Генерал Алексеев вздохнул и продолжил:
– Сам не знаю, почему я не остановил его тогда. Сказал только: «Будь осторожен». Вы не можете представить, но тогда все было иное: страна рушилась, всеобщий дефицит, кем-то спланированный, кооператоры, «челноки», бандиты… Ведомство мое было в полной растерянности, а кто-то пошел в услужение новой силе. Я не стал останавливать Федю. Вот так он стал убийцей. Не знаю, что он испытывал, убивая бандитов, скорее всего, ничего. Работа как работа. Он считал, что помогает людям… Хотя до людей ему не было никакого дела. Он помогал мне и был рад оказаться нужным. Он в одиночку навел порядок. Может, и не в одиночку, но мне о его помощниках ничего не известно. Знаю только, что среди водителей он сам выбрал бригадиров, которые собирали плату за проезд в том размере, который, по мнению Феди, устроил бы государство, если бы оно занималось всем этим. Сначала он отправлял переводы куда-то…
– Как герой фильма «Берегись автомобиля»? – усмехнулся Евдокимов.
– Именно так, но потом понял бесперспективность этой затеи. Руководители детских домов и домов престарелых вдруг стали покупать себе «Мерседесы» и коттеджи. Федя перестал заниматься благотворительностью, начал копить. Он открывал счета, складывал наличность где-то. Ну вы помните то время… Верочка едва ли. Но вы, товарищ полковник, застали те времена?
– Пацаном был, но помню прекрасно.
– Так вот, – продолжил Алексеев, – я думаю, он скопил многие и многие миллионы рублей, которые в один момент сгорели. Ведь какая инфляция была. Тот же доллар, на черном рынке стоящий десятку, стал стоить шесть тысяч уже официально. Но Федю это не волновало. Какие-то остатки своих накоплений он сохранил и принес мне. Принес валюту, которая у него была, правда, не в таких количествах, как рубли. Я разделил с ним эти деньги. Потом меня перевели в Питер, а он остался в Белоруссии. Я приезжал к нему часто. Мы ходили на рыбалку, на охоту, но охотиться он не любил, ему жалко было убивать животных. Федя менялся, становился другим, стал даже мудрым каким-то. Он никогда не распространялся на общие темы, но, когда я интересовался его мнением по какому-нибудь вопросу, отвечал не только точно, но и в двух словах объяснял свой ответ. Я неожиданно узнал, что он пристрастился к чтению, покупает книги. И меня поразили его предпочтения: Диккенс, Ремарк, Иммануил Кант, Джеральд Даррел… Потом он выучил английский и смог общаться на нем весьма сносно, польский он тоже знал немного, белорусский в совершенстве.
– Это все чрезвычайно интересно, – перебила Вера. – Но нам бы хотелось узнать что-либо конкретное об убийстве Иноземцева.
– Конечно, – кивнул генерал. – Я расскажу. Год назад, когда я лег на обследование, мне сразу поставили диагноз и сказали, что жить осталось год или год с небольшим. Я решил этот год прожить с пользой для общества.
– То есть вы посчитали убийство Иноземцева благом для общества?
– Убийство благом быть не может. Разве что убийство диктатора, каковым Иноземцев, конечно, не являлся. Но вреда он принес немало, а мог бы принести еще больше. И я принял решение…
– Простите, но я не верю, – усмехнулась Вера. – Вы могли организовать это преступление, могли найти исполнителей. Могли попросить вашего друга-эксперта, чтобы он договорился со своими коллегами…
– Совершенно верно.
– Но вы не заказчик. В деле задействованы крупные суммы, которыми вы не располагали.
– Но вы же не можете говорить об этом с уверенностью, – возразил генерал.
– Могу. Мне известны ваши доходы и ваши траты. На что вы тратили деньги, тоже известно. На дочь-вдову и внуков.
Алексеев посмотрел в окно, потом кивнул.
– Мне осталось совсем немного, – наконец произнес он. – Врачи говорят, это может наступить в любой момент.
– Нам они тоже это сказали, – подтвердил Евдокимов. – Но неужели вы собираетесь унести эту тайну с собой? Оскара, то есть Федора, больше нет. Кстати, а почему он назвался Оскаром?
– Так Федю называли дома, когда он был совсем маленьким. Мои родители смотрели старый фильм по телевизору. Фильм так и назывался: «Оскар». Там еще играл популярный французский комик Луи де Фюнес. И вдруг мои родители заметили, что малыш внимательно следит за экраном. А до этого он не реагировал ни на какой фильм. А тут оторваться не мог. Смотрел и смеялся. Потом уже, когда окликали Федю, говорили «Оскар!», он начинал смеяться и размахивать ручонками. Прозвище приклеилось и нравилось ему. Я даже, когда звонил ему в Белоруссию, говорил всегда: «Привет, Оскар!»
– Так кто заказчик, который дал вам деньги на организацию? – спросила Вера Бережная.
– Анонимный источник. Мне позвонили, сказали, что знают о моей болезни, знают, что моя дочь после гибели мужа немного не в себе, внуки, которые еще пацаны, в сущности, заботятся о ней, а повзрослеют они, заведут собственные семьи, кто будет за ней следить? А состояние депрессии, в котором она находится, обычно сменяется состоянием глубокой депрессии. Короче, мне предложили пять миллионов долларов. Если честно, то колебался я недолго. Будь это не Иноземцев, а другой, отказался бы. Но я знаю про него многое такое, что жалости к нему у меня никакой. Вызвал Федю. Рассказал ему обо всем, он, естественно, сразу согласился. Я связался с заказчиком.
– Телефонный номер у вас сохранился?
– Сохранился, только уже его нет. То есть цифры есть, но абонента там нет и не было никогда. В общем, получил я всю сумму полностью, все пять миллионов. Показал Федору, спросил, сколько ему нужно на организацию. Он взял миллион и сказал, что это с запасом. Насколько я знаю дело, Федя двести тысяч заплатил Колюжному, который привлек своих знакомых, столько же потратил на эту девочку. Она хотела квартиру в Париже, но мой брат посчитал, что можно обойтись без лишних трат, и приобрел для нее квартиру в Минске, а потом хороший дом в Гродно. Сказал, что Париж сейчас не самое безопасное место для проживания.
– Как он познакомился с Колюжным и Фатиховым?
– С Фатиховым – в Белоруссии, где тот хотел обосноваться. На Фатихова там напали, кстати, хотели избить, а Федя проходил мимо и вступился. Я думаю, Фатихов был поражен тем, что увидел. Федор привел Абдуллу к себе, а поскольку я уже к тому времени переговорил с Федей, то Фатихову было предложено поучаствовать. Поначалу Абдулла должен был стать исполнителем, но он слишком часто интересовался, сколько всего денег будет и в надежном ли месте все сейчас хранится, где это место. Федя понял, что того на самом деле интересует. Он же не дурак был, разговорил Фатихова, тот признался, что сотрудничает с ГРУ, и надеялся, что сможет положиться на своих кураторов. Но этим подписал себе приговор. А Колюжный, по идее, не нужен был вовсе. Оскар сделал бы все и сам в лучшем виде, но я попросил, чтобы исключить всякую возможность того, что следствие сможет заподозрить его или меня. Федор знал, что деньги предназначены для его племянницы, о которой он поклялся мне заботиться. А Колюжного он засек в магазине, по наколке на пальце – перстень убийцы. Шел за ним, Колюжный почуял слежку, завел за какие-то гаражи и попытался напасть с ножом. Оскар, конечно, нож отобрал и себе оставил. Вы понимаете, о какой заточке я говорю. Когда Калоша отдышался, Федя сказал, что есть работа, за которую можно получить двести штук. Колюжный обрадовался, спросил только: «Кого надо валить?» И рассказал про себя, что якобы имел опыт: будто бы зарезал одного по заказу и обустроил это как бытовуху. И будто бы на зоне замочил стукача. Я проверил последнюю информацию: такой случай действительно был. Только кто убил тогда, Калоша или кто-то иной, мне подтвердить, естественно, не могли. Потом Федя съездил в лес с Колюжным, проверил, насколько тот умеет стрелять. И посоветовал валить объект с трех шагов.
– Роль Каролины в чем заключалась?
– Она обязана была сообщать обо всех планах Иноземцева. Она же и сообщила, что тот собирается в Санкт-Петербург, и мы приняли решение провести акцию именно здесь, где я мог как-то прикрыть и контролировать расследование.
– Вы предложили убрать Кожемякина?
– Нет. Просто сообщил Феде, что есть такой въедливый полковник ФСБ, который занимается этим делом и уже подбирается ко мне. Мы тогда с ним ужинали, и мне показалось, что он даже не воспринял то, что я ему сказал.
Генерал вздохнул и посмотрел на Евдокимова:
– Поверьте, меня известие о гибели Сергея Константиновича тоже расстроило.
– Вы, как профессор Франкенштейн, утратили власть над созданным вами монстром, – сказала Вера.
– Пусть будет так, – согласился генерал Алексеев. – Но Федя не был моим творением, он был мне братом – разумным, заботливым. Но у него не было понятия о добре или зле. То есть они были, конечно, но это были его понятия. Добром он считал то, что приносит мне пользу, а то, что мне вредит, – это зло. Потом, собаки же всегда чувствуют плохих людей, а за ним готова была бежать, повизгивая, любая, даже самая злобная шавка.
– Его подобрала и спасла ему жизнь овчарка? – спросил Евдокимов.
– Можно сказать, овчарка, – подтвердил генерал. – Брошенная и преданная людьми, но именно она научила Федю быть преданным и благодарным. Вы правы, у него был характер именно умного и хорошо дрессированного сторожевого пса. Когда собака, спасшая его, умерла, родители ее похоронили, а Федя часто ходил на ее могилу. И потом ездил иногда, чтобы посидеть на ее могиле. А путь туда не близкий – уже другое государство.
– Кого еще привлек ваш брат к этой операции? – спросил Евдокимов. – Дело в том, что вчера в своем доме была застрелена Каролина Воронович.
– Которая сменила даже имя и фамилию, надеясь обмануть судьбу, – дополнила Вера.
– Как? – не поверил Алексеев. – Этого быть не может! Феди нет, а кроме меня, никто и не знал. Но поверьте, я ничего не имел против этой девочки. Она выполнила свою работу, у нее теперь есть дом…
– Только жизнь у нее забрали. Или вы что-то недоговариваете, или же вас самого просто использовали. Кто-то внимательно наблюдал за вашими действиями. Если ваши слова о заказчике не выдумка, то ему невыгодно оставлять в живых тех, кто может выдать его тайну. Ни вашего брата, ни Каролину Воронович, ни вас…