У Миллы в доме пахло свежей выпечкой.
– А я как раз булочки пеку, – объяснила она, открыв дверь.
Помогая Микаэлю снять комбинезон, Анника вздохнула:
– Ты это нарочно, чтобы вселить в меня комплексы.
– А то! С лета ничего не пекла, но вот подумала: придет Анника, надо же показать ей, как нужно вести хозяйство! Ты подожди, скоро я еще начну полиролить паркет!
– Полиролить?
Анника рассмеялась.
– Ну да, или как там это называется. Ни разу в жизни не пробовала, а ты?
– Нет, ни полиролить, ни полировать пока не доводилось.
– Сейчас еще кто-то этим занимается?
– Мама Тома проделывает это два раза в год.
– А я-то радуюсь, если мне удается пропылесосить дом два раза в год… – Милла повернулась к Микаэлю, который с любопытством вертел головой по сторонам: – Филипп у себя в комнате. Пойдем посмотрим, что он делает?
Микаэль с энтузиазмом закивал и пошел следом за Миллой вверх по лестнице. Анника зашла на кухню – как раз вовремя, чтобы успеть спасти противень очень хорошо подрумянившихся булочек. Пышные плюшки выглядели и благоухали так аппетитно, что Аннике безумно захотелось кофе, и тут как раз появилась Милла.
– Как здорово, что ты их вынула. Я и забыла, что у меня противень в духовке. Ну что, как насчет кофе?
– С удовольствием.
– Это замечательно, что вы приехали, я по тебе соскучилась.
Милла достала банку с кофе, насыпала его в кофеварку для эспрессо, потом налила в кастрюльку молока и поставила на плиту. Анника присела к столу и сказала:
– Я по вас тоже. Как у вас дела?
– Да вроде все нормально, – ответила Милла, на секунду оторвавшись от заваривания кофе. – Фредрик очень много работает. Мы даже как будто и видеться особо не успеваем. Но зато в марте собираемся поехать в отпуск всей семьей! Неделя на Кипре. Выбирать было уже почти не из чего, мы поздно спохватились. – Милла сияла от радости.
– Потрясающе! – поддержала ее Анника.
По крайней мере, в теории она была уверена, что так и должно быть. Сами они несколько раз пытались отдыхать все вместе. И когда Андреа была маленькой, и позже, уже с двумя детьми. Но после поездки в Грецию на Кос по "горящей" путевке Анника с Томом решили больше не рисковать. Во всяком случае, до тех пор, пока дети не вырастут настолько, чтобы получать удовольствие от путешествий.
Отправиться в отпуск с маленькими детьми – все равно что пытаться перенести свою повседневную жизнь в чужую действительность, где тебе не будет хватать большей части того, что обычно сильно облегчает быт. К тому же угнетает невозможность делать то, что привычно ассоциируется с отдыхом: валяться на солнце (детям вообще нельзя находиться под его палящими лучами), купаться (годовалый ребенок редко проявляет интерес к морским ваннам), получать удовольствие от еды в ресторанах (где приходится запихивать в упирающегося ребенка спагетти с мясным соусом при помощи чайной ложки), ходить по барам (разве что ваш ребенок любезно уснет в коляске, но Анника с таким не сталкивалась) и конечно же заниматься любовью (то, что вся семья теснится в одной комнате, не оставляет практически никаких шансов).
С этим было тяжело смириться, поскольку и Анника, и Том обожали путешествовать. Поэтому они все-таки предприняли несколько попыток, прежде чем поняли, что семейный отдых – не для них. В первый раз они поехали за границу, когда Андреа было девять месяцев. Они решили слетать в Мексику и специально забронировали отель для семей с детьми, чтобы облегчить себе жизнь. И только по окончании этих двух бессонных недель кто-то объяснил им, что с ребенком в таком возрасте не стоит путешествовать в другие часовые пояса. Это было как-то связано с суточными ритмами, которые не надо нарушать.
Ко всему прочему дети в поездках обязательно заболевали. Не назовешь отдыхом сидение с температурящим ребенком в поликлинике в чужой стране, где ты не знаешь ни языка, ни лекарств.
Да, конечно, есть семьи, которые отправляются путешествовать по Азии с новорожденными младенцами. Очень может быть, у них все получается как нельзя лучше. Но Том и Анника после нескольких незадавшихся экспериментов решили, что они, очевидно, не такая семья. Увы.
Само собой, у Миллы и Фредрика совсем другая ситуация. Их дети уже выросли и даже умеют плавать. А хот-доги с картошкой фри наверняка найдутся в большинстве ресторанов и на Кипре тоже.
– Ну а вы-то как?
Милла разлила кофе по двум высоким бокалам, выложила несколько булочек на блюдо и поставила на стол. Анника взяла одну – та была еще горячая.
– Да не очень.
– Вот как?
Милла села напротив. Вид у нее был обеспокоенный, и Анника вдохнула побольше воздуха.
– Кажется, я сама нарываюсь на проблемы.
– Рикард?
Анника кивнула.
– И не только. Я и Том. В общем, всё вместе. Не знаю, что случилось, но у нас как будто все разладилось. Не понимаю наших с ним отношений.
– А не наоборот?
– Что ты имеешь в виду?
– Что ты слишком хорошо понимаешь, какие у вас отношения.
Анника задумалась.
– Можно выразиться и так.
– Мм… а с Рикардом насколько все далеко зашло?
– Достаточно далеко.
Анника с несчастным видом смотрела на Миллу. Та помешивала кофе чайной ложкой, не достающей до дна бокала.
– Ты влюбилась?
– Боюсь, что да, – задумчиво кивнула Анника.
– В этом случае у тебя, по-моему, только два выхода: либо ты даешь волю чувствам и выбираешь Рикарда, – Милла сделала эффектную паузу, – либо налаживаешь отношения с Томми. Все очень просто.
– Да уж, проще некуда.
Анника силилась улыбнуться, но Милла смотрела на нее без улыбки.
– Но, Милла, черт возьми, ты же прекрасно понимаешь, что это очень сложная ситуация!
– Да, но сложнее, чем сейчас, она уже не станет. Но я все равно думаю, что ответ очень прост и середины быть не может. Или как? Ты не можешь продолжать отношения с этим твоим Рикардом, оставаясь замужем за Томом. Значит, придется развестись.
– Развестись? Кто говорит о разводе?
– Разве не ты?
– Я – нет. Я не хочу разводиться! – С перепугу голос Анники сорвался.
Развод? Она даже не пыталась заглядывать так далеко.
– А Рикард того стоит?
Анника поникла.
– Не знаю. Меня к нему тянет. Я все время хочу к нему прикоснуться, хочу быть с ним. Знаешь, я уже почти забыла, что значит чувствовать возбуждение, пока не оказалась у него на диване несколько недель назад. Я, можно сказать, была в шоке от того, насколько сильным оказалось это чувство.
– Значит, все дело в сексе?
– Нет. Не только. Все гораздо сложнее. Во всем этом есть что-то, чему гораздо сложнее сопротивляться, чем вожделению.
Анника умолкла, пытаясь найти подходящие слова. Чтобы объяснить, что она чувствует, что такое для нее Рикард.
– Он видит меня, – сказала она наконец. – Он меня видит.
Когда они ехали на метро домой, Микаэль был переполнен впечатлениями. Привычный к тому, что им все время помыкает старшая сестра, сегодня он на время окунулся в настоящий мальчишеский мир. Естественно, его туда тянуло. Он без умолку рассказывал об игрушках Филиппа – в основном героях фильмов, – словно это были его близкие друзья. У самого Микаэля таких дома было немного. Мало того что Андреа вошла в возраст принцесс и начала требовать блесток, розовых кружев и ангельских крылышек. Если еще и Микаэлю покупать пластмассовое оружие и стандартные наборы с киногероями – этого Анника уже не выдержит. Может, это ее странность или следствие воспитания, полученного в 70-е годы, но она терпеть не могла ни Барби, ни игрушечных пистолетов. Поэтому Микаэль сам нашел решение проблемы – найденная в парке ветка отлично заменяла меч, а куклы старшей сестры успешно превращались в его руках в хладнокровных вояк, которые с грохотом и треском взрывали и расстреливали плюшевых зверей и родителей.
Том считал, что повода для беспокойства тут нет. Хотя в детстве у него тоже были пистолеты с пистонами и он играл в войну, но стал вполне миролюбивым гражданином, когда вырос. И даже, будучи пацифистом, отказался служить в армии.
Анника смотрела в окно вагона и видела свое отражение в его черном прямоугольнике. Ее терзали слова Миллы, и она едва слушала, что рассказывает Микаэль. Милла словно выпустила на волю все ее опасения. Развод. Ужасно. Этого не должно произойти. Надо прекратить отношения с Рикардом, пока еще не поздно. Пока ничего не случилось. И нужно поговорить с Томом. Спасти их брак.
Анника нервничала. Странное ощущение – нервничать, говоря с Томом, но то, что она собиралась сказать, с трудом поддавалось формулированию, и слова беспорядочно носились у нее в голове. Она пыталась найти правильное место для слов "влюблена" и "другой", но, когда Анника оказалась лицом к лицу с Томом, все придуманные ею фразы попрятались, оставив ее безоружной. Наверное, к такого рода разговору в принципе невозможно подготовиться.
Анника решила объясниться с мужем как можно скорее, но суббота ушла у нее на то, чтобы собраться с мыслями, а в воскресенье Том встречался с другом. В понедельник Анника какое-то время раздумывала, не отказаться ли от своего плана. Она ведь, наверное, сможет справиться с этим и одна. В конце концов, Рикард – это ее проблема. Но, прикинув, насколько эффективной такая тактика была до сих пор, Анника поняла, что разговор необходим, каким бы неприятным он ни оказался.
Складывалось впечатление, что дети чувствуют, что что-то происходит, – они куролесили у себя в комнате до половины десятого. На следующий день и Тому, и Аннике надо было идти на работу, так не лучше ли отложить выяснение отношений до завтра? Но эту дилемму за нее разрешил Том.
– Пожалуй, нам надо поговорить, – повернувшись к Аннике, неожиданно сказал он, когда они сидели на диване перед телевизором. Он взял пульт и выключил телевизор.
Хотя Анника и готовила себя к разговору, Том застал ее врасплох. Она едва не возразила машинально: "Это о чем же?" – но сдержалась. Глубоко вдохнула и встретилась с мужем взглядом.