Ксения оперлась на свою машину и замерла.
«Ага, пребывает в уверенности, что я узнаю ее первая. Ну что ж, так тому и быть».
Мирослава подошла к Шиловской и представилась:
– Я Мирослава Волгина.
Шиловская окинула ее быстрым взглядом и улыбнулась.
– Ну а мне, думаю, представляться не надо. Вы и так знаете, кто я.
– Совершенно верно, – ответила Мирослава улыбкой на улыбку, – зайдем вовнутрь. – Она кивнула в сторону кофейни.
– Да, лучше скрыться, – согласилась с ней Ксения, – а то стоим здесь как три тополя на Плющихе.
– Два, – поправила ее Мирослава.
Шиловская пожала плечами и первой направилась ко входу в кофейню. Она заняла столик подальше от входа и окон.
– Вы чего-то опасаетесь? – спросила присоединившаяся к ней Мирослава.
– Не хотелось бы встретить здесь знакомых, которые донесут мужу, что я с вами встречалась.
Волгина кивнула. Хотя в их встрече не было ничего особенного, Ксения могла поступать так, как считала нужным. Девушки заказали кофе и пирожные. После чего Шиловская внимательно, насколько это было возможно, посмотрела на Мирославу и сказала:
– Приступайте.
– К чему?
– К допросу, – вздохнула та.
– Вы шутите, – тихо рассмеялась Мирослава, – я частный детектив, и у меня нет права вас допрашивать. Я только хотела поговорить с вами, и то, если вы не возражаете.
– Я не возражаю, – тихо отозвалась Ксения.
– Скажите мне, пожалуйста, откровенно, каким, с вашей точки зрения, был Константин.
– Откровенно? – переспросила Ксения и, не дождавшись подтверждения от Мирославы, ответила: – Если откровенно, то он был отвратительным! – выпалила она. – И не только с моей точки зрения, а вообще! То есть объективно!
– Так вообще или объективно? – уточнила Мирослава.
– Понимайте, как хотите! Но Костя был таким подлецом, что второго такого и Диоген со своим фонарем не нашел бы.
– Он вроде искал настоящего человека… – невольно улыбнулась Мирослава.
– А нашел бы в лице Кости настоящего негодяя!
– А ваш муж знал, что вы думаете о его сыне?
– Скорее догадывался. Эдик не дурак. Но вслух я своих мыслей не озвучивала и не искала стычек с Константином.
– А он с вами?
– Поначалу он был не в восторге от женитьбы своего отца на мне. Разговаривал со мной через губу. Но потом Эдик, наверное, сделал ему внушение или, скорее всего, пригрозил лишить материальной помощи.
– Почему вы так думаете?
– Потому что Костик стал сама любезность.
– Понятно. Но вернемся к характеристике личности самого Константина.
– Вернемся, – без особой радости согласилась Ксения.
– Вы сказали, что с точки зрения любого человека он был негодяем. Скорее всего, так не думали его друзья.
Ксения презрительно фыркнула.
– А его няня считает Константина чистым и непорочным ангелом.
– А что вы хотите от няни? – удивилась Шиловская. – Для Евгении Степановны на Костике свет клином сошелся! – И тяжело вздохнув, она добавила: – Говорят же: «Понравится сатана, не надо ясного сокола».
– Так это о любви девушки, женщины к мужчине.
– А материнская любовь вообще слепа! – не согласилась с детективом Ксения.
– Однако Белова Константину не мать.
– По мне так больше, чем мать.
– Ну, что ж, возможно, вам виднее.
Ксения задумчиво кивнула.
– А вы знаете, – сказала Мирослава, – Евгения Степановна очень тепло о вас отзывалась.
– Вот и слава богу!
– Почему? – озадаченно спросила Мирослава.
– Потому что на самом деле Евгения Степановна чистый клад! И я очень надеюсь, что она со временем переедет к нам. – И добавила: – Она ведь не только Костю вырастила, но и Эдика. И, как видите, совсем с другим результатом!
– Вы думаете… – спросила Мирослава недоверчиво, а про себя подумала: «Яблоко от яблони недалеко падает».
Точно угадав ее мысли, Ксения бросила на детектива нерешительный взгляд и все-таки решилась сказать:
– Эдик на самом деле не такой плохой, каким он иногда кажется.
«И эта милая девушка только что недавно говорила мне о слепоте любви», – подумала Мирослава печально.
– Нет, правда, правда, – попыталась переубедить ее Шиловская.
– Зачем же тогда он хочет найти убийцу своего сына? – неожиданно резко спросила Мирослава.
– Так он же отец… – тихо обронила Ксения.
– Отец подлеца! Высокий титул.
– Не надо так, – жалобно попросила Шиловская.
– Простите. – Мирослава поняла, что переборщила.
– Я знаю, – тихо продолжила Шиловская, – вы внутренне на стороне того, кто покарал Костю. Я, может быть, и сама на его стороне, но…
– Но?
– Эдик же мой муж! – Ксения подняла глаза на детектива, и Мирослава даже при неровном свете язычков свечей заметила, что глаза эти наполнены слезами.
– Простите, – еще раз извинилась Мирослава, – я не хотела вас обидеть.
– Вы и не обидели. Просто сердцу больно. – Ксения опустила голову.
– Ваш муж сильно переживает?
Шиловская кивнула.
– По-человечески это понятно. Нелегко терять единственного сына.
– Не единственного, – еле-еле прошептали губы Ксении. Но Мирослава все-таки ее услышала.
– У Шиловского есть еще дети?
– Пока нет. Но будут…
– Вот как?
– Я беременна. УЗИ показало, что будут двойняшки, мальчик и девочка.
– Поздравляю, – искренне поздравила ее Мирослава.
– Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы Евгения Степановна вернулась?
– Догадываюсь, – задумчиво проговорила Мирослава и спросила: – А вы уверены, что вам нужна именно такая няня?
– Уверена, – улыбнулась Ксения и добавила: – Но я вовсе не собираюсь спихивать на нее своих детей. Воспитывать их я буду сама. Просто на первых порах мне нужна ее помощь.
– А ваша мама?
– Мамы нет. Я детдомовская.
– Простите.
– Ничего. У нас был не такой плохой детдом, как последнее время показывают по телевизору. Материнской ласки, конечно, не хватало, но все воспитатели и директор были нормальными людьми и относились к нам с сочувствием и пониманием.
«Хоть в этом повезло девочке», – подумала Мирослава.
– Поэтому я хочу иметь большую, счастливую семью. Понимаете?
– Понимаю. А Эдуард Бенедиктович знает о двойняшках?
– Нет пока.
– Думаю, самое время ему об этом сказать.
– Я тоже так думаю. – И, предугадав вопрос Мирославы, зачем она так долго скрывала свою беременность, Ксения сказала: – Я все не решалась тревожить Эдика в его горе.
– Его горе станет намного меньше, если он узнает о детях.
Ксения кивнула и спросила:
– Можно я пойду?
– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – не стоило и спрашивать.
– Ну, как же…
– До свиданья, Ксения.
– До свиданья. И спасибо вам.
Мирослава не стала спрашивать, за что она ее благодарит, просто помахала на прощание рукой. Она посидела еще примерно полчаса в полном одиночестве и невольно вспомнила, как заблуждалась в отношении Шиловской, услышав добрые слова о Ксении из уст Беловой. «Как все непредсказуемо на белом свете», – подумала она с легкой грустью.
Сама она и в людях, и в событиях искала предсказуемости, а в отношениях – закономерного развития. Она не любила сюрпризы, даже те, что обещали быть приятными. В отличие от своего героического прадеда-революционера, она предпочитала эволюцию, считая, что ее процесс всегда можно подкорректировать, не нанося вреда окружающим.
Вынырнув из своих мыслей, она позвонила Морису на сотовый.
– Я слушаю вас, – отозвался он.
– Шура не звонил?
– Нет, может, вам на сотовый…
– Нет, на сотовый не звонил. Тем более я его отключала, – оптимистично сообщила она.
– Можно посмотреть в пропущенных.
– Знаю, знаю, но мне лень. Вот приеду домой, ты и посмотришь.
Он тихо рассмеялся и сказал:
– Вот тут Дон интересуется, скоро ли вы приедете.
– Прямо-таки Дон?!
– Он, он, – быстро ответил Морис.
– Ой, как не хорошо сваливать собственное любопытство на безответного кота.
– Это он-то безответный?! – возмутился Морис.
– Ладно, надоело мне с тобой препираться. Я уже еду домой. Приеду и все расскажу.
Морис тем временем осторожно положил телефон рядом с собой и погладил дремавшего на его коленях кота.
– По-моему, ты все проспал, – сказал ему Миндаугас.
Кот потянулся, зевнул и спрыгнул на пол. Вскоре он уже выскользнул за дверь, и через пару минут Морис, выглянув в окно, увидел, что кот сидит на крыльце и не сводит глаз с ворот.
«Вот и верь после этого ученым, рассуждающим об инстинктах животных. Пожалуй, права Клавдия Ивановна Рукавишникова, говоря, что коты-то поумнее многих ученых будут».
Мирослава же вообще считала кота центром вселенной. И с ней уж точно лучше было не спорить.
Глава 12
Еще только-только начало светать, как зазвонил стационарный телефон. Морис решил не вставать, пребывая в уверенности, что сейчас не больше пяти утра.
Но телефон все звонил и звонил.
Поминая поименно всех чертей, обитающих под крышей Каунасского музея, Морис снял трубку.
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Позовите, пожалуйста, Волгину, это срочно!
– Может, вы представитесь?
– Ах да, Людмила Гвоздикова. Мирослава велела звонить мне в любое время.
– Почему бы вам тогда не позвонить ей на сотовый?
– Ха! Можно подумать, что я не звонила! Он отключен!
– Хорошо, подождите. – Морис помнил, что Мирослава говорила ему о Гвоздиковой как о близкой подруге Александры Калитиной, поэтому он решился потревожить ее сон в столь ранний час.
Стационарного телефона в комнате Мирославы не было, поэтому ей придется либо идти в его комнату, либо в приемную, либо в столовую. Дойдя до спальни Волгиной, он тихонько постучал в дверь. Никакой реакции. Морис постучал сильнее.
– Какого черта? – раздался сонный голос Мирославы.
– Я уже помянул всех каунасских чертей, так что не утруждайте себя, а идите поскорее к телефону.