. Двигатель у «тахо» не заводится, а здесь электрика сейчас нет, вроде того, что в отпуске электрик. Этот мужчина в куртке и бейсболке решил в другой ремонт перевезти автомобиль. Сказал, что в Адмиралтейском районе, неподалеку от Поцелуева моста. С моста свернуть направо, и там автосервис будет. Мы поехали, сначала я видел, как он за мной шел, а потом машина его отстала. Я позвонил, он сказал, что его ГИБДД тормознула. Мол, разберется с ними и подскочит. Ну, я на мост въехал, а с него направо помывочнойну никак не повернуть. Там и мостик узенький, и поворот тоже. Мне не вписаться. Нет, если задом сдать влево, выруливать и по большому радиусу, можно, конечно, но я решил дождаться хозяина тачки и все-таки вместе добираться. Я же не знаю, куда ехать. А если бы я съехал и встал, то вообще бы набережную перекрыл. Решил на мосту дожидаться, там меня хоть объехать можно. Достал телефон, куда у меня фильмы скачаны, надел наушники. Привычка – чтобы шум за кабиной не мешал. У нас ведь не постоянные заказы, помывочнойиной раз полдня приходится ждать, когда вызов придет… Я ждал хозяина внедорожника, смотрел фильм. Сколько времени прошло – не знаю. Только услышал «бах-бах-бах-бах», сначала не понял, что происходит. Снял наушники, посмотрел за окно и не увидел ничего. Потом придвинулся вправо и заметил, что мужчина лежит, а рядом девушка… Ну не то чтобы рядом, она шагах в трех стояла.