– Знаю! – Мусса снова ласково улыбается и почти нараспев произносит: – У нас своих не выдают. А как его полиция иначе сможет найти?
– Даже так! – Теперь я разглядываю Муссу почти враждебно. – И что же ты предлагаешь? Ведь ты пришёл сюда вовсе не за тем, чтобы меня этим порадовать?
– Конечно, нет! – Мусса оглядывается по сторонам и почти вплотную наклоняется ко мне. – Давай выйдем в коридор. Там покурим и заодно поговорим…
В отличие от Ицика, он тотчас раздобыл уже нормальные костыли, на которых я довольно резво ковыляю до выхода из отделения, а там мы устраиваемся на подоконниках широких окон напротив лифтов, и Мусса принимается неспешно излагать свой план:
– Мне не трудно было выяснить, кто этот шофёр, я даже знаю его семью и из какой он деревни. И могу назвать его имя в полиции. Как я это узнал? Я многое могу сделать, если понадобится… Главное в другом: если я его попрошу, он сам придёт и всё расскажет в полиции. Напишет чистосердечное признание.
– Ну, и сделай так! – почти радуюсь. – Буду тебе по гроб жизни благодарен.
– Благодарен? – хитро щурится Мусса. – Вот это другой разговор! На какой сумме сговоримся?
Я даже вздрагиваю от его слов:
– Не понял… Я тебе что-то должен заплатить?
– А кто же выдаёт своих людей бесплатно? – Мусса жмурится, как сытый кот, и выпускает изо рта круглое колечко табачного дыма. – Всё имеет цену. И потом, мне же нужно будет как-то уладить с его родственниками.
– Слушай, Мусса, – я еле сдерживаюсь от захлёстывающего меня гнева, – тебе не противно говорить такие вещи? И своих сдавать – не омерзительно?
– А что тут такого? Обычный бизнес! – пожимает он плечами. – Что в этом странного? Ну, арестуют этого парня, два дня в каталажке продержат – что с него взять? Он бедный, у него ничего нет. Даже машина, на которой он тебя подсёк, чужая. Так что он ничем не рискует. Обычная безалаберность на дороге… А тебе в любом случае за разбитую машину страховая компания деньги выплатит. И за поломанную ногу – Институт национального страхования… Но, чтобы эта процедура не растянулось на долгие годы и тебе не пришлось тратиться на суды, нужно, чтобы этот шофёр-бедуин, во-первых, сам явился в полицию, во-вторых, дал необходимые показания. Ясно теперь? Так вот, ты мне выписываешь чек на сумму, скажем, десять процентов от того, что получишь в итоге, – это немного, – а я иду в полицию и сообщаю, что знаю этого парня… Есть даже свидетели – пассажиры такси, которые видели, как ты перевернулся. Они подтвердят.
Минуту размышляю над его словами, но ничего, кроме изумления, во мне сейчас нет. Даже злость куда-то испарилась.
– Всё у тебя просто и гладко, – только и бормочу осипшим голосом, – продумано и разложено по полочкам. Обычный, как говоришь, бизнес…
Мусса улыбается ещё шире:
– Если откажешься, те же пассажиры из такси сами придут и скажут в полиции, что этот парень не виноват, а подсекал его на дороге именно ты. Тогда вообще ничего не получишь. Я понятно изложил?
Неуверенно поднимаюсь с подоконника на своих костылях, и вдруг глаза мне застилает чёрная пелена гнева. Горло моё, исцарапанное трубками, когда я был без сознания, хрипит ещё больше, но я изо всех сил кричу, и люди в коридоре начинают оборачиваться:
– Пошёл вон отсюда! Уходи, а то я за себя не ручаюсь! Видишь эти костыли – сейчас я тебя ими…
Кажется, даже замахиваюсь костылями, но тут же теряю равновесие и падаю. И больше ничего вокруг меня нет, лишь какая-то удушливая вязкая слизь и воздух, которого не хватает…
Вечером компьютер я так и не получил, хотя жена приносила его в больницу. Просто я лежал в полуобморочном состоянии на своей кровати, и у меня повысилась температура. К тому же разболелась нога в гипсе, жутко ломило в висках и всё время не хватало воздуха.
Ни с кем разговаривать мне не хотелось, а когда пришли двое полицейских, чтобы допросить меня, я молча отвернулся от них, и медсестра грудью встала на мою защиту. Пообещав вернуться, когда мне станет лучше, полицейские ушли. Жена, видно, вознамерилась героически сидеть всю ночь у постели тяжело больного супруга, но я неожиданно нахамил ей, после чего она обиделась и ушла, не забыв прихватить с собой так и не извлечённый из пакета ноутбук.
На душе сейчас пусто и тоскливо. Нет, я вовсе не переживаю из-за расколоченной вдребезги машины, которую, наверное, можно было бы попытаться восстановить, но… не с моими капиталами. Дешевле купить новую. О предстоящих тратах не думаю – они при любом раскладе превзойдут все ожидания. Я уже не раз убеждался, что чем меньше раздумываешь о деньгах и свободней их тратишь, тем легче они откуда-то появляются. Откуда – не знаю, просто подворачиваются какие-то халтуры или тебе неожиданно возвращают давно забытые долги. Логическому объяснению сей круговорот денег в моём бюджете не поддаётся.
Меня сейчас даже не особенно волнует, останусь ли я после этого приключения работать в охране. Шеф, конечно, понимает, что никакой моей вины в случившемся нет, но я виноват уже тем, что создал ему некоторые неудобства – на время вывел из строя трёх охранников и лишил такой дешёвой развозки, как я со своей машиной. Чтобы всё вернулось на круги своя, нужно приложить усилия – найти новых людей и, главное, чтобы среди них оказался такой лох с машиной, как я. Шеф, естественно, справится с этой задачей, но неизвестно, останется ли после этих поисков и находок местечко для меня, а заодно и для Швили с Димой.
Свет в палате выключен. Когда медсестра приходит менять капельницу и мерить давление, я отворачиваюсь, чтобы с ней не общаться. Она молча и понимающе треплет мои потные вихры, поправляет мятые простыни и, не включая свет, величаво удаляется.
– Лев, ты спишь? – спустя минуту раздаётся сдавленный шёпот Швили.
– Нет, думаю.
– О чём? – Ицик не очень любит раздумывать о чём-то, так как считает себя человеком действия. Почесав неизраненный участок головы, он присаживается на оставленный Муссой стул.
– О жизни.
– О ней, дорогой, сколько ни раздумывай, всё равно ничего не придумаешь. Так уж она хреново устроена.
– А ты чего не спишь? – Кошу глаз на друга, но его лицо непроницаемо.
– Не спится. Тоже о жизни думаю…
Усмехаюсь про себя, потому что кого-то другого ещё можно заподозрить в подобных поступках, только не Ицика. Над чем он действительно регулярно ломает голову, так это над тем, у кого бы перехватить очередную сотню-другую. Размышления о превратностях жизни – не его епархия.
– Тебя что-то в этой жизни не устраивает? – Поворачиваю к нему лицо и даже включаю лампу рядом с кроватью.
– А что меня может в ней устраивать? Живу, как шакал последний, и просвета никакого. Ни семьи, ни денег. И мама болеет… Хорошо, хоть сразу по приезду сюда квартиру успел купить – и то банк платежами замучил. Каждый месяц бегаю к ним и уговариваю, чтобы с очередным платежом подождали и сильно большой процент на него не накручивали. Да ещё надо минимум раз в неделю идти к кому-нибудь на свадьбу или на день рождения. А как пойдёшь без конверта, в котором наличными не меньше трёх сотен лежит? У нас с этим строго. Вот и приходится выкручиваться. Не успеешь зарплату получить, а её уже нет…
– Да ещё расходы на букеты любимой женщине! – ядовито напоминаю я.
– А что ты думаешь? – Ицик вызывающе шевелит тощими ключицами, выглядывающими из декольте. – Я что – не мужчина?! Каждый мужчина должен делать подарки своей женщине!
– Разве эта женщина твоя? У неё есть муж и семья. А ты всё это пытаешься разрушить. Может, отсюда и твои неприятности.
– Сердцу не прикажешь. А неприятности мои, поверь, начались не вчера. Я тебе никогда свою историю не рассказывал?
– Давай, рассказывай. Всё равно сейчас делать нечего. – Удобнее устраиваюсь на подушке и чувствую, как боль в ноге постепенно слабеет, а в голове становится светлей. Кислород тихонько шипит в трубке, воткнутой мне в нос. Всё-таки общение с Ициком приносит какую-то пользу.
– Я не всегда был таким бедным, как сейчас. Ведь у себя в Кутаиси я работал таксистом – понимаешь, что это такое? Кое-какие деньги привёз оттуда. А приехал, осмотрелся и думаю: зачем мне искать другое занятие? Таксисты везде нужны. Тут же устроился в одну компанию, поработал в ней несколько месяцев и понял, что это не Кутаиси. Можно вообще без штанов остаться. Сам посуди – ездишь на хозяйской машине, за смену устаёшь, как последний шакал, а в конце дня больше половины выручки обязан отдать хозяину за аренду машины, да ещё сам оплачиваешь бензин, ремонт, мойку… Нет, думаю, надо, пока не поздно, своё дело раскручивать. К тому времени я уже растратил почти все деньги, что привёз с собой. Квартиру купил, да и мама разболелась – знаешь, сколько денег на лекарства для неё каждый месяц трачу?.. Но для раскрутки собственного дела совсем другие деньги нужны, а где их взять? Не подумал я своей головой о том, что завтра будет, зато решил, что руки у меня есть, баранку вертеть могу – что ещё надо? Как-нибудь выкручусь. Другие же выкручиваются… Пошёл в банк и взял ссуду на покупку, аж, трёх «мерседесов» для такси!
– Как тебе дали такую большую ссуду? – удивляюсь я.
– Дали… – Ицик горестно машет рукой. – Смеяться будешь, но начальник отделения банка земляком оказался – грузин из Кутаиси. Лучше бы был каким-нибудь аргентинцем или индусом, у которого зимой снега не выпросишь!
– Что было дальше, догадываюсь. Бывшие кореша по баранке из друзей превратились во врагов, так? Конкуренция… А ещё ссуду выплачивать надо и за квартиру отстёгивать. Ситуация знакомая, не ты первый в неё попал… Сам себя развёл на хорошие бабки!
– Всё точно так, дорогой, как говоришь! А в дополнение ещё и со всеми родственниками перессорился, у кого денег в долг на бизнес занимал. У нас же принято своим помогать, не то что у ваших «русских». Не поможешь – обида на всю жизнь. Но… лучше бы уж, как ваши, не помогали…
– И как собираешься выкручиваться?