Прощание с плейбоем — страница 29 из 36

Ксения оперлась на свою машину и замерла.

«Ага, пребывает в уверенности, что я узнаю ее первая. Ну что ж, так тому и быть».

Мирослава подошла к Шиловской и представилась:

– Я Мирослава Волгина.

Шиловская окинула ее быстрым взглядом и улыбнулась.

– Ну а мне, думаю, представляться не надо. Вы и так знаете, кто я.

– Совершенно верно, – ответила Мирослава улыбкой на улыбку, – зайдем вовнутрь. – Она кивнула в сторону кофейни.

– Да, лучше скрыться, – согласилась с ней Ксения, – а то стоим здесь как три тополя на Плющихе.

– Два, – поправила ее Мирослава.

Шиловская пожала плечами и первой направилась ко входу в кофейню. Она заняла столик подальше от входа и окон.

– Вы чего-то опасаетесь? – спросила присоединившаяся к ней Мирослава.

– Не хотелось бы встретить здесь знакомых, которые донесут мужу, что я с вами встречалась.

Волгина кивнула. Хотя в их встрече не было ничего особенного, Ксения могла поступать так, как считала нужным. Девушки заказали кофе и пирожные. После чего Шиловская внимательно, насколько это было возможно, посмотрела на Мирославу и сказала:

– Приступайте.

– К чему?

– К допросу, – вздохнула та.

– Вы шутите, – тихо рассмеялась Мирослава, – я частный детектив, и у меня нет права вас допрашивать. Я только хотела поговорить с вами, и то, если вы не возражаете.

– Я не возражаю, – тихо отозвалась Ксения.

– Скажите мне, пожалуйста, откровенно, каким, с вашей точки зрения, был Константин.

– Откровенно? – переспросила Ксения и, не дождавшись подтверждения от Мирославы, ответила: – Если откровенно, то он был отвратительным! – выпалила она. – И не только с моей точки зрения, а вообще! То есть объективно!

– Так вообще или объективно? – уточнила Мирослава.

– Понимайте, как хотите! Но Костя был таким подлецом, что второго такого и Диоген со своим фонарем не нашел бы.

– Он вроде искал настоящего человека… – невольно улыбнулась Мирослава.

– А нашел бы в лице Кости настоящего негодяя!

– А ваш муж знал, что вы думаете о его сыне?

– Скорее догадывался. Эдик не дурак. Но вслух я своих мыслей не озвучивала и не искала стычек с Константином.

– А он с вами?

– Поначалу он был не в восторге от женитьбы своего отца на мне. Разговаривал со мной через губу. Но потом Эдик, наверное, сделал ему внушение или, скорее всего, пригрозил лишить материальной помощи.

– Почему вы так думаете?

– Потому что Костик стал сама любезность.

– Понятно. Но вернемся к характеристике личности самого Константина.

– Вернемся, – без особой радости согласилась Ксения.

– Вы сказали, что с точки зрения любого человека он был негодяем. Скорее всего, так не думали его друзья.

Ксения презрительно фыркнула.

– А его няня считает Константина чистым и непорочным ангелом.

– А что вы хотите от няни? – удивилась Шиловская. – Для Евгении Степановны на Костике свет клином сошелся! – И тяжело вздохнув, она добавила: – Говорят же: «Понравится сатана, не надо ясного сокола».

– Так это о любви девушки, женщины к мужчине.

– А материнская любовь вообще слепа! – не согласилась с детективом Ксения.

– Однако Белова Константину не мать.

– По мне так больше, чем мать.

– Ну, что ж, возможно, вам виднее.

Ксения задумчиво кивнула.

– А вы знаете, – сказала Мирослава, – Евгения Степановна очень тепло о вас отзывалась.

– Вот и слава богу!

– Почему? – озадаченно спросила Мирослава.

– Потому что на самом деле Евгения Степановна чистый клад! И я очень надеюсь, что она со временем переедет к нам. – И добавила: – Она ведь не только Костю вырастила, но и Эдика. И, как видите, совсем с другим результатом!

– Вы думаете… – спросила Мирослава недоверчиво, а про себя подумала: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Точно угадав ее мысли, Ксения бросила на детектива нерешительный взгляд и все-таки решилась сказать:

– Эдик на самом деле не такой плохой, каким он иногда кажется.

«И эта милая девушка только что недавно говорила мне о слепоте любви», – подумала Мирослава печально.

– Нет, правда, правда, – попыталась переубедить ее Шиловская.

– Зачем же тогда он хочет найти убийцу своего сына? – неожиданно резко спросила Мирослава.

– Так он же отец… – тихо обронила Ксения.

– Отец подлеца! Высокий титул.

– Не надо так, – жалобно попросила Шиловская.

– Простите. – Мирослава поняла, что переборщила.

– Я знаю, – тихо продолжила Шиловская, – вы внутренне на стороне того, кто покарал Костю. Я, может быть, и сама на его стороне, но…

– Но?

– Эдик же мой муж! – Ксения подняла глаза на детектива, и Мирослава даже при неровном свете язычков свечей заметила, что глаза эти наполнены слезами.

– Простите, – еще раз извинилась Мирослава, – я не хотела вас обидеть.

– Вы и не обидели. Просто сердцу больно. – Ксения опустила голову.

– Ваш муж сильно переживает?

Шиловская кивнула.

– По-человечески это понятно. Нелегко терять единственного сына.

– Не единственного, – еле-еле прошептали губы Ксении. Но Мирослава все-таки ее услышала.

– У Шиловского есть еще дети?

– Пока нет. Но будут…

– Вот как?

– Я беременна. УЗИ показало, что будут двойняшки, мальчик и девочка.

– Поздравляю, – искренне поздравила ее Мирослава.

– Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы Евгения Степановна вернулась?

– Догадываюсь, – задумчиво проговорила Мирослава и спросила: – А вы уверены, что вам нужна именно такая няня?

– Уверена, – улыбнулась Ксения и добавила: – Но я вовсе не собираюсь спихивать на нее своих детей. Воспитывать их я буду сама. Просто на первых порах мне нужна ее помощь.

– А ваша мама?

– Мамы нет. Я детдомовская.

– Простите.

– Ничего. У нас был не такой плохой детдом, как последнее время показывают по телевизору. Материнской ласки, конечно, не хватало, но все воспитатели и директор были нормальными людьми и относились к нам с сочувствием и пониманием.

«Хоть в этом повезло девочке», – подумала Мирослава.

– Поэтому я хочу иметь большую, счастливую семью. Понимаете?

– Понимаю. А Эдуард Бенедиктович знает о двойняшках?

– Нет пока.

– Думаю, самое время ему об этом сказать.

– Я тоже так думаю. – И, предугадав вопрос Мирославы, зачем она так долго скрывала свою беременность, Ксения сказала: – Я все не решалась тревожить Эдика в его горе.

– Его горе станет намного меньше, если он узнает о детях.

Ксения кивнула и спросила:

– Можно я пойду?

– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – не стоило и спрашивать.

– Ну, как же…

– До свиданья, Ксения.

– До свиданья. И спасибо вам.

Мирослава не стала спрашивать, за что она ее благодарит, просто помахала на прощание рукой. Она посидела еще примерно полчаса в полном одиночестве и невольно вспомнила, как заблуждалась в отношении Шиловской, услышав добрые слова о Ксении из уст Беловой. «Как все непредсказуемо на белом свете», – подумала она с легкой грустью.

Сама она и в людях, и в событиях искала предсказуемости, а в отношениях – закономерного развития. Она не любила сюрпризы, даже те, что обещали быть приятными. В отличие от своего героического прадеда-революционера, она предпочитала эволюцию, считая, что ее процесс всегда можно подкорректировать, не нанося вреда окружающим.

Вынырнув из своих мыслей, она позвонила Морису на сотовый.

– Я слушаю вас, – отозвался он.

– Шура не звонил?

– Нет, может, вам на сотовый…

– Нет, на сотовый не звонил. Тем более я его отключала, – оптимистично сообщила она.

– Можно посмотреть в пропущенных.

– Знаю, знаю, но мне лень. Вот приеду домой, ты и посмотришь.

Он тихо рассмеялся и сказал:

– Вот тут Дон интересуется, скоро ли вы приедете.

– Прямо-таки Дон?!

– Он, он, – быстро ответил Морис.

– Ой, как не хорошо сваливать собственное любопытство на безответного кота.

– Это он-то безответный?! – возмутился Морис.

– Ладно, надоело мне с тобой препираться. Я уже еду домой. Приеду и все расскажу.

Морис тем временем осторожно положил телефон рядом с собой и погладил дремавшего на его коленях кота.

– По-моему, ты все проспал, – сказал ему Миндаугас.

Кот потянулся, зевнул и спрыгнул на пол. Вскоре он уже выскользнул за дверь, и через пару минут Морис, выглянув в окно, увидел, что кот сидит на крыльце и не сводит глаз с ворот.

«Вот и верь после этого ученым, рассуждающим об инстинктах животных. Пожалуй, права Клавдия Ивановна Рукавишникова, говоря, что коты-то поумнее многих ученых будут».

Мирослава же вообще считала кота центром вселенной. И с ней уж точно лучше было не спорить.

Глава 12

Еще только-только начало светать, как зазвонил стационарный телефон. Морис решил не вставать, пребывая в уверенности, что сейчас не больше пяти утра.

Но телефон все звонил и звонил.

Поминая поименно всех чертей, обитающих под крышей Каунасского музея, Морис снял трубку.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает.

– Позовите, пожалуйста, Волгину, это срочно!

– Может, вы представитесь?

– Ах да, Людмила Гвоздикова. Мирослава велела звонить мне в любое время.

– Почему бы вам тогда не позвонить ей на сотовый?

– Ха! Можно подумать, что я не звонила! Он отключен!

– Хорошо, подождите. – Морис помнил, что Мирослава говорила ему о Гвоздиковой как о близкой подруге Александры Калитиной, поэтому он решился потревожить ее сон в столь ранний час.

Стационарного телефона в комнате Мирославы не было, поэтому ей придется либо идти в его комнату, либо в приемную, либо в столовую. Дойдя до спальни Волгиной, он тихонько постучал в дверь. Никакой реакции. Морис постучал сильнее.

– Какого черта? – раздался сонный голос Мирославы.

– Я уже помянул всех каунасских чертей, так что не утруждайте себя, а идите поскорее к телефону.