Он ушел, чашка горячего кофе осталась стоять на столе.
Вика встала. Внутри у нее все кипело от злости и обиды, никто раньше не позволял себе так с ней разговаривать! Андриенко медленно оделась и двинулась к выходу. Но, дойдя до двери, вдруг быстро вернулась и, схватив блистер с таблетками, выдавила несколько штук в чашку.
— На, пей свой кофе! — мстительно прищурила глаза она и зачем-то сунула упаковку в карман.
Спустя полчаса Евгений, вернувшийся от тяжелой больной совершенно измотанным, залпом выпил стоявший на столе кофе и вскоре скончался от анафилактического шока. У него оказалась довольно редкая форма аллергии на один из производных препарата.
Я сидела совершенно оглушенная прочитанным. То, что именно Вика является виновницей смерти Евгения, не помещалось в моей голове. За что? Чем лично я виновата перед ней, что она никак не успокоится, стараясь сделать мне как можно больнее?
Слезы душили меня. Наверное, я, не контролируя себя, всхлипывала слишком громко, потому что в дверях вдруг показался сонный Даниил.
— Что? Что случилось? — испуганно спросил он.
Теперь мне стало еще больше себя жаль, настолько, что всхлипывания перешли в откровенный рев.
Недолго думая, Даниил сгреб меня в охапку, отволок на кухню и, роняя и рассыпая таблетки из настенного шкафчика с лекарствами, достал из него что-то успокоительное.
— На, пей! — он придвинул ко мне чашечку с розоватой жидкостью.
— Что это? — опасливо покосилась я.
— Отравить тебя хочу, надоела! — вспылил Даниил. — Настойка пиона, пей.
Я послушно приняла лекарство и стихла, размазывая слезы по лицу.
— Почему? — жалобно спросила я.
— Что — почему?
— Почему некоторым людям не живется спокойно? Почему им обязательно нужно причинять другим боль?
— Почему ветер ломает деревья? Почему ураган срывает крыши, а цунами убивает людей?
— Это природа, — не согласилась я.
— Все на Земле — часть природы. И нам иногда не дано понять — зачем и почему что-то происходит, а когда дано — мы спохватываемся слишком поздно.
— Не хочу поздно, — всхлипнула я. — И вообще не хочу, чтобы кому-то было плохо. Тем более из-за меня.
— Успокойся. Рана, какая бы глубокая она ни была, все равно во временем затягивается. И напоминает о себе, только когда на земле лютует непогода.
— Слышу слова старого израненного вояки, — грустно улыбнулась я.
Вместо ответа Дан наклонился ко мне и нежно поцеловал.
— Теперь можешь объяснить мне, по какому поводу слезы?
Я встала и принесла ему из кабинета диск.
— Что это?
— Диск мне Яковлев передал. Правда, — смущенно добавила я, — просил отдать его «куда следует», только если с ним что-то случится, а я открыла файлы сейчас.
— И что там?
— Скажи, ты знал, что Вика причастна к смерти Евгения? — вопросом на вопрос ответила я.
Даниил взял диск и внимательно всмотрелся в него, словно мог разглядеть скрытую на нем информацию. Потом поднял голову и спросил:
— Это ты на диске прочла?
— Да.
— Помнишь, я тебе рассказывал, что увидел тебя впервые, когда был на срочном выезде в связи со смертью Евгения?
Я молча кивнула.
— Так вот, как ты помнишь, в возбуждении уголовного дела по данному факту было отказано. Материалы проверки находились у другого сотрудника, но я провел собственное неофициальное расследование, и у меня появились подозрения в отношении Вики. Но доказательств я не нашел. Обязательно посмотрю файлы на этом диске, возможно, они помогут подойти к рассмотрению факта смерти Евгения с иной стороны.
— А можно как-то сделать так, чтобы Яковлев не знал, что я тебе передала информацию? — испугалась я.
— Подумаем, — уклончиво ответил Даниил.
— И там еще… — Я замялась.
— Что?
— Фотографии мэра с женой.
Дан изменился в лице.
— Спасибо. Я не говорил тебе, но Вика меня интересовала не только в связи со смертью Евгения. Мне нужно было познакомиться с ней поближе, потому что Виктор Правдин попросил меня, как своего адвоката, помочь ему провести собственное расследование о шантаже.
— Вика его шантажировала? — ахнула я. — Хотя, впрочем, я не удивлена. Она способна на что угодно.
— Ну, вот ты и знаешь теперь, почему застала меня тогда вместе с ней. Иди, ложись, завтра рано вставать.
— Зачем? — Я невольно зевнула.
— Следственный эксперимент. Разве я тебе не говорил?
— Не помню. Ладно, я пошла.
Даниил топал по квартире, на ходу бреясь и собирая какие-то бумаги, вдобавок успевая еще что-то жевать в перерывах. Увидев, что я проснулась, он, пробегая мимо, жизнерадостно скомандовал:
— Давай вставай! Не успеешь собраться!
— Куда? — нехотя поинтересовалась я, дождавшись его очередного появления.
— Как — куда? — удивился муж моей забывчивости. — Сегодня следственный эксперимент, я же вчера говорил тебе.
— Не хочу, — вяло отреагировала я.
— А придется. Хотя, впрочем, полежи, время еще есть. Да и что за беда, если ты не успеешь накраситься, пойдешь в натуральном виде. Мне лично так даже больше нравится.
Меня словно ветром сдуло с кровати. Наскоро ополоснувшись в душе, я вылетела из ванной, даже толком не вытершись. В коридоре сразу натекли с меня лужицы, и я едва не растянулась, поскользнувшись. Дан к тому времени уже прекратил метаться по квартире и с явным удовольствием жевал бутерброд, изготовленный им по собственному авторскому рецепту. Сие произведение кулинарного творчества состояло из тоненького кусочка хлеба, накрытого изрядными шматами колбасы и сыра. Всегда не могла понять: зачем, вообще использовать хлеб, если он столь тонок, что через него можно читать газету? По-моему, вполне можно сыр положить прямо на колбасу и не мучиться филигранной нарезкой батона.
Я, суетясь, то и дело пролетала мимо супруга, а его голова поворачивалась, как намагниченная, мне вслед. С удовольствием понаблюдав, как я пытаюсь элегантно натянуть на мокрое тело белье, Дан наконец сжалился надо мной и произнес:
— Не стоит так торопиться, за три часа вполне успеешь собраться.
— Как за три часа? — поперхнулась я, откладывая в сторону фен и расческу. — Ты же сказал, что мы опаздываем?
— Не правда, я сказал, что ты не успеешь. Тебе ведь всегда не хватает времени? Вот потому и сказал. Но сейчас я вижу, что ты вполне справляешься с графиком, и можно не торопиться.
— Даня, это же некрасиво! — обиделась я. — Ты знаешь, что такое высушить длинные волосы феном? Я же их чуть не повыдергала все от спешки!
— Иди, попей чайку, — миролюбиво предложил Дан. — Волосы целы, ты уже готова… Почти, — добавил он, хитро косясь на меня. — То есть при желании ты вполне еще сможешь время потянуть, чтоб все-таки опоздать.
— Злыдень, — буркнула я, наливая себе чай.
— Ну-ну, не дуйся.
— В качестве компенсации за причиненный ущерб хочу знать, как продвигается расследование.
— Это составляет тайну следствия, — ухмыльнулся Даниил, — проси что-нибудь другое.
— Расскажи! Пожалуйста!
— Не могу, — заупрямился муж.
— Данюшечка… Данечка… миленький, хорошенький, ну, пожалуйста… — заканючила я.
— С чего ты взяла, что я знаю? — вильнул в сторону супруг, пряча глаза.
— Ты сам сказал! — возмутилась я.
— Ничего я не говорил! Кроме того, что это составляет тайну следствия. Что, кстати, всем известно.
— А хочешь, я тебе массажик сделаю? — применила я подкуп.
Дан мечтательно воздел глаза к потолку. Потом вернулся к реальности и ответил:
— Хочу, но сказать все равно не могу. Зато обещаю обязательно все объяснить, когда расследование закончится.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Потом?
— Потом. Можно раздеваться для массажа?
— Можно. Потом. Когда расскажешь, тогда и разденешься. Благотворительностью не занимаемся! — отрезала я.
— Да-а? — разочарованно протянул Дан. — А авансовыми платежами?
— Нет! — рявкнула я.
— Ну, что ж поделаешь, — миролюбиво согласился муж, кажется, ничуть не расстроившись, что изрядно подпортило настроение мне. — Нет так нет. Будем скрипеть костями дальше. Собирайся и жди меня. Я за тобой заеду.
Я кивнула и уныло помешала ложечкой остывший чай.
Значит, сегодня следственный эксперимент. Не знаю, как он проводится, но в моем представлении нас, участников той злополучной вечеринки, должны собрать всех вместе и попытаться воссоздать все в точности так, как было в день убийства.
«Или убийств? — задумалась я. — Правильней, наверное, все-таки «убийств», их же было несколько. Или с Васей произошел несчастный случай? Действительно, почему бы и нет… Ну, бывает же так: у человека вдруг закружилась голова, он перегнулся через перила и… упал. Нет, не похоже. Да еще плюс смерть Сусанки и покушение на Любимцеву… Или на меня?» От последней мысли мне стало неуютно.
Когда мы приехали в Викину квартиру, там, кроме нее самой и следственной группы в полном составе, присутствовал еще и Шурик. Бравый лейтенант сидел в углу и нервно курил, поглядывая на всех исподлобья. Оптимизма его согнутая долговязая фигура явно не излучала.
«Оно и верно, — подумала я, — чего веселиться-то? Столько проблем из-за подруги. Так, стоп! — Я вдруг отчетливо вспомнила, как Олежка Ефимов назвал Вику его женой. — Капитан не мог ошибиться, поскольку был при исполнении. Значит, проблемы Шурика возрастают вместе со степенью родства? Или у них, в ФСБ, уже не так строго проверяют родственные связи, как раньше? Интересно, и как его занесло к Вике-то?»
В этот момент загремела входная дверь, и два прапорщика милиции, матерясь и чертыхаясь, втащили манекены. Ментам можно было только посочувствовать: лифт по-прежнему не работал, а этаж по-прежнему остался седьмой.
Один из манекенов в легкомысленной пестрой футболочке и обтягивающих брючках а ля гей призван был, видимо, изображать Васю Смирнова. Второй — вернее вторая — по странному стечению обстоятельств оказался жгучей брюнеткой с лилово-синими губами и такого же цвета ногтями. По иронии судьбы прапорщики, не знакомые с покойной Сусанной, привезли манекен, до неприличия похожий на нее.