– Да я и так скоро… Вам же известно. И ему наверняка тоже. Что же касается полученных мною денег, то осталось ровно четыре миллиона. Можете их забрать, они в моей квартире.
– Пусть там пока и остаются, – сказал Евдокимов. – Кстати, они новыми купюрами?
Алексеев кивнул:
– Новые пачки, только без банковской ленты со штампом банка, чтобы не смогли установить происхождение. Лежат в коробке от пылесоса – сорок килограммов денег.
– Как вам их передали?
– Очень просто. Попросили подъехать к гипермаркету и встать на парковке. Позади припарковался другой автомобиль, открыли багажник моей машины, выгрузили туда пять пакетов, упакованных в плотную оберточную бумагу. Я оставался за рулем, не смотрел назад, как меня и просили. Успел заметить только марку машины – «УАЗ Патриот». А человек, который положил в мою машину пакеты, был в камуфляже, но не в военном, а как у охотника, а еще черные очки и кепка. Все, что я видел.
В палату вошел врач, посмотрел на пациента, а потом обратился к посетителям:
– Время, господа. Вы просили всего пятнадцать минут, а прошло уже более получаса. Александра Никодимовича ждут процедуры, да и силы у него уже не те, что в молодости. Не так ли, товарищ генерал-майор?
– Так точно, – ответил Алексеев. – Но хотелось бы еще пожить немножко.
Генерал поднялся, направился к двери, но перед тем, как выйти в коридор, пропустил вперед посетителей.
– Прощайте, – произнес он. – Искренне желаю удачи и вообще здравствовать как можно дольше.
На парковке возле клиники машины полковника Евдокимова и Веры стояли рядом. Но прежде чем сесть в свой служебный автомобиль, Евдокимов спросил:
– Так что будем делать с генеральскими деньгами?
– Тебе решать, – пожала она плечами. – Хочешь, оформляй изъятие.
– Нужны понятые. Протокол, то да се. Позор для Алексеева. Столько лет он верой и правдой. А теперь и внуки его проклянут.
– Он сам знал, на что шел.
– Может, ты как-то решишь этот вопрос? С дочкой его договоришься. Скажешь, что это служебные деньги, которые собирали ему на операцию, а теперь надо вернуть в бюджет.
– Она отдаст без вопросов. Но с ней самой что будет? Я проверила накопления Алексеева. Средств на два-три года ей хватит на сиделку и на лекарства. А потом что?
– Я думаю, что коллеги генерала Алексеева о ней позаботятся.
– Ты уверен? – недоверчиво спросила Вера.
Иван Васильевич посмотрел на окна клиники и промолчал.
– Хорошо, – согласилась Вера. – Я подумаю, как это лучше сделать.
Они попрощались. Иван Васильевич сел в свой автомобиль и уехал. А она постояла немного, потом так же, как Евдокимов, посмотрела на верхний этаж клиники, на окно, за которым была палата генерала. Ей показалось, что кто-то смотрел на нее сверху, но ничего не было видно.
Вера села за руль, завела двигатель, но, прежде чем тронуться с места, набрала номер Ильи Подольского:
– Как дела?
– Ждем вас, – ответил ее заместитель по финансовым вопросам. – Только что Егорыч доложил, что депозит в Канадском банке обнулен.
Труднее всего оказалось уговорить Окунева на эту поездку. Сначала Егорыч заявил, что у него морская болезнь, но это была заведомая отговорка: Вера прекрасно помнила, что Егорычу даже понравилось путешествие на катере по Ладожскому озеру. Потом он начал отговариваться тем, что у него срочная работа – будто бы ему в голову пришла идея о создании системы дезориентирования запущенных баллистических ракет.
– Вернешься к своей идее чуть позже, – сказала Вера. – К тому же ты всегда можешь размышлять об этом по дороге.
Потом Егорыч пожаловался, что в любом аэропорту мира он может быть задержан как хакер, взламывающий сайты американских государственных и правительственных учреждений.
– Сделаем тебе другой паспорт, – пообещала Вера. – Но если ты сможешь отсюда перехватывать все исходящие телефонные звонки из указанной мною точки, то оставайся.
– Я подумаю, – пообещал Окунев.
Думал он сутки, а потом признался, что обеспечить такой перехват не может. Но тут же назвал маршрут, которым можно воспользоваться:
– В Рим или Неаполь не летим. Закажем яхту на Кипре, летим до Ларнаки, а там…
– А я разве предлагала что-то иное? – удивилась Вера. – Только полетим не в Ларнаку, а в Пафос. Так проще, там возьмем напрокат яхту с экипажем. Расстояние от пафоса до Капри – тысяча семьдесят миль, помывочнойпройдем его часов за тридцать.
Заказывать яхту не пришлось: банк, с которым недавно заключили договор, предложил им свою, которую им оставил в залог один олигарх, сбежавший в Англию на самолете. Вице-президент банка, который в свое время при знакомстве с Егорычем был поражен одинаковостью их пиджаков, расхваливал это морское чудо, доставшееся им почти за гроши, восхищался комфортабельностью. Правда, признался, что сам ни разу не бывал на борту этой яхты.
Яхта была рассчитана на дюжину пассажиров, а Вера предполагала отправиться в европейскую командировку с тремя сотрудниками. Она предложила поплавать на яхте и искупаться в Средиземном море Рите Евдокимовой. Та сначала согласилась с радостью, а потом с грустью отказалась, сославшись на то, что не может оставить одного Ивана Васильевича, которому опять придется есть пельмени на кухне, и в одиночестве.
До Пафоса долетели без приключений. Яхта уже ждала в порту. Егорыч долго выбирал каюту: ему понравились все, хотя он и признался, что больше всего на свете ненавидит роскошь. Потом все-таки решил расположиться в каюте, в которой беглый олигарх планировал обустроить свой кабинет, а потому там нашлось место барной стойке, большому телевизионному экрану и ванне-джакузи со светомузыкой.
– Тяжелая у них работа, – признал Окунев. – Теперь понятно, почему олигархи, чуть что, помывочнойсразу записываются в политэмигранты и бегут на остров Капри. Ленин тоже на Капри жил, и рыбаки тамошние прозвали его «синьор Динь-Динь», а потом приставали к Горькому: «Поймал ли царь синьора Динь-Динь?» А Горький им отвечал: «Спокойно, ребята, в России давно уже нет царя, и потому я здесь с вами». Я, когда в школе узнал про это, думать сразу начал, что там хорошего на этом острове, раз туда всех тянет жить? Ладно бы там жили одни политики вроде Черчилля с Эйзенхауэром или писатели разных стран, но ведь и наших туда тянет! Про Тургенева и Леонида Андреева умолчу, а что там делали Паустовский, к примеру, с Новиковым-Прибоем?
– Ты почему вдруг таким занудой стал? – удивилась Бережная.
– Да не зануда я, Вера Николаевна! – ответил Окунев. – Я просто боюсь: а вдруг и мне там понравится?
– А тебя на берег никто не собирается отпускать, – успокоила его Вера.
Через сутки прибыли на Капри и встали у стенки в порту в бухте Марина Гранде. Вера сошла на берег вместе с Иваном и Костей, которые охраняли Петю Елагина и Карину в Финляндии, а потому сейчас были особенно напряженными. До трапа их проводил Егорыч.
– Ни пуха ни пера, – пожелал он.
– К черту, – ответил Иван.
Вера видела, что Окунев волнуется. И сама она волновалась, и даже больше, чем мог представить себе Окунев. Волновалась, потому что не знала, чем закончится эта поездка.
Из Анакапри надо было спуститься на Капри и почти весь путь до виллы Оскара пройти пешком. Так советовал Егорыч и так указал дорогу навигатор. То, что вилла называлась «Оскар», было не более чем совпадением: когда-то на этой вилле жил Оскар Уайльд, а потому местные ее так и называли. Хотя говорили, что давным-давно эта вилла принадлежала римскому императору Тиберию, и ее настоящего названия уже никто не помнил. Скорее всего, это была местная легенда. Но рядом, на горе Монте Тиберио, действительно был дворец самого жестокого императора, и тот дворец назывался «Вилла Юпитера». На вершине горы среди сохранившихся развалин осталась легендарная площадка, с которой император сбрасывал своих врагов и политических противников. А на виллу, которая теперь носит название «Оскар», как рассказывают местные фантазеры-гиды, ему привозили со всей Европы мальчиков и девочек для оргий.
Легенда это или нет, помывочнойникто доподлинно не знает. Но какой-то дворец действительно в древности стоял на этом месте. Потом здесь был домик, который посещал английский писатель. Но и дом не сохранился. Зато уже в наше время участок приобрел кто-то из российских олигархов и начал расчищать под застройку, но землю у него отобрали и заставили заплатить крупный штраф за уничтожение исторического наследия. Однако вскоре нашелся застройщик, которому удалось убедить местный муниципалитет в том, что новая вилла будет возводиться не на историческом месте, а по соседству. Этот умный застройщик поставил новый, современный во всех отношениях дворец на подготовленный доверчивым олигархом фундамент.
Конечно, Оскар Уайльд если и проживал здесь когда-то, то жил совсем в другом доме, наверняка куда более скромном. Тот его домик, вероятно, и снесли за скромность, но память осталась в названии.
Оставив спутников у подножия, Вера Бережная поднялась по узкой дороге, по которой едва ли мог проехать легковой автомобиль. Она шла по мощенной тесаным булыжником тропе, вдоль высокой стены из светлого песчаника, над которой возвышались густые кроны пальм, любовалась видами моря и вскоре оказалась у глухих металлических ворот, куда, кстати, мог бы проехать и грузовик. Рядом в стене была калитка: тяжелая дверь из металла, украшенная кованым орнаментом. Над дверью и над воротами были установлены камеры.
Вера достала телефон и набрала номер, который вычислил Егорыч, перехватывая исходящие телефонные звонки с этого места. С этого номера – с единственного – кто-то звонил в Россию и в Англию.
Пошли гудки, а потом женский голос ответил:
– Вилла «Оскар».
– Я могу переговорить с синьором Иноземцевым? – по-русски спросила Вера.
– Io non vi capisco [5], – ответил женский голос.
– Передайте, что с ним хочет встретиться Вера Бережная. Его знакомая из Мюнхена.