– Куда? – изумленно спросила она.
– В любое место, где есть стационарный телефон, – хмыкнул Морис.
– Тогда я иду к тебе! – не осталась она в долгу. Но, натянув домашние брюки и футболку, спустилась все-таки в гостиную.
– Да, – проговорила Мирослава в трубку. – Потом удивленно переспросила: – Кто? – И, не удержавшись, добавила: – А вы смотрели на часы?
Морис не слышал, что ответил голос в трубке, но догадался по тому, с какой иронией Мирослава проговорила:
– Что, счастливые часов не соблюдают?
Потом она стала серьезной и говорила только «да» и «хорошо». Потом попрощалась с абонентом и повернулась к Миндаугасу.
– Морис, а что ты там говорил про каунасских чертей? – спросила она лениво.
– Ничего особенного, просто попросил вас не утруждать себя их перечислением.
Она фыркнула, а потом проговорила задумчиво:
– А ты знаешь, я никогда не была в Каунасе.
– Это легко поправить.
– Наверное, а это правда, что начало коллекции музея положила личная коллекция художника Антанаса Жмуйдзинавичюса?
– Совершенно верно.
– Интересно.
– Что?
– Что заставило его начать собирать таких неоднозначных персонажей.
– У каждого свои пристрастия.
– Ты прав.
– Вы меня про чертей расспрашиваете, чтобы оттянуть разговор о другом?
Она весело рассмеялась:
– Ладно, слушай! Не зря же тебя ни свет ни заря из постели вытащили. Звонила, как ты уже знаешь, Людмила Гвоздикова, школьная подруга Александры Калитиной. Она работает в одной конторе с неким Павлом Омелиным, который когда-то ухаживал за Сашей, и они вроде бы даже некоторое время встречались. И вот теперь Люда вышла после отпуска на работу, встретилась с Омелиным и рассказала о том, что Сашу разыскивают в связи с делом о гибели ее брата.
– А разве не по делу об убийстве Шиловского?
– Об этом не было сказано.
– Ага. И что же?
– Людмила, – Мирослава улыбнулась, – без моей просьбы уговорила Омелина встретиться со мной, и завтра, в его обеденный перерыв, он будет ждать меня в кафе «Шаловливый ветер».
– Это в том, что недалеко от четвертого спуска набережной?
– В том самом.
– А как вы узнаете Омелина?
– Людмила будет с ним. У нее же тоже в это время обеденный перерыв, и ей нужно поесть.
– По-моему, дело тут не в обеде, – усмехнулся Морис.
– А в чем? – равнодушно спросила Мирослава.
– В женском любопытстве!
– А! Ну куда ж от него денешься, от женского-то любопытства, – лукаво подмигнула она ему.
– Никуда. Но у меня еще один вопрос.
– Какой?
– Почему она позвонила в пять утра?
– Потому, что у нее шило в попе.
– Что у нее?! – изумился Морис.
– В смысле нетерпение.
– Все равно не понял!
– Короче, у нее бессонница и она вертелась с боку на бок и ни о чем другом, кроме как об Омелине, думать не могла. Не выдержала и позвонила.
– А почему же она не позвонила вчера вечером?
– Потому, что была уверена, что дотерпит до утра!
Морис посмотрел на Мирославу такими глазами, что она не выдержала и расхохоталась.
– Так вот она какая, женская логика, – проговорил Морис упавшим голосом.
– Ты можешь представлять ее какой угодно, – разрешила Мирослава и сообщила: – Я пошла досыпать.
– Я тоже, хотя даже не знаю, усну ли…
– Уснешь, куда ты денешься.
– А вдруг у меня тоже появится это самое шило в одном месте?
– Не появится. Это не заразно, – уверила его Волгина и, подхватив тершегося у ее ног Дона, ушла к себе.
Но тем не менее оба детектива поднялись в это утро раньше обычного.
За завтраком Мирослава сказала:
– Мне нужна твоя помощь.
– Какая именно?
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной и взял на себя Людмилу.
Он поднял на нее вопросительный взгляд, и она объяснила:
– Я хочу поговорить с Омелиным тет-а-тет, и мне вовсе не нужен третий лишний.
– Понятно, а если она не захочет?
– Ты просто обязан ее очаровать!
– Насколько мне известно, она замужем, – небрежно проговорил Миндаугас.
– Так я же не прошу тебя тащить ее в постель, так, невинный флирт.
– И на этом спасибо, – хмыкнул Морис и спросил: – На утро у вас нет заданий для меня?
– Увы, – развела она руками.
– Тогда я после завтрака иду собирать крыжовник.
– Он же колючий, – поддразнила его Мирослава.
– Да уж не колючее некоторых.
– Ты имеешь в виду Дона? – поинтересовалась она невинно.
– Нет, кого-то другого…
– Да? Даже не могу представить, кого именно. – А потом Мирослава весело рассмеялась и сказала: – Я пойду с тобой, буду за тобой присматривать.
– Присматривать или собирать ягоды? – уточнил он.
– И то и другое.
– Кстати, – сказал Морис, – я видел объявление, что на плодовой выставке в городе осенью будут продавать сорта неколючего крыжовника.
– А разве такие есть? – усомнилась Мирослава.
– Есть, раз дали объявление.
– Какой ты у меня логичный, – фыркнула Мирослава.
Он в ответ одарил ее внимательным взглядом, но не произнес ни слова.
До того времени, как им нужно было ехать на встречу с Омелиным, они вдвоем собрали целую корзину.
– Если завтра вы меня никуда не потянете, то я займусь крыжовником.
– А чего им заниматься?
– Как чего?! Сварю варенье и замариную.
– А может, так съедим? – предложила она.
– Для еды там через два-три дня опять поспеет.
– Ну хоть часть этого оставь! Ты же знаешь, как я люблю есть розовый мохнатенький крыжовник.
– Действительно, – согласился Морис, – к тому же вечером может приехать помощник по поеданию ягод.
Имел в виду он, конечно, Шуру Наполеонова.
– Третью часть оставлю, – решил Миндаугас окончательно.
– Спасибо тебе, благодетель наш! – Мирослава неожиданно быстро приблизилась к нему и чмокнула его в щеку.
Морис прижал руку к тому месту, которого коснулись ее губы, и глубоко вздохнул.
До него донесся с лестницы голос Мирославы:
– Давай собираться, через полчаса выезжаем.
Морис остановил автомобиль на стоянке «Шаловливого ветерка». Он обожал Старый город не столько за потрясающе красивую и бесконечно длинную набережную Волги, сколько за старинные здания, среди которых были и католический, и лютеранский соборы. Ему нравилась широкая пешеходная улица с ее фонтанами, морем цветов и неспешным течением туристов и местных жителей. Нравился ему также речной порт с причаливающими белыми прогулочными и туристическими теплоходами, и быстрые «Омики», и неспешно ползущие по реке черные баржи.
Он поймал себя на том, что влюбился в этот город, который до революции называли купеческим, а в годы советской власти промышленным. Современный же город, по словам Шуры и Мирославы, начал стремительно преображаться и хорошеть за несколько лет до чемпионата мира по футболу. Но уже и на глазах Мориса произошло множество преобразований.
Занятый своими мыслями, Морис очнулся от радостного женского крика:
– Мирослава! Мы вот они!
Он повернул голову и увидел женщину, машущую им руками. Рядом с ней переминался с ноги на ногу долговязый мужчина, одетый в модный летний костюм.
Детективы направились к ним, но женщина их опередила, она буквально подлетела к «БМВ», оперлась на машину и сказала одобряюще:
– Классная бээмвэшка!
Морис уже понял, что это и есть Людмила, и смотрел на нее со смешанным чувством растерянности и интереса. Мужчина по-прежнему топтался позади своей спутницы.
– Знакомьтесь, – наконец сказала она, – это Паша Омелин, горячий поклонник Сашеньки Калитиной. – Люда весело рассмеялась.
А Омелин неуклюже толкнул ее в бок.
– Да ладно, – сказала ему женщина, – не тушуйся, здесь все свои, это Мирослава… – И она перевела вопросительный взгляд на Мориса.
– Морис Миндаугас, – представился он.
– Очень приятно, – улыбнулась она и, не успел Морис моргнуть глазом, подцепила его под руку и потащила ко входу в кафе. На полпути она оглянулась, подмигнула Мирославе: – Ну вы пока пошушукайтесь, а мы приятно пообщаемся с Морисом.
«Ловкая женщина», – подумала с улыбкой Мирослава и предложила Омелину:
– Ну что же, Павел, последуем совету вашей знакомой.
– Последуем, – со вздохом согласился он.
Молодые люди расположились далеко друг от друга. Люда усадила Мориса у окна с видом на яркую зелень набережной, и было видно, что она не закрывает рта.
«Бедный Миндаугас, – подумала про себя Мирослава, – я-то велела ему очаровать даму, а она набросилась на него, как завоеватель на полонянку, и без малейшего сомнения в своем праве утащила в уголок…»
Сама же Волгина предложила Павлу сесть за отдаленный столик, расположенный возле огромной пальмы в кадке, недалеко от стены. Все это давало надежду на то, что разговор их никем не будет услышан.
– Паша, вы пока заказывайте обед, – сказала она Омелину.
– А вы?
– Я последую вашему примеру, – улыбнулась она ободряюще, видя, что мужчина чувствует себя не в своей тарелке.
Когда официант расставил на их столике заказанную еду, Павел робко посмотрел на Мирославу и начал:
– Вы знаете, Люда, она… – Он оборвал фразу.
– Я догадываюсь, – улыбнулась Мирослава и попробовала принесенный салат. – А что, вполне ничего, – похвалила она, прожевав положенное в рот.
– Да, здесь хорошо готовят, – согласился с ней Омелин и снова вернулся к прерванному. – Люда она как ураган! Налетит, подхватит, и сам не заметишь как.
– Вижу, моего помощника она уже подхватила и унесла, – тихо рассмеялась Мирослава.
– Она вернет его! – уверенно проговорил Омелин.
– Вы думаете? – шутливо засомневалась Мирослава.
– Вернет, вернет. Она Сашку своего обожает.
– Это муж Люды?
– Угу. – Омелин расправился с борщом и почувствовал себя значительно увереннее.
Мирослава подождала, пока он дожует котлету, съест салат и приступит к десерту. Только тогда она спросила:
– А вы правда были близким другом Саши?