— Так, давай разберемся. Ты мне вот что ответь: было что плохое с тобой сегодня? Точнее не так — ты сама плохое кому-нибудь сделала? Гадость какую-нибудь, а? Подумай хорошенько и ответствуй. Важно это! И не вздумай юлить, со мной не пройдет. Ты ведь у меня — как на ладони. Насквозь вижу!
Сеня подумала, что если Проша так уж насквозь её видит, то мог и не спрашивать — сам бы догадался. Но вслух говорить не стала, а подумав немного, честно ответила.
— Было! Знаешь, что-то на меня нашло. Никогда ничего подобного…
— Не что-то нашло, а кто-то нашел! Бес тебя попутал! А может не просто бес, а Сам действовать начал.
— А кто такой этот Сам? — предчувствуя что-то совсем нехорошее, спросила Сеня.
— Кто-кто… Недруг мой. Враг великий. У меня с ним битва не на жизнь, а на смерть не первый век уже длится… Много он силы из меня вытянул. Бесы — они чужой силой питаются. Человечьей или какой другой… А я ему — как кость поперек горла.
— А чего он так взъелся?
— Да, понимаешь, долгая это история. Она с мечтой моей связана. Есть у меня, Сененыш, мечта заветная. Только сейчас не хочу о ней говорить — не готов. Никогда ни с кем не делился — надо собраться с духом… Так вот. Этот Сам не хочет, чтоб мечта моя сбылась. Потому как она — против правил. Против всяких законов писаных и неписаных, которые между нечистыми духами установлены.
— Ты хочешь сделать что-то такое, чего нельзя духу нечистому? поразилась Сеня. — У вас есть свои законы?
— А ты как думала? Всем правит закон. Божий закон. А у нас — духов нечистых — сама понимаешь какой…
— Тот, который… наоборот?
— Вот именно, наоборот, а я не хочу больше быть тем, который наоборот… ой! — Проша испуганно зажал рот обеими лапами, поняв, что проговорился.
— Ой, Прошенька, какой же ты молодец! Да как же ты… ты ОДИН решил поперек ваших законов пойти?
— Один.
— И как же ты справишься? В одиночку-то?
— Люди говорят: с Божьей помощью. Только мне вроде неловко так говорить. Вот я и скажу по-другому: может, ты мне поможешь?
— Я?!
— Да ты. Дитя человеческое. Знаю, что так не бывает, только почему не попробовать? Дело-то стоящее!
— Ой! А у нас… получится?
— А почему бы и нет?!
— Здорово! — от волнения Сеня не находила слов. — Только, как бы это сказать…
— Так и скажи.
— Ну… мне же надо знать, в чем все дело-то… То есть, знать все как есть. В подробностях.
— Так какие вопросы? Будешь знать!
— Тогда я согласна.
— Вот и приступим.
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть? Объясняю: борьба сил света и тьмы — она вечная. И многое в ней через мир земной проявляется, люди в ней играют не последнюю роль. Потому-то бесы так и бьются за ваши души — себе их хотят оттянуть. Вашей силой они питаются. Потому что без вас — ничто.
— А ты?
— А что я?
— Ну ты же… нечистый дух? Значит ты тоже… питаешься?
— Я нечистый, но я не бес. Домовые в помощь людям даны. Они как бы посередине — не светлые и не темные, а так… засоренные. А я не хочу болтаться посередине — я на вашу сторону хочу перейти. Верней, не на вашу на светлую, чтобы вам с чистой душой помогать. В общем, хочу очиститься…
Пробормотав это, Проша совсем упал духом. Видно от этой своей откровенности, к которой он не привык.
— Что-то я разболтался сегодня. Видно, к дождю… Я ведь тебе вопрос задал, а ты меня сбила. Понятно, что признаваться не хочется, но как ни юли — придется. Про себя я потом расскажу. Давай про тебя. Ну, выкладывай, что натворила.
— Сегодня?
— Ясно, что не восьмого марта! Сегодня чего наделала?
— Да я… Понимаешь, мальчик один на велосипеде к нам приезжал… Противный такой!
— Ну? Чего тянешь кота за хвост? Какой-такой мальчик — это меня не интересует, мне важно какая ты!
— Я… сверток у него стащила. У него на багажнике пакет какой-то лежал. Ну я и…
Сеня потупилась. Почему-то только теперь до неё дошло, что её действия называются очень просто — кража! Ведь она украла пакет у этого толстого Мамуки… а что в нем было — неизвестно, да и не важно. Украла и все! Ни прибавить, ни убавить…
— Проша… — всхлипнула Сеня, — значит я теперь… воровка? — вся сжавшись в комочек, она ожидала его приговор.
— Дура ты! Честное слово, знал бы, с кем связываюсь… Ну что за детский сад! Думаешь, я не знал, что ты на участке своем учинила? Куда сверточек-то подсунула? Это я тебя проверял — на честность. Ну что за озора! Скудоумница да и только!
— Озора?! — просияла Сеня, чуть осмелев. — Это ты так озорницу зовешь?
— Ну, да. Озорница — она озора и есть! Только нечего радоваться: напакостила — теперь отвечай! Вот и результат — в колодец свалилась.
— Результат… чего?
— А того. Сделала гадость — дала бесу власть над собой. А они бесы-то, каждую промашечку ловят, поджидают и хвать! — на крючок. Это я только так говорю — нет у них никаких крючков. А ты запомни: каждое вредоносное действие, которое душе противно, обязательно плохое в ответ на голову навлечет. Да ещё как я догадываюсь — это дело страхом ты усугубила. Было дело?
— Страхом? Я ужасно боялась в колодец свалиться! Только о нем и думала.
— Я ведь тебе говорил: мысль — она воплощается! Вот и свалилась… Он через твою гадость тобой завладел — вот и столкнул в колодец. Вчера я ему воспрепятствовал, у самого края тебя подхватил, а сегодня меня рядом не было, вот ты и… Ясно теперь?
— Н-не совсем, — Сеня опять укуталась в плед как в защитный кокон. Проша, ты уж извини меня, глупую, но я кое-чего не понимаю.
— Чего тебе не понятно? Про то, что сделав пакость, сама бесу дверь отворила? Собой овладеть позволила? Но это уж и не знаю что… Это какой же тупой надо быть, чтоб такого не понимать!
— Нет, Прошенька, это-то мне понятно.
— А чего ж тогда не понятно?
— Про тебя. Ты такого мне про себя рассказал… Только рассказ не закончил. И начал ты не сначала!
— Ну вот — на тебе! Опять с себя на меня перескакивает!
— Да нет, я не перескакиваю! Просто… Ну как тебе объяснить? Мне ясная картина нужна. Чтобы в ней все про тебя было. Как ты раньше жил, почему ты один… и все такое. Ты ведь просил, чтоб я тебе помогла?
— Ну, просил. Слово вылетело — не поймаешь! — буркнул домовой и весь встопорщился. — И что дальше?
— А то, что помочь я тебе смогу, если все про тебя знать буду. Сам непонятливый! — и она с вызовом вздернула подбородок.
— Ты это… не задирайся! Мала еще… — Проша вздохнул, махнул ещё рюмочку, закусил виноградинкой и уселся на ковре, поджав лапы. — Раз так тогда слушай. И не перебивай. Вопросы есть?
— Вопросов нет! — с готовностью выпалила Сеня и приготовилась слушать.
Глава 4ПРОШИН РАССКАЗ
И Проша рассказал ей свою историю. С давних-предавних времен жил он в одной семье. Следил, чтобы в доме достаток был, чтоб был он — полная чаша, чтоб не знали его домашние нужды и забот. Все шло своей чередой: шли годы, рождались дети, старики умирали… А за порядком, исстари заведенным в семье, следил домовой. Если кто был невнимателен к близким, он того поправлял. Как — про то не сказал. Только каждый в семье вовремя понимал, что делает что-то не так, и стремился исправиться. Потому что с давних пор повелось в их семье учиться любви — а это самое наиглавнейшее в жизни дело, — так говорил домовой. Это труд — и нелегкий — любить своих близких! Для этого душу свою надо питать, выращивать, не давать ей покою… И никогда не говорить: мол, я такой, какой есть — таким меня и принимайте! Так говорят типичные жухлики, — объяснял Проша, — которые никого, кроме себя не любят, а — знай — растекаются студнем по жизни и сами себя обкрадывают!
Сеня слушала, раскрыв рот, и конечно, далеко не все понимала. Но смысл Прошиного рассказа в общих чертах улавливала и жадно впитывала — как воду цветок, который забыли полить.
Потихоньку — год за годом строил Проша жизнь в своем доме. Он действовал скрытно — книжки своим подсовывал, привлекал в дом людей таких, которые и сами кое-что поняли, и другим открывали глаза… Волнуясь, он объяснял своей слушательнице, что главное дело — помочь людям заботится о душе! Не ограничивать жизнь заботой о пустяках — он называл пустяками все, что связано с бытом и суетой… Ведь об этом он и сам позаботится! Он как бы помогал своим высвободить души из плена земных забот — и они начинали расти! И крепла семья год от года. И жила в ней любовь. И не умолкал в доме смех. И каждому, кто в нем бывал, дарил он частичку тепла и света, от которых многим стало радостней жить…
Однако, тот путь, которым Проша повел своих, многим не нравился. Домовые и те, которые в иерархии духов стояли над ними, считали, что он занимается не своим делом. Что это привилегия ангелов — к любви направлять, а вовсе не домовых! И много у Проши недругов завелось. Считали, что он высовывается! Что перед чистыми хочет выслужиться… Подумывали, что он намерен переметнуться, хотя и знали, что это практически невозможно. Не заведено! Раз ты домовой — то и веди себя как домовой и стремиться к высшему не моги!
А Проша всегда хотел чего-то большего. Мечтал чистым сделаться… А на языке духов это означало — преобразиться. Трудное это дело! И множество темных сил на земле стремится этому помешать! Чтоб не смели ни люди, ни звери, ни бесплотные существа взор к небесам поднимать и радоваться! И силы зла наслали на Прошу врага — беса мерзейшего, чтобы тот во всем ему противостоял и во все дела его вмешивался. И бес этот Прошу стал изводить а был он в темных делах так силен, так что Проша частенько перед ним пасовал и перед властью его робел.
Проша сетовал, что допустил в свою душу страх, а тот, кто боится, слабеет, воля в нем гаснет и ни на что путное он не способный делается. Так и случилось: хаос проник в его обогретый любовью мирок… Тут-то все и пошло кувырком.
Сначала не без помощи Самого — так Проша прозвал вредоносного беса, у его семьи отобрали дом — двухэтажный особнячок в одном из старинных переулочков на Арбате. В доме этом жило не одно поколение пока не настал двадцатый, последний для семьи век. Перебрались на Грузины — в две комнатки неподалеку от Зоосада. Сыро, тесно, темно… Но его домашние не унывали ведь они привыкли не слишком уделять внимание быту и продолжали делать свою работу — и скрытую, незаметную и ту, которая всем видна. Они говорили, что испытания только душе на пользу…