– Тем более, я буду всего в двух шагах от вас. Если кто-то придёт и спросит меня, то вы позовите, хорошо? Только зовите громче, потому что у меня со слухом проблемы.
Некоторое время сижу почти неподвижно, потом меня неожиданно начинает клонить в сон. Поначалу я прислушивался, как старик расхаживает по своей подсобке, что-то достаёт и переставляет, потом наступила тишина. Чтобы окончательно не уснуть, достаю телефон и начинаю копаться в Интернете, но мысли сейчас совсем о другом.
Если владелец камней так и не объявится, а они и в самом деле окажутся настоящими бриллиантами, то… даже не представляю, что буду делать дальше. Худо-бедно, но как-нибудь сумею найти на них покупателей, а как поступать после того, когда получу за них большие деньги? На самом-то деле для человека, у которого в руках никогда не было больших денег и вдруг свалилось целое состояние, это большая проблема.
Я шевелюсь на своём старом стуле, и он жалобно скрипит под будущим миллионером.
Вот-вот, поразмышляем о приятном. Если всё сложится один к одному, и я стану обладателем несметных сокровищ, то как, интересно, ими распоряжусь? Наверное, первым делом поменяю себе машину. Мне не нужно каких-нибудь навороченных «феррари» или «мерседесов», но я обязательно отправлюсь в крутой автомобильный салон и стану важно выбирать машину с кожаными сиденьями в целлофане, а на руле чтобы непременно были какие-нибудь неизвестные мне кнопки, сулящие дополнительные удобства при езде. Такой навороченный руль мне не раз снился! Притом внутри автомобильного салона обязательно должен быть такой упоительный запах новой машины, который ни с чем несравним и от которого просто голова кругом идёт! Розовая мечта идиота…
Затем скажу жене, чтобы бросала свою дурацкую и тяжёлую работу на заводе в три смены, ведь именно на её деньги мы пока и живём сегодня. На мои же таксистские доходы можно только ноги протянуть. Теперь нам ничего из этого не понадобится. Мы отправимся первым делом в какой-нибудь дальний и долгий вояж на океанском лайнере, будем сидеть в шезлонгах на верхней палубе, пить фруктовые коктейли и наблюдать, как мимо нас проплывают экзотические острова, о которых раньше даже мечтать не могли. Великие музеи и легендарные картинные галереи – теперь всё это нам будет доступно. Вернувшись из круиза, мы продадим нашу с трудом выплаченную крохотную квартирку в старом доме и взамен купим роскошную белую виллу на берегу моря. Ах, какое наслаждение будет ходить по мебельным салонам и выбирать обстановку для многочисленных комнат, не глядя на ценники и ориентируясь лишь на собственный вкус и будущие удобства…
Эх, мечты! Неужели я в шаге от их исполнения?! Даже не верится. О чём бы ещё помечтать? Раньше, когда у меня не было никаких перспектив разбогатеть, желаний было на порядок больше, а вот сейчас, когда замаячили реальные деньги… Хотя не мешало бы эти деньги сперва получить, а потом уже тратить.
Наверное, я всё-таки задремал, но быстро просыпаюсь уже через несколько минут… от тишины. Так оглушительно она звенит в ушах, что даже вздрагиваю и не сразу соображаю, что нахожусь в скромной ювелирной мастерской, а её хозяин Марк в подсобке проверяет мои бриллианты.
– Марк, – тихонько зову его, но он не откликается.
Выждав минуту, зову уже громче, но в ответ всё та же звенящая тишина.
Какое-то недоброе предчувствие наваливается на меня тяжёлой и удушливой массой, и я подхватываюсь со своего стула, забегаю за прилавок и распахиваю дверь в подсобку.
В тёмном помещении без окон сперва ничего разглядеть не удаётся, но спустя мгновенье начинает проглядываться край письменного стола в углу, освещённый старой настольной лампой с зелёным абажуром, а за ним… а за ним, привалившись щекой к такому же древнему, как его владелец, микроскопу, распластался Марк. Одна его рука так и не дотянулась до пластиковой бутылки с водой, стоящей на краю, а вторая бессильно свешивается к полу.
– Марк, – слабым и неуверенным голосом снова заву его, но он лишь начинает тихо хрипеть, пытаясь сделать вдох.
– Что же такое творится? – неожиданно плаксиво говорю себе и не слышу своего голоса. Потом подхожу к старику и попробую приподнять его со стола. Глаза его полузакрыты, но с какой-то бессильной мольбой глядят на меня.
Оглядываюсь вокруг, но удобно уложить его не на что.
– Подождите немного, – начинаю зачем-то уговаривать его, – сейчас я вызову скорую помощь, и они приедут, помогут вам. Только живите…
Марк послушно моргает мне и по-прежнему пробует сделать глубокий вдох, а вместо этого издаёт лишь новый хрип.
– Сейчас, сейчас… – бормочу я и пытаюсь вспомнить телефон скорой помощи. – У вас, наверное, проблемы с сердцем? Ещё чуть-чуть продержитесь…
Скорая помощь приезжает на удивление быстро. Пока двое бравых ребятишек в белых разовых халатах делают старику какой-то укол, потом укладывают его на складные носилки, с трудом затянутые в узкую подсобку, третий мужчина заполняет стандартные бланки.
Ни на один из его вопросов я ответить толком не могу, потому что знаю только имя ювелира, но ни фамилии, ни его адреса, ни даже телефона не знаю.
– А кто вы такой вообще? – спрашивает мужчина. – Как вы здесь оказались?
– Обычный посетитель.
Мужчина недоверчиво оглядывается и вдруг усмехается:
– А я уж думал, что в таких лавочках никаких посетителей не бывает. Значит, бывают… Даже странно как-то… Короче говоря, мы сейчас его отвезём в приёмный покой, а кто здесь останется? Надо бы кому-то из родственников позвонить. Всё-таки ювелирная лавка. Ценности тут немалые. Поищите в его бумагах – может, какой-то телефон отыщется?
Но никаких бумаг на столе нет, только связка ключей.
– Ничего страшного, – машет рукой мужчина, – всё это формальности. Надо его срочно привести в порядок, а потом документы заполним… Но как с лавкой поступить? Вызвать полицию, чтобы постерегли?
– Давайте я её закрою в вашем присутствии, – предлагаю я, – а ключи вы с собой заберёте, чтобы лишних вопросов потом не возникало. Вернёте ему, когда он придёт в себя.
– Разве вы с нами не поедете?
– Что мне в больнице делать? Тем более мы с ним, – киваю в сторону Марка, – никакие не родственники.
– Ну, как хотите. Но ваши данные я на всякий случай запишу.
Быстро и умело молчаливые помощники выносят носилки со стариком и грузят в машину скорой помощи, а мы с мужчиной остаёмся, чтобы погасить свет, и он даже умудряется включить сигнализацию, запирая двери лавки.
– Значит, не поедете с нами? – ещё раз спрашивает он меня.
Отрицательно мотаю головой и провожаю взглядом, как он садится рядом с водителем и напоследок машет мне рукой.
Оставшись один у закрытых дверей лавки, некоторое время растеряно стою и гляжу вслед скорой помощи, постепенно набирающей скорость и включившей сирену перед светофором. Всё произошло так стремительно, что я даже не успеваю опомниться.
И вдруг меня пронзает страшная мысль: мои-то законные бриллианты, принесённые на проверку, так и остались внутри лавки, на столе в подсобке! Мне бы их собрать и унести с собой, а я даже не успел о них подумать. Теперь придётся дожидаться, когда старика приведут в чувство, и он вернётся к работе. Но когда это случится? А если… если он так и не выкарабкается?!
Ударив со злости кулаком о стену, отправляюсь к своей машине, припаркованной на стоянке в торговом центре. Такого дурацкого облома со мной ещё не случалось. Едва успел стать обладателем несметных сокровищ, как тут же их лишился. Тоже себе неудачник Али-Баба!
Хотя… лишился ли? Завтра же пойду в больницу навестить старика, которого наверняка приведут в чувство, и напомню ему о камнях… Наверное, стоило сейчас поехать со скорой помощью и узнать всё на месте. Но и завтра будет, надеюсь, не поздно.
Однако настроение уже испорчено, и притом основательно. Когда камешки в мешочке, а мешочек в барсетке, висящей у меня на плече, как-то спокойней. Они и там, в мастерской, никуда не денутся, тем не менее, держать их при себе всё-таки спокойней.
И уже сев в машину и включив зажигание, я вдруг почувствовал почему-то, что я самый несчастный человек на земле. Раньше, когда в жизни не было даже просвета, я чувствовал себя куда уверенней, чем сейчас. Оказывается, самое неприятное и паршивое в жизни, что может с тобой произойти, это когда мечта, вот-вот готовая воплотиться в реальность, и до неё остаётся совсем крохотный шаг, вдруг ускользает прямо из твоих рук. А ещё хуже осознавать, что ты упустил по собственной глупости возможность её удержать, хотя никаких усилий для этого не требовалось! И виноват во всём именно ты, а не кто-то посторонний. Такой вот я растяпа!
Ох, эти злосчастные камешки, оставшиеся на столе в подсобке! Как вы меня подвели…
Но назавтра в больницу к Марку я так и не попал. Позвонив утром в справочное бюро медицинского центра, я узнал, что он в реанимации и в себя ещё не пришёл. Посетителей к нему не пускают. На вопрос, что с ним конкретно случилось и чего ожидать дальше, ответа тоже не последовало. Сидящая в справочном бюро девица прокаркала по телефону прокуренным усталым голосом, что такими вещами нужно интересоваться исключительно у лечащих врачей, а не у неё, и вообще о диагнозах и сроках выписки говорить по телефону не принято.
За ночь я немного успокоился и решил, что, кроме старика, в подсобку ювелирной лавки всё равно никто не зайдёт, так что камешки дождутся моего появления. Вот только бы узнать точно, бриллианты это или что-то иное. Хотя постоянно в голове верится один и тот же надоевший вопрос: кому, спрашивается, нужно таскать дешёвые стекляшки в дорогом бархатном мешочке, да ещё прятать в сумочке, с которой почти не расстаёшься? Так что надежда пока не умерла.
О настоящем владельце камней и одновременно убийце квартирного воришки, труп которого я перевозил в ковре, уже почти не вспоминалось. Просто печальная история с ювелиром заслонила во мне всё, что происходило до этого, выглядело несущественным и уходило на задний план. Мог же раздумывать я сейчас лишь о мешочке с камнями, которые дожидаются меня в подсобке ювелирной мастерской. Откуда во мне такая жадность? Раньше за собой я такого не замечал.