— С другой стороны еще один такой. Воздух через нос поступает в легкие и выходит отсюда, с боков. Поэтому у меня в легких его не остается. И, что значительно важнее, воздух, проходя через трубы, теряет воду и согревается, так что из моего организма он выходит горячим и очень сухим.
— А это хорошо?
— Могу спорить, что хорошо. Я не хочу терять слишком много воды, потому что в таком случае приходилось бы много пить. К тому же теряется и тепло, которое наработали мускулы во время бега, поэтому я почти не потею.
Джимми преисполнился зависти и сказал:
— До чего вам повезло! Хотел бы я быть таким, как вы, и уметь так же бегать!
Дейв покачал головой:
— Ты устроен совсем по-другому и можешь заниматься самыми разными вещами. Обычные люди могут позволить себе целую уйму вещей. Мы же, специалы, можем делать только одно дело. Правда, его мы делаем хорошо. Между прочим, мои дети могут стать только Бегунами, если я, конечно, когда-нибудь обзаведусь ими. И жениться я могу тоже только на женщине-Бегуне.
— Значит, я никогда не стану таким, как вы? — горестно расспрашивал Джимми. — И мне не сможет помочь генная инженерия?
— Думаю, нет. Гены организованы в особом порядке задолго до того, как человек появляется на свет. Кто-то из людей рождается, чтобы стать Бегуном, кто-то — Подъемщиком, Наблюдателем, Танцором или другими специалами. В былые времена люди изобрели механизмы для выполнения любого типа работы, и они существуют до сих пор. Но теперь, когда у общества появились специалы, они тоже нашли применение. Ведь мы расходуем меньше энергии, и у нас больше мозгов.
— Уверен, что вы как раз выполняли задание, когда мы встретили вас, — вопросительным тоном предположил мистер Андерсон.
— О да. Я много работаю. Нам не разрешается зарабатывать деньги, участвуя в гонках, они слишком опасны для нас. Бывали несчастные случаи, когда два Бегуна сталкивались, ошибившись в маршруте. А если у кого-то окажется сломанной кость, то он больше никогда в жизни не будет бегать, как прежде. А без бега…
— Понимаю. Помню, был случай, когда кто-то из Бегунов стал выступать перед зрителями.
— Да, то был черный день для всех нас. Поэтому мы должны трудиться, зарабатывая на жизнь. К счастью, всегда находятся люди, которым требуется доставить куда-нибудь посылку. Для того чтобы доставку поручили Бегуну, предмет не должен быть тяжелым, он не может быть доставлен электронным путем, и место назначения должно располагаться так, чтобы Бегун доставил ношу быстрее, чем она была бы доставлена традиционным способом. Например, сейчас я взялся доставить небольшой пакет в Хендерсонвиль с обязательством вручить его через четыре с половиной часа. Что означает… — тут Бегун взглянул на часы, — боюсь, это означает, что мне пора работать.
— Прошу вас, позвольте мне оплатить счет, несмотря на то что вы так много съели, — улыбнулся мистер Андерсон.
— Мне неловко.
— Но вы доставили столько удовольствия моему сыну.
Бегун поднял руки в бессильном жесте, как бы сдаваясь, и отец Джимми с помощью специального банкомата, имевшегося на столике, подал сигнал, что хочет рассчитаться за обед.
На матовом экране высветилась сумма счета, и мистер Андерсон поместил в прорезь свою кредитную карточку. Как всегда в таких случаях, оплата прошла за долю секунды. Затем с привычной предусмотрительностью он уточнил баланс банковского счета, как делал при каждом платеже, и все вышли из-за стола.
Когда они были уже около входных дверей, пришлось посторониться, чтоб не столкнуться с входившим в зал Подъемщиком. Джимми обернулся и проводил взглядом коренастого человека, огромные мускулы которого бугрились под одеждой, но ничего не сказал.
Только когда они оказались на стоянке, мальчик обратился к Бегуну:
— Подъемщики выглядят очень сильными, но мне хотелось бы быть таким, как вы.
Дейв усмехнулся.
— Каждому — свое, знаешь, Джимми.
Он сделал несколько невысоких подскоков, и мистер Андерсон спросил:
— Мы не задерживаем вас?
— Нет, у меня есть еще пятнадцать минут. После некоторого времени бездействия я начинаю ощущать беспокойство. Боюсь, мое тело не создано для покоя.
— Возьми ключ от машины, Джимми, ступай и посиди, пока я не приду. Я скоро. — Мистер Андерсон проводил сына глазами и вполголоса обратился к Бегуну: — Извините, мой вопрос может показаться вам слишком смелым, но не испытываете ли вы подчас сожалений… э-э, сожалений о том, что сделала с вами генная инженерия?
— Сожалений? — поразился Бегун. — Бог мой, конечно нет. Простите меня, я ни в коем случае не хотел бы вас обидеть…
— Нет-нет, продолжайте, прошу вас.
— Я испытываю настоящую жалость не только к обычнякам, но и ко всем специалам, кроме Бегунов. Только мы знаем, что такое парить над землей почти без усилий, бежать против ветра или навстречу ему, чувствовать в себе заряд энергии, когда вам кажется, что вы самое совершенное из всех мыслящих существ Земли. Звучит, наверное, эгоистично, но чувствовать в себе энергию — ощущение всепоглощающее. Оно является одновременно и физическим, и интеллектуальным, духовным, эмоциональным. Это опыт, который выносит на поверхность все, чем вы являетесь. Стоит напрячься, и я мог бы перегнать антилоп. Конечно, мне не угнаться за птицами, но иногда, в тот момент, когда отталкиваюсь от земли, я испытываю то же чувство, являющееся квинтэссенцией их существования. Когда бежится особенно хорошо, вы оставляете позади все худшее и становитесь самым лучшим, каким только можете быть. Не существует ничего, сравнимого с этим чувством, ничто подобное не известно человеку. Это ощущение вы даже не могли бы вообразить, оно абсолютно уникально.
Бегун взмахнул на прощание рукой и внезапно исчез — два прыжка, мощный перескок через крыши автомобилей, и вот он уже мчится по своей дорожке вдоль автострады.
Мистер Андерсон провожал глазами все удлиняющиеся махи сильных ног, пока Дейв не исчез из виду. Только тогда он направился к машине.
Джимми тут же спросил:
— Пап, он рассказывал тебе что-то интересное?
Отец молча кивнул. Автомобиль стал приподниматься на воздушной подушке, сначала едва заметно покачиваясь, как всегда в начале движения, затем плавно двинулся вперед.
Мистер Андерсон вдруг сам задумался, каково это — быть Бегуном.
И автомобиль сразу показался ему тяжелым и неповоротливым.
Десятисекундные выборы
На это ушло не более десяти секунд, и вся Америка, точнее, большая часть мира наблюдала за происходящим, сидя у экранов. Результаты поступали из каждого избирательного участка, быстро обрабатывались на уровне округа, затем — на уровне штата. Голоса избирателей фиксировались по мере поступления, быстрее, чем мог заметить глаз человека, а итоги подводились, когда заполнялась длинная строка. Хэпгуд победил с небольшим преимуществом, а Теннор, соответственно, проиграл.
Да, на все ушло не более десяти секунд.
Поседевший на политехнической службе Джин Уиттакер безразлично наблюдал за происходившим из своего кабинета. В последнее время выборы становились все более формальными, но эти были первыми полностью политехническими президентскими, до уровня избирательного участка. Три неторопливых вздоха, и все заканчивалось.
— Страшно подумать, — сказал Уиттакер, — сколько сил требовалось раньше для достижения цели. Кандидаты вели предвыборную кампанию в течение двух лет, засоряли воздух демагогическими речами и прочим словесным мусором, обманывали народ, заполняя умы ложными надеждами, залезая как в финансовые, так и политические долги, которые навечно ставили под сомнение их честность. А сейчас все — за десять секунд.
Он улыбнулся своему коллеге Леонарду Ротштайну и откинулся на спинку кресла с чувством успокоения и самодовольства, потому что именно его опыт и старания позволили сделать последний шаг к полным политехническим выборам.
— Тем лучше, — заявил Ротштайн с мрачным видом. — Компьютеры в течение нескольких лет регистрируют реакцию избирателей на участке, произнесенные слова и действия кандидатов.
— И компьютеры не обмануть демагогическими речами или эмоциональными призывами.
— Предполагаю, что нет. Таким образом, результаты выборов на каждом участке известны заранее, даже без выборов, и никто не может беззастенчиво их исказить. В теории это работает.
— И на практике тоже, Лен. В течение нескольких лет работало на местных уровнях и уровнях штатов, а сейчас мы выбрали законного президента.
— С небольшим перевесом.
— Ну и что?
— Джин, если проверишь, то убедишься, что в Иллинойсе электорат вел себя нерешительно. Если бы голоса избирателей в этом штате были отданы за Теннора, то президентом стал бы он. Перевес Хэйгуда был незначительным, и если бы в округе Кук тысяча ключевых избирателей проголосовали бы по-другому, Хэпгуд лишился и Иллинойса, и президентства.
— Ну и что?
— А то, что за работу компьютеров в округе Кук отвечал Макинтайр, а он очень умный и амбициозный человек. Меня интересует одно. Не вмешался ли он в программы нескольких компьютеров, чтобы доставить нам неприятности.
Уиттакер нахмурился.
— У тебя есть основания для подобных заявлений?
— Именно в округе Кук иногда возникали подозрительные результаты.
— Ты никогда не сообщал мне об этом. Тебе удалось доказать подтасовку?
— Нет, не удалось, поэтому я ничего не говорил тебе. Но теперь у него есть возможность показать, что мы устроили грязные президентские выборы.
Уиттакер погрузился в мрачные мысли.
— Мы должны нейтрализовать Макинтайра при первой же возможности, — сказал он, — пока…
— Пока?
— Мы оставим результаты неизменными, конечно. Какого черта? Хэпгуд или Теннор, в конце концов, решения принимают компьютеры, а за них отвечаем мы.