Фрейя подошла к кофейному столику и закрыла перегревшийся ноутбук, решив, что, скорее всего, до завтрашнего утра услуги техники уже не понадобятся. Вентилятор, казалось, застонал от облегчения. После этого она вернулась к окну — оценить, достаточно ли хорошая погода, чтобы вывести Молли на улицу, в надежде, что бодрящий холодный воздух разбудит мозг, — но поняла, что в этом нет никакого смысла.
Возможно, отчет уже и не понадобится, ведь полиция поймала виновного. Сексуального маньяка, которого Бьятнэй, подруга Стеллы, опознала в участке. Фрейя видела это своими собственными глазами.
На первый взгляд тот тип не казался особо опасным. Даже наоборот, напоминал застенчивого парня средних лет, чьим худшим преступлением было оставить в раковине грязную чашку из-под кофе. И хотя она знала, что внешность бывает обманчивой, не могла избавиться от подозрения, что схватили не того.
Задержанный выглядел изворотливым ловкачом, но это могло быть из-за неудачной попытки заплатить за секс — преступлении, в котором он, вне всяких сомнений, был виновен. Однако впечатления человека, совершившего убийство, не производил: смотрел в глаза, моргал не слишком часто и не слишком быстро, не дергал постоянно головой, не ерзал. Было видно, что он немного нервничает, но инстинкт подсказывал — перед ней тот, кто уверен, что сможет выпутаться из неприятностей, и считает себя жертвой, а не виновной стороной.
Фрейя подавила желание позвонить Хюльдару и узнать последние новости о ходе расследования, хотя ее буквально распирало от вопросов. Признался ли этот человек? Сказал ли им, где Эйитль? Раскрыта ли личность жертвы номер один? Конечно, она имела право быть в курсе событий. Кто обратил их внимание на такой аспект, как буллинг?
Телефон лежал на столе рядом с ноутбуком, словно бросая вызов. Теперь звонков набралось уже три: один — Кьяртану, высказать накипевшее; второй — отцу Адальхейдюр, отозвать рекомендацию; и третий — Хюльдару.
В какой-то момент эти мысли зацепили что-то в глубине сознания. Что-то связанное с телефонным звонком. Но что? Воспоминание оставалось мучительно недосягаемым. Надеясь, что оно вернется, если перестать за ним гоняться, Фрейя взяла телефон и выбрала номер Хюльдара.
Он не ответил, и она набрала Гвюдлёйгюра. Тот снял трубку после первого же гудка и, казалось, тут же пожалел, что ответил, отбиваясь от посыпавшихся на него вопросов общими фразами насчет того, что прогресс есть и что скоро все прояснится. Фрейя, устав от этих уверток, прервала его на полуслове и спросила, на месте ли Хюльдар. Он сказал, что нет, и снова принялся увиливать, хотя и предложил передать, что она звонила.
После окончания разговора Фрейя задумалась. Гвюдлёйгюр был открытым и словоохотливым, когда они прощались после беседы с подругой Стеллы, Бьятнэй. Он прекрасно знал, что в тот момент она была в курсе расследования; так почему же теперь отвечает уклончиво и односложно?
Расчет оправдался: стоило только переключиться на другое, как вспомнилось то, что пряталось на задворках сознания. Войдя в спальню, Фрейя порылась в куче одежды на стуле и нашла брюки, которые были на ней во время визита в школу Стеллы. И действительно, в кармане лежала полоска с номером телефона, оторванная от листка на школьной доске объявлений. Когда Адальхейдюр и ее отец уехали, Фрейя вернулась и прочитала его. Ничего особенного; просто предложение помощи тем, кто пострадал от буллинга, и несколько отрывных телефонных номеров.
Фрейя разгладила потрепанную бумажку. Возможно, автор — еще один психолог, специализирующийся на буллинге. Если так, в отчете можно было бы ссылаться на него, а ублюдка Кьяртана полностью исключить. В конце концов, кто сказал, что он — лучший специалист в Исландии? Да, когда она «погуглила» тему, в интернете нашлись упоминания о нем; но ведь могли быть и другие эксперты, избегающие внимания. Все, что ей нужно, это час беседы с таким человеком: у нее были вопросы, и она уже знала большинство ответов.
Однако оказалось, что телефон с этим номером то ли выключен, то ли находится вне зоны доступа. Фрейя расстроилась и попыталась найти его в телефонном справочнике, чтобы получить хоть какую-то информацию. Если окажется, что владелец — это какой-нибудь любитель, бумажку можно будет выбросить.
Телефон был зарегистрирован на некоего Мёрдюра Йоунассона, программиста. Она положила трубку, радуясь, что не дозвонилась. Но потом, оглянувшись на справочник, задалась вопросом: почему человека, работающего в такой логической сфере, как ай-ти, привлекла такая эмоциональная и иррациональная область, как психология? Возможно, он сам бывшая жертва буллинга или у него есть ребенок, которого он хочет защитить? В конце концов, это явление широко распространено в школах и на рабочих местах.
Теперь Фрейе стало любопытно, и она попыталась ввести имя в поисковую систему. Результаты оказались скудными, а буллинг нигде не упоминался. Это было странно. Зачем айтишнику вешать объявление в школе, если его можно поместить в интернете? Единственное объяснение, которое получилось сформулировать, сводилось к тому, что сам акт отказа от технологий может быть средством воссоединения с миром эмоций.
Пока она размышляла над этим, зазвонил телефон. Это была подруга, попытавшаяся выманить ее в город, но Фрейя быстро свернула разговор, не позволив себе поддаться соблазну. Не то чтобы ей не хотелось пойти куда-нибудь и повеселиться, но она твердо настроилась быть в абсолютно убойной форме. Если выйдет сегодня, будет разбита по крайней мере до воскресенья, и ей самой будет страшно на себя смотреть: налитые кровью глаза, тяжелая голова и — кто знает? — может быть, больная шея от переизбытка секса. Появление на встрече выпускников в подобном виде вряд ли можно будет классифицировать как «доказать им».
Во время короткого разговора Фрейя ощутила внезапный порыв рассказать правду. Довериться, признаться, как важен для нее этот вечер. Но не смогла. В глазах однокурсниц она была одной из самых крутых девчонок. Стоит намекнуть, что так было не всегда, и они начнут смотреть на нее по-другому. Все, что она сделает, скажет или наденет, в будущем будет поставлено под сомнение. Если, конечно, они не окажутся такими же добрыми и понимающими, как всегда. Но рисковать было нельзя — ведь слишком много опыта общения с людьми основано на предубеждениях. До сих пор они считали, что она классная, а отнюдь не грустная старушка, как единодушно соглашались девочки в ее средней школе.
Телефон зазвонил снова, и Фрейя ответила, даже не взглянув на экран. Должно быть, кто-то из ее подруг хочет, чтобы она передумала насчет сегодняшнего вечера. Но нет, это оказался Гвюдлёйгюр, которому потребовалась целая вечность, чтобы перейти к сути. Он дважды извинился за беспокойство и пустился в рассуждения о том, почему Хюльдар до сих пор не перезвонил ей. В конце концов Фрейя потеряла терпение и прямо спросила, что ему нужно.
— Я просто подумал, нет ли у вас доступа к компьютерной системе Ассоциации защиты детей. Понимаю, строго говоря, у вас выходной…
— Э… да, должно быть, есть. По крайней мере, на своем рабочем компьютере я могу просматривать большинство их материалов. А что вы ищете?
— Информацию об одной женщине.
— Кто такая?
— Она живет в групповом доме.
Фрейя закатила глаза.
— Боюсь, будет трудновато отыскать что-то на основе столь общих данных. У вас есть что-то еще? Что-то более конкретное?
— Да, конечно. Извините. Ее зовут Лёйвхильдюр.
— Лёйвхильдюр?
— Да. Лёйвхильдюр Бруа Мёрдюрдоттир.
— Вы сказали Хардардоттир или Мёрдюрдоттир? — Фрейя подумала, что, должно быть, ослышалась. Дочь Мёрдюра… — Имя необычное.
Возможно ли, что речь идет о дочери человека, которому она только что пыталась дозвониться? Если так, то совпадение просто невероятное.
— Мёрдюрдоттир. Нам нужно узнать, не появилась ли она на примете у соцслужб примерно лет двадцать назад. И еще нужен адрес группового дома, в который ее поместили. Она там относительно недавно, но никто почему-то до сих пор не поставил в известность Национальный реестр. — Гвюдлёйгюр помолчал секунду-другую и, понизив голос почти до шепота, добавил: — Но только сделать это надо строго конфиденциально. И ни с кем не обсуждайте. Как думаете, сможете?
В том, что сможет, Фрейя нисколько не сомневалась.
Глава 34
Мальчик умер. В этом не могло быть никаких сомнений. Голова склонилась набок, глаза открыты и безучастно смотрят на дверь. Возможно, до последнего надеялся, что кто-нибудь ворвется и спасет его.
Мужчина стоял в дверях, уткнувшись носом в сгиб локтя, и не мог отделаться от ощущения, что посмертный взгляд подростка был обвиняющим. На этот раз он помнил о фонарике и, посветив мальчику в лицо, заметил, что с глазами что-то не так. Приглядевшись, понял, что их пересекает темно-красный рубец, придающий сходство со скошенными в сторону кошачьими. И то, что сначала казалось падающей на щеку тенью, оказалось при внимательном рассмотрении большим синяком, которого не было в прошлый раз. Смерть не проявила уважения к останкам.
Похититель вошел внутрь и закрыл за собой дверь, все еще дыша через рукав пальто. Отчасти чтобы его не начало рвать из-за скопившегося в помещении запаха, а отчасти, чтобы не оставить ДНК при выдохе — мало ли что. Эти страхи были, наверное, беспочвенны, но рисковать не хотелось. То, что полиция не задерживала подозреваемых благодаря частицам слюны в воздухе, еще не означало, что такое невозможно. Если б он был начальником полиции, обязательно позаботился бы о том, чтобы скрывать такого рода информацию от общественности.
Но по крайней мере удалось избежать известных ловушек, надев одноразовые резиновые перчатки и купальную шапочку, спрятанную под капюшоном. Ни к чему было оставлять на месте преступления волосы или отпечатки пальцев.
Он вспомнил, что стоит, прижавшись спиной к двери, словно его тело сопротивлялось, не желая приближаться к мертвому. Но выбирать не приходилось. Собравшись с духом, он шагнул к своей жуткой цели. Чем скорее покончит с этим, тем скорее уберется отсюда. Вот тогда можно будет свободно дышать, избавиться от одежды и попытаться вести себя нормально до конца вечера.