– Зверь? Что за зверь, преподобный отец? Расскажи нам о нём!
– О! – адепт вперил в подмастерьев горящий взор. – Я поведаю то, что открыто мне было в видениях!.. Спал я, но очи мои отверсты были, и зрел я, словно бы дивно над миром парящий, как идёт неведомыми полями прямо сюда к нам, через небо, воинство мёртвое, отжившими и падшими душами составленное, и ведёт его тот самый Зверь, не чудище лесное, но могучий воитель, в броне аспидной, и дана ему власть исторгать души и ставить себе на службу, и никто не сможет противустать ему!.. Не разрубят бесплотное мечи, не пронзят копья и не защитят доспехи! Предаст он огню и опустошению пашни наши с пажитями!.. Одни лишь молитва и вера остановят врага, молитва, вера и покаяние!..
– Как-то странно, отче, – перебил его Фредегар. – Откуда ж взялся сей враг, кто натравил его на наши, как ты речёшь, «пашни с пажитями»?
– Никто! Никто не натравливал! – горячо вскричал провозвестник Спасителя. – Ничья рука не касается великих Весов, что беззвучно измеряют вес грехов и непотребств наших! И, когда перевешивает чаша тёмная, чаша зла, тогда рушатся стены темниц посмертных, и вырываются мертвецы на волю, и ведут их сильномогучие воители, без сердца и без жалости, чья радость единственная…
– Постой, уважаемый, – Роб бесцеремонно дёрнул оратора за рукав. – Но откуда ж взялись те воинства? И кто водительствует ими? Ведомы ли тебе имена их, прозвания, быть может, способности их иль слабости?
– Непобедимы они оружно! – завопил проповедник так громко, что прохожие стали оглядываться. – Лишь словом Спасителевым одолеть их мыслимо! А для того все должны молиться денно и нощно, Его призывая!..
– Но разве не сказано, что Он уже побывал здесь? – Робин наморщил лоб. – Поистине, темны слова твои, святой отец, не нашим слабым умом понять их!
– Ах, смешные невелички, наивные вы простаки! – снисходительно бросил адепт. – Велика сила Спасителя, но ещё больше – жалость Его к нам, грешным, по делам нашим на страшную участь обречённым! Явился Он уже сюда, и принял му́ку, и умер, и воскрес, и теперь является вновь!
– Да когда же это он успел?! – в отчаянии возопил Фредегар.
– Велика Его власть! Даже само время Ему подвластно! – поднял палец проповедник. – Ибо всё, что творит Он, творит для вашего блага, бедные вы, слепые язычники!..
– Но что же нам делать, дабы спастись? – старательно-дрожащим голосом проныл Роб. – Во страх великий повергли меня речи твои, отче!
– Молить Его, чтобы скорее принял бы Он мир сей под Свою руку!
– Святой отец, а нельзя ли и нам тоже узреть те армии мёртвых? – полюбопытствовал Фредегар. – Младший брат мой горяч сердцем и готов уверовать, но я пожил, и потому…
– Эх, эх, но разве не знаешь ты, невеличек, что вера тогда лишь сильна, когда она вера, а не знание?
– Поистине, отец, сие мне неведомо! Так, значит, ты не можешь показать нам оные армады? И когда же должен явиться Спаситель, коль, речёшь ты, Он властен даже над временем?
– Он, – понизил голос до шёпота адепт, – уже здесь. Молитесь! Молитесь усердно, просто повторяйте: «Верую в Тебя, Спаситель мой, явись и убереги душу мою в Себе, избавь её от пленения вечного! В руки Твои предаю дух свой!»
– И всё?
– И всё, бедный мой язычник.
Разговор пресёкся. Половинчики молчали, проповедник же, победно оглядев их, простёр обе руки над их курчавыми головами.
– Примите же веру в Него и идите, повторяйте всюду, что от меня услышали! И будет вам зачтено это, и спасётесь вы сами, рядом с другими, благодаря вам спасёнными тако же!
– Идём, брат, – Роб потянул товарища за плащ. – Идём, расскажем… остальным.
– Ступайте с миром да помните слово и волю Его!..
Уходя, они слышали за спиной, как бродячий проповедник вновь принялся завывать:
– Покайтесь!.. Покайтесь, жалкие грешники!..
– Постойте, друзья, – раздался вдруг мягкий голос за их спинами.
Фроки и Броди обернулись разом, на пальцах уже трепетали готовые сорваться заклятия.
Молодой человек в простом сером плаще, стоявший пред ними, казался совершенно обычным. Длинные волосы до плеч по обычаю Восточного Хьёрварда перехвачены на лбу кожаным шнурком, в правом ухе – серьга со змеёй, вцепившейся в собственный хвост. Глаза спокойные, улыбка – немного застенчивая.
…Окажись здесь Сильвия Нагваль, она мигом узнала бы своего странного спутника, повстречавшегося ей на тропах Междумирья.
…И гости, побывавшие на недавнем празднике наречения у знатного мастера Яана, тоже узнали бы пришлеца.
– И тебе привет, незнакомец, – сощурился Фредегар. – Чем можем мы услужить тебе? Быть может, ты нуждаешься в помощи?
– Нуждаюсь, – человек оглянулся на голосившего по-прежнему проповедника. – Как и он, как и все остальные на этой улице, в этом городе и во всём мире.
– Незнакомец, – Роб нахмурился. – Прости, но на сегодня мы уже услыхали загадок с преизлихом. Настало время их разгадывать, а не задавать новые.
– Верно, – кивнул пришелец. – Вы – ученики великого бога Хедина, хранителя равновесия. Вас привели сюда грозные известия, ручаюсь, ещё не до конца понятные вам…
– Поистине, незнакомец, тебе известно очень многое, – сквозь зубы процедил Фредегар.
Тот печально вздохнул, разведя руками.
– Это не мой выбор, доблестные. Это моя судьба и моё предназначение. Слова мои покажутся вам поистине странными, но… я тут, чтобы помочь вам, во-первых, спасти Хьёрвард и, во-вторых, остановить того, кого именуют Спасителем, – взгляд его отяжелел.
– Кто ты? – в упор спросил Робин. – Твоё имя, прозвание, откуда ты?.. Как нашёл нас?
– В разных мирах меня звали по-разному…
– Это мы слышали много раз, – перебил Роб. – Прости, незнакомец, но мы спешим.
– Понимаю, – кивнул молодой человек, – тогда зовите Фиделисом. И я здесь, чтобы остановить Спасителя.
– Но всё-таки, кто ты? – теперь спрашивал уже Фредегар. – Мы ощущаем в тебе силу, странную силу, но… ты чародей?
– Можешь назвать меня так, хотя волшебничество – не моё ремесло. Я искал вас, я знал, что хранитель равновесия Вселенной не оставит Хьёрвард без внимания, что он непременно пошлёт помощь… И вы, конечно же, рано или поздно окажетесь здесь, возле самого средоточия… возле того, что… В общем, мне надо было только ждать. Я так понимаю, что вы здесь не одни, друзья?
– Мы не одни, – медленно кивнул Фредегар. – Нет смысла скрывать это, уж раз ты догадался, кто мы такие, Фиделис.
– Как и вы, я умею читать силу, – грустно улыбнулся тот. – Идёмте, я многое должен вам рассказать…
– Не скрою, иное в моей истории покажется вам невероятным и даже невозможным. – Они сидели в «Кровавой Секире», знаменитом трактире на набережной Бирки. – Однако начинается она далеко отсюда, в совершенно обычном мире, и очень, очень давно. Я родился… и знал, что это не я.
– Как так? – Фредегар отхлебнул пива. На столе перед половинчиками стояли глиняные тарелки с дымящимися колбасками, молодой картошкой, щедро посыпанной укропом, и внушительные пенящиеся кружки эля.
– Вот так, – развёл руками Фиделис. – Я не сразу понял, кто я есть и зачем, тогда только знал, что со мной всё не так. У меня был дар к магии, но магии светлой. Излечить, изгнать злого духа, особенно если ему удалось овладеть чьим-то телом. Отец мой был искусным плотником; я учился у него, но тянуло к иному – лечить, помогать несчастным… – говоривший помедлил. – И вот… однажды… мне было всего двенадцать, но вся округа уже считала меня искусным лекарем… меня позвали в дальнюю деревню – а семейство моё перебралось тогда уже в небольшой городок – позвали к умирающему от чёрной смерти, от чумы, позвали слишком поздно, я понял это по описаниям… но пошёл всё равно, потому что уже знал, что это такое и что, если я не остановлю заразу, вымрет вся округа. Родителям и братьям я ничего не сказал, только сестре, Софии… мы ехали весь день, и к вечеру лишь добрались до места. Больной, богатый купец, случился там проездом и был совсем плох. Я убедился – то была чума, и никакой врачеватель уже не помог бы несчастному. Нужно было думать о других, как уберечь их от напасти; я начал творить чары, не обычные свои, а именно чтобы уничтожить все зачатки эпидемии, уже распространявшейся вокруг…
Он перевёл дух, глотнул из кружки с простой колодезной водой. Пива он не пил.
– Я видел, что купец успел заразить многих в деревне, всех своих слуг и спутников. Мне стало страшно, я видел жуткие картинки в книгах по целительству, какие доставлял мне отец, гордый моим даром и надеявшийся, что я сделаюсь богатым и важным доктором, – Фиделис чуть улыбнулся. – Но не в этом дело. Я испугался, но начал творить чары, по наитию, без понимания, что и как я делаю, меня просто несло, сила сама находила себе форму… мне было очень страшно за всех, страшно, как никогда в жизни. И вот… когда я закончил заклятие, воздух вокруг, по всей деревне и по тракту, где прошёл караван больного купца, вдруг наполнился словно роями светляков. Я знал, что мои чары подействовали, что это горит невидимая простому глазу зараза… и ещё я понял, что умираю. Простите, что так подробно говорю об этом, но… но кто я в действительности, я не знаю и сам. Знаю лишь одно, – взгляд его сделался режущим, – что я должен остановить Его.
Не требовалось уточнять, кого именно.
Фиделис умолк, допил воду.
– Когда я умирал, то увидел вокруг себя всю необъятную вселенную, все её миры, и огненные границы, и неведомый Хаос за их пределами. И увидел тень, сущность, что двигалась от мира к миру и… миры после этого обращались во что-то совершенно иное. Мне опять стало страшно, так страшно, что от этого ужаса я очнулся. К тому времени купцу стало легче, он поправился, не заболел ни один из его людей, я отправился домой, нагруженный подарками, провожаемый благословениями… а сам думал всё об этой тени, что ползла из-под одного неба к другому. И, друзья мои, я боялся. Не стыжусь признаться в этом. – Он печально улыбнулся. – Мечи и копья никогда не были моей сильной стороной. Я мог вылечить, мог помочь… но и только.